Впрочем, нельзя сказать, что магия совсем уж не сказочна. Любой высокоразвитый живой организм обладает способностью хранить некоторое количество магии, которая «настраивается» на него, что вполне может сублимировать ритуал, но, разумеется, через задницу. Существо с большим резервом уже «настроенной» магии, называемой маной, способно выплеснуть её из себя под эмоциями, либо научившись подобному благодаря длительным тренировкам и высоким уровнем самодисциплины. Структурированная мана, сформированная желанием своего бывшего носителя, вполне способна проявить в реальности загаданное им действие, воплотив тем самым влажные мечты попаданцев-кидов о огненных шарах, полетах наяву, а не во сне и прочей гадости. Угу, дай только им пару квадратных километров земли, на которой можно установить сборщик, с десяток лет на единоличное вычисление требуемого ритуала, ресурсы на его воплощение… и оп, мы имеем стационарную пушку, стреляющую огненными шарами, либо возможность на этой самой территории летать. Уныло.
Я, закинувшись тремя-четырьмя чашками крепкого кофе, а затем раздербанив себя эмоционально, вполне мог создать волевым усилием порыв ветра достаточный, чтобы сдуть эти ползающие по плиткам города облака метров на полсотни вокруг себя. Правда, после такого подвига пришлось бы лежать пластом около суток, попутно страдая кишечным расстройством, икотой, апатией и сонливостью — организм крайне плохо относился к полному опустошению резерва маны. Один раз устроив такое в качестве эксперимента, я заставил Эльму прогулять школу и много хихикать, пока она за мной ухаживала.
Нет уж, магия не для меня. Возможно, в светлом будущем я выучу несколько действительно полезных ритуалов, намеки на которых были в учебниках, но к тратам собственной маны отношение стало сугубо отрицательным. Коэффициент полезного действия никакой.
Блуждая в туманах, я мрачно подозревал, что не просто заблудился, а еще и начал ходить кругами, вовсе не такой уж и большой город совсем не желал заканчиваться, от чего становилось скучно и тоскливо. А еще хотелось курить, чему мешала окружающая меня сырость. Выпустить, что ли, еще светлячок?
Вспышки красного и серого впереди заставили встрепенуться. Посерьезнев, я ломанулся к индикаторам агрессии и страха, попутно нащупывая значок помощника шерифа в кармане. Хайкорт — очень мирный город, где у большинства населения нет никаких причин друг с другом конфликтовать по причине не работающей эндокринной системы. Мертвецы, хоть и живые, чрезвычайно уравновешенные создания, поэтому конфликты здесь событие редкое и всегда тревожное.
Продираться к месту событий пришлось довольно долго, моё зрение, отмечающее вспышки агрессии и страха, полностью игнорировало лежащие между мной и излучателями препятствия, которые, вкупе с туманом, представляли собой аж два ряда зданий, среди которых был с трудом найден проход. Для чего местные жители ограждали территории вокруг дома заборами — было для меня большой загадкой, так как в городе не росло ни одного растения. Везде сплошной камень. И туман.
— Констебль Криггс! — злобно рыкнул я, вываливаясь под ноги трем здоровенным желтоглазам, уже слегка пинающим свою жертву, тоже светящую желтыми буркалами и страхом, — Немедленно остановиться!
— Что за Криггс? Не знаю такого… — озадаченно повернулся ко мне здоровенный двухметровый тип, с грудной клеткой шире моей кровати. Смерив меня взглядом, он показал зубы чистокровного орка в веселой ухмылке, — Новенький? Должник?
— При исполнении, — ткнул я в его сторону зажатым в руке значком, — Что здесь происходит?
Слегка помятая жертва трех амбалов отползла к стене дома, опершись на нее спиной. Пострадавший желтоглазый был человеком с испуганно бегающим взглядом, ни грамма не изменившимся с моим прибытием. Все четверо участником склоки носили потрепанные комбинезоны из грубой прочной ткани, с заткнутыми за пояс перчатками. Рабочие? Грузчики?
— Мелкий, это не твоё дело, — прогудел второй орк, делая пару шагов ко мне, — У нас тут личный разговор. По душам. Ты лишний.
— Серьезно, — ввязался в разговор третий, — Мы же боли почти не чувствуем, парень.
— Шел бы ты отсюда, — вновь открыл улыбчивую пасть первый, — Со всем нашим уважением.
— Господа, я в городе новенький… — уже хорошо натренированным движением я извлек из заспинных ножен свой старрх, — Можете мне объяснить, какие части тела я могу вам удалить так, чтобы не причинить непоправимого вреда? Нам нужно будет дождаться, пока туман уйдет.
— Что?! — едва не хором охренели все вокруг, включая подавшего голос сидящего «жертва».
— Вас трое, я один. Вы большие, я маленький, — рассудительно произнес я, перехватывая Аргумент поудобнее, — Единственный логичный способ обезвредить вас на требуемое время для доставки в участок — это покалечить. Но я новенький, не знаю особенностей ваших организмов. Нужен совет.
От моих рассуждений возникла нездоровая тишина. Здоровяки И их потенциальная жертва обменялись ошарашенными взглядами, а затем нападающие просто бросились бежать врассыпную! И резво как!
