I. «На склоне дня прекрасней день…»
На склоне дня прекрасней день,
Под вечер жизни глубже радость,
Таит последняя ступень
Неиссякающую сладость.
Без содроганий, без борьбы
Ступи на край иного брега, —
Там есть непознанная нега
Под вечным пологом судьбы.
II. «Помнишь, липа цвела, и далекая родина снилась…»
Помнишь, – липа цвела, и далекая родина снилась;
Даль в закате лиловом была так устало светла;
Ты со мной у окна в мимолетной отраде забылась;
Помнишь, – липа цвела…
Помнишь, – липа цвела, и задумчивый запах и свежий
Веял детством забытым и светлым простором села,
Веял легкою грустью любимых, родных побережий…
Помнишь, – липа цвела…
III. «Сны мои стали иные: все темные горы, да моря…»
Сны мои стали иные: всё темные горы, да моря
Чудные волны и вдаль парус бегущий, как тень.
Точно я странником стал великого божьего мира
И тороплюсь оглядеть страстно его красоту,
Или какая-то власть предо мной открывает заране
Неотразимой судьбы душу смущающий путь.
IV. «Хоть и жизнь прожита, но под эти дрожащие звуки…»
Хоть и жизнь прожита, но под эти дрожащие звуки
Мне не хочется, нет, и помыслить о близкой разлуке.
Мне не хочется, нет, с этим нежным волненьем проститься,
Мне не хочется, нет, одному и в гробу очутиться.
Все мне мнится, и там мне послышится голос твой милый
И во мне оживут молодые, весенние силы,
И под ясные звуки душа не захочет расстаться,
И потянет и к свету, и к жизни, и к счастью прижаться…
V. «Молчу, безмолвствую. Но если…»
Молчу, безмолвствую. Но если
Твой тихий взор согреет грудь,
Опять сквозь сон пробьются песни,
Опять яснее поздний путь.
И в бледном золоте заката
На краткий миг в истоме сил
Предстанет всё мне, что так свято
И так пугливо я любил.
VI. «Минует всё, что было мило…»
Минует всё, что было мило,
Что окрыляло, что влекло,
Но ты, зари моей светило,
Горишь по-прежнему светло,
И над туманами ночными,
Где очертанья лет слились,
Зовешь лучами золотыми
В недосягаемую высь.
VII. «Я песня дальнего былого…»
Я песня дальнего былого