— Нимея теперь меня боится. Представляешь? — просто сказала дочь, залезая в кресло с ногами, — Она как протрезвела, так сразу же засобиралась домой…
— Это хорошо, — скупо ответил я, взглянув на девочку. Было не похоже, что сероволосая малышка-убийца сильно этим расстроена. Да и девочка ли? Сейчас на меня из кресла смотрела вполне себе сформировавшаяся худенькая девушка 14-ти лет. Не физически, а скорее… спокойный прищур глаз Эльмы, её серьезное, но расслабленное выражение лица говорили, что определенные ориентиры в жизни она уже имеет. Фундамент, так сказать.
— Почему хорошо? Почему она тебе не нравится, пап? — тут же выдала дочь своё жгучее любопытство, — Чем Нимея плоха? Она добрая, честная, веселая…
— Она нужна мне, как Карусу пятая лапа, — жестко хмыкнул я, — Эльма, золотце, спустись с небес на землю. Кто мы с тобой? Охотники, убийцы, бродяги. Может быть, в прошлом. Только вот сейчас ситуация не слишком-то и изменилась, нас по-прежнему преследует опасность. Ты знаешь, что с ней делать. Я знаю. А она — нет.
— Нимея прекрасно стреляет! — надулась дочь.
— Она маленькая беззащитная девочка, на которую мы не сможем положиться. Никогда, — отрезал я, — Когда случится следующая стычка, эта пастушка также будет стоять, дрожать и кусать губы. А потом будет шарахаться от тех, кто её спас. Она тебя хоть поблагодарила?
— Нет, — повесила нос дочь, — Сказала, что не надо было мне… ничего делать. Ругала, пьяная… и плакала.
— Я не буду связывать свою и твою жизнь с разумным, которому мы не сможем доверить спину. Тем более молодой дурной девчонке.
— Эй! Ей двадцать четыре!
— Вот именно, — сделал я толстенный намек Эльме, надеясь, что свои дурные планы насчет меня она рано или поздно задушит. Разница в возрасте должна этому будет хорошо поспособствовать.
Дочь окончательно надулась, став похожей на грустную толстую мышь вискашу. Выражение её мордочки было настолько умильным, что я чуть было не улыбнулся. Пришлось скрывать это за процессом приготовления кофе. Сделав горячий напиток и с удовольствием отхлебнув, подвинул по столу к Эльме толстый запаянный конверт, приготовленный мной ранее.
— Что это? — спросила она, подходя к столу.
— То, что ты вскроешь, если я не появлюсь дома в течение трех суток. Там инструкции и… кое-что еще.
— Паааап? — у нее впервые получилось произнести это по-настоящему, искренне и естественно. Тут уж я себя от улыбки не удержал.
— Мне кое-куда надо, там могут откусить жопу, — поведал я дочери, видя, как расширяются её глаза, — Никаких «я пойду с тобой». Ты не пройдешь. Зато можешь сидеть дома с сумкой живых куриц, а потом быстро бежать туда, где мне они будут нужны, понятно?
Девочка лишь кивнула. Меня эта покладистость не убедила ни разу, одно неверное движение могло пустить под откос слишком многое. Что в моей жизни, что в чужих. Вновь сев за стол, я быстро накидал на клочке бумаги пару фраз, заверил их подписью, а затем вручил дочери, подойдя к ней вплотную. Сунув бумажку в руки Эльмы, я положил свои конечности ей на плечи.
— Знаешь, я был готов тебя оставить, — честно признался я сероглазой девчонке, — Там, на ферме, когда три придурка держали вас в заложниках. Ты просто вовремя начала действовать, поэтому и задержался. Но собирался уехать. Позволить шерифу и остальным стоять баранами вокруг фермы. Оставить тебя под стволами идиотов. Понимаешь, почему?
— Ты знал, что я с ними справлюсь, — пожала плечами дочь, начав несмело улыбаться.
— И вот поэтому я хочу, чтобы ты трое суток провела в доме. Закрывшись. Никого не пуская. Записка учителям — вот она.
Вот теперь всё пошло так, как и хотелось. Эльма, порывисто обняв меня, убежала наверх, к подруге и странному коту. Надо будет выяснить насчет последнего. Потом. Прямоходящий кот это одно, а вот играющий в карты, как по мне, совершенно другое. Не то, чтобы я осуждал, наоборот, большая часть этих пушистых мышеловов всегда казалась мне декоративными животными. Сидят дома, жрут, гадят, мурчат. Толку с них? Коты в этом мире куда лучше! На одних ездишь, с другими играешь в карты. А еще они могут подать тебе ключ на 12. Нужно спросить у Пенелопы, где она взяла своего.
Так, хватит. Пора. Мне еще по дороге нужно будет сделать одну небольшую остановку.
Ровно в десять вечера я подошел к больнице неспешным прогулочным шагом. В уголке рта у меня дымилась сигарета, вид был лихой и придурковатый, как у любого человека, получившего выходной раз в три-четыре месяца и понятия не имеющего, чем именно ему предстоит заняться. В данном случае, я был буквально эталоном слегка подвыпившего констебля, пинающего мужские половые органы после хороших барных посиделок. Одет я был полностью по уставу, если бы таковой вообще был в Незервилле — сапоги, штаны, рубашка, жилетка, пыльник. Последний гордо поблескивал самым настоящим значком самого настоящего помощника шерифа. Для полноты образа мне не хватало двух револьверов на поясе и шляпы, но вот последнюю я как раз забыл.