Я офигевшим взглядом проводил исчезнувших в тумане гопников, качая головой, а затем сел на корточки возле шарахнувшегося от меня желтоглазого.
— Н-н-не трогай меня! — выдал мужик, пробуя отползти подальше.
— Зачем мне тебя трогать? — удивился я, — Ты же жертва.
— Н-н-нет! Не хочу! Помогите! Спасите!
— Что?! — тут уже пришлось мне выпучивать глаза, что произвело на мужика еще большее впечатление.
Полыхнув страхом как бы не в десять раз сильнее, он съежился, зажмурился, а затем противно заорал:
— Я не хочу быть жертвой!!
— Да ты уже жертва! Нападения! — попытался я донести до него простую истину.
— Нееееет!!! — завопил побитый еще громче, да так, что из окрестных домов начали выглядывать заинтересованные лица. Пришлось от греха подальше прятать нож.
Около часа ушло на то, чтобы успокоить возбужденных очевидцев и не менее возбужденную «жертву», шарахающуюся от каждого моего движения. Изнывая от идиотизма ситуации я раз за разом пытался донести свое видение произошедшего до окружающих, но истеричные выкрики «он хотел парням ноги отрезать!» вызывали легкое тревожное недопонимание свидетелей. В конце концов я просто махнул рукой на творящийся бардак, действительно начав ощущать себя каким-то монстром, напавшим на троих работяг. Это еще и усугубилось вскрывшейся подоплекой «нападения» — работяги просто разбирались со своим товарищем, где-то нашедшим себе калым и пропустившим рабочий день. Потертости и вмятины на его физиономии оказались не следами ударов, а вполне себе профессиональной деформацией от перемещения грузов.
Эх, и вот он мой первый выход в виде защитника закона.
Проплутав еще минут пятнадцать, я таки вырвался из Пятна на свежий воздух… чтобы тут же ворваться обратно. Над пустошами шёл самый натуральный ливень, которым меня чуть не смыло. Зато успел сориентироваться, нащупав траекторию (не маршрут) к мастерской оружейника. Цель была близка, а предвкушение выкурить сигарету под кровом мастера стали и пороха придало мне второе, а заодно и третье дыхание.
Теодор Рейхгарден, тот самый гном-оружейник, разумным был мало ли не легендарным, о чем я благополучно не знал. Происходил он из самой настоящей династии мастеров-конструкторов оружейного дела, впавшей в опалу около восьмидесяти лет назад в одном из ныне влившихся в Кригстан мелких гномьих королевств. В отличие от большинства беженцев, прибывших в Хайкорт своей волей, семейство Рейхгарден было выкрадено агентами Ахиола чуть ли не прямо из морского порта. Но… условия Незервилля оказались именитым мастерам не по душе, из-за чего те, заключив какую-то сделку с мэром, были отпущены на волю. Оставив в городе еще теплый труп Теодора, страдавшего от врожденного порока сердца. И… мастера таинственным образом спасли.
Сменившись плоскость существования Теодор мало того, что сохранил и преумножил все свои навыки, так еще и продолжал вести конкурентную борьбу со своим давно уже покойным братом, специализировавшимся на разработке автоматического оружия. Моя с оружейником нелепая схватка, и его не менее нелепый запрос денег, внезапно удовлетворенный мной, стали порождением новой легенды города. Конечно же, нелепой. Все разумные, с кем я общался в течении месяца, пока исполнялся заказ, в обязательном порядке просили меня продемонстрировать им первые «не-револьверы, которые сделает этот гнусный сморчок».
— Забирай и вали!
Несмотря на задушевный и резкий вопль, замотанные в рогожу пистолеты были выложены на стол аккуратно, без стука. Покосившись на отвернувшего к верстаку Теодора, я размотал тряпки, скрывавшие два массивных (относительно моих небольших габаритов) пистолета, весьма напоминающих по форме некую американскую классику, чей старший брат носил имя «Миротворец». Ухватистые и тяжелые, но не для меня, по силе уже неплохо превосходящего среднего человека. Тяжесть нужна для частичной компенсации отдачи. Никаких украшений, никаких резных «щечек» из кости или какого-нибудь редкого минерала — сплошь серая оружейная сталь и гладкое полированное дерево. Пара самых обычных грубоватых пистолетов несерьезного по меркам этого мира калибра в девять миллиметров.
За одним исключением.
Вдоль стволовых коробок на каждом из моих новых пистолетов были выгравированы слова, соединяющиеся во фразы:
«N’aam sark Achiol, trifecto lilium stardis conundrum»
«N’aam sark Achiol, redus letardika memurum»
«N’aam sark Achiol, vivir mord klast»
Три коротких литании-заклинания, которые нужно было произносить вслух, чтобы добавить покидающей ствол пуле интересный дополнительный эффект. Первое, самое мощное из заклинаний, «заряжало» следующий выстрел сменой физических констант пули, делая свинец на несколько секунд похожим на резину. Второе, наоборот, добавляло поражающего фактора в виде короткого сильного разряда электричества, особо ценного тем, что желтоглазиков с такой пули вырубало более чем на сутки. Стрелять нарушителям предполагалось куда-нибудь в безопасное место, например — в ляжку. Третий сервис от местного бога должен был применяться строго и только против ихорников — он взрывал пулю после того, как та замедляла движение, попав в плоть.