Он медленно и тяжело шагал мне навстречу, слегка клонясь на левую сторону. Большой, угрожающий, в разодранном на лохмотья плаще. Вся остальная одежда на приближающемся ко мне монстре тоже знавала лучшие дни, задолго до того, как быть пробитой стальными штырями. Про тело уж и говорить не стоит, редкие прохожие, шедшие по своим делам, останавливались, изумленно провожая глазами потрепанного шерифа.
Мы остановились одновременно, на расстоянии с десяток метров друг от друга.
— Шеф? — недоуменно поднял я брови, — Эк вас потрепало. В больницу идёте? Куда бежать? В кого стрелять?
— Оставь, Криггс, — гулко прогрохотал скелет, щуря синие сферы глаз, — Мы сейчас не на службе. Этим делом… занимаются.
— Тогда помочь вам? — тут же с жаром спросил я, делая пару шагов в сторону и начиная долбить по наглухо закрытой металлической двери. Побарабанив, я задрал голову и заорал, — Эй! Открывайте! Тут раненный!
— Не спеши, Магнус Криггс, — еще более зловещим тоном пророкотал скелет, — Возможно, тут сейчас будет и убитый.
— Кто? — наивно спросил я, вертя головой по сторонам. С пяток свидетелей пялились на нас с безопасного расстояния, определенно слыша каждое слово.
— Ты. Пришла пора рассчитаться за Целестию Теттершайн. Сержанта гвардии войск барона Баунда, подданного королевства Кронвуд, прямого вассала короля Волта. Моего последнего бойца.
Как любой законопослушный разумный маленького роста, которому угрожает смертью здоровенный скелет в плаще, я тут же заюлил, аргументируя прямыми фактами — что саму девушку я не трогал и пальцем, более того, мы с ней нашли общий язык, почти договорились, но тут кот. Вы что, господин Бальтазар, будете убивать меня из-за моего ездового животного?
Оказалось, что будет. Обязательно. Здесь и сейчас, без всякого промедления. Но он, Бальтазар Тайрон Баунд, был и остается человеком чести, поэтому вместо того, чтобы пристрелить меня как бешеную собаку, он предлагает дуэль. Впрочем, я могу отказаться, и тогда ничто не будет препятствовать разгневанному шерифу пристрелить меня без всяких обиняков. Все это было сказано громко и отчетливо, потусторонним громыхающим голосом, разносящимся казалось, по всему городу.
— Будь по-вашему, шериф, — сплюнул я, — Хотите умереть от руки Должника? Не вы первый.
— Ты у меня будешь даже не тысячным, доходяга, — мрачно произнес Бальтазар, затягивая ремень, свисавший с его пыльника. Теперь убранный за спину плащ не мог быть помехой быстрому выхватыванию чудовищных револьверов нежити. Клацнув зубами, неживой барон пренебрежительно предложил, — Бери свои пукалки в лапки, гномик. Пусть всё будет по-честному.
Честность. Ей тут и не пахло. Сухие кости, едва обтянутые старой ветхой кожей, демонстрировали сквозные дыры в туловище шерифа. Такие мог бы оставить пулемет, калибром в 14 миллиметров. Что могли мои, как Баунд метко выразился, пукалки? Да ничего.
Мы остались стоять друг напротив друга. Я, полутораметровый тощий гном с двумя полуавтоматическими пистолетами в опущенных руках, и двухметровый гигант в лохмотьях, на бедрах которого были старые потёртые кобуры с двумя здоровенными револьверами. Вокруг была мгла подступающего сумрака, в которой мерцали несколько желтых глаз свидетелей происходящего. Можно было подумать, что происходящее напоминает настоящую ковбойскую дуэль, но думать в этот момент мне было нельзя.
Грянули выстрелы.
Моя Триада Плута была отображена в характеристиках цифрой 14. Ловкость, реакция, скорость. Эти показатели неплохо превышали достижения хорошо развитого человека, много и упорно тренировавшегося. Попади я в фэнтезийный мир меча и магии, то скорее всего, смог бы с такой Триадой стать чрезвычайно эффективным фехтовальщиком шпагой или рапирой. В этом мире почти все вопросы решались пулями, поэтому, мои достоинства не смогли показать себя в полном блеске.
Однако, я успел сделать шесть выстрелов до того, как рявкнули пушки Баунда. Пять облачков пыли было выбито из плоти нежити, перед тем как удар его слонобоев снес меня с места, покатив по сырым плитам Хайкорта.
Лишенный улетевшего куда-то оружия, оглушенный, задыхающийся, я валялся в трех шагах от входа в больницу, хватая ртом воздух. Недолго, ровно до тех пор, пока надо мной не возник зловещий силуэт нежити, безмолвно тихо и зловеще опустившейся на одно колено. Бальтазар Тайрон Баунд протянул руку, хватая меня за лицо и подтаскивая к своему черепу.
— Даже не щекотно! — издевательски прогрохотал он, продолжая сжимать пальцы. Мой рот наполнился кровью, которую пришлось лихорадочно сглатывать. Шериф, тем временем, поднял меня в воздух, вертя из стороны в сторону, а затем негромко и злорадно процедил, так, чтобы слышал лишь я, — Идеально, Криггс. Проникающее правого легкого и левое бедро. Может быть вы, Должники, и лучше обычных, но зато у меня руки не дрожат…
Ответить ему мне, безусловно, было что, только вот ослепляющая боль и невозможность вдохнуть сильно этому мешали. Не говоря уже о лице, с которого мало ли не сдирали кожу железной хваткой длинных сухих пальцев. Я чувствовал себя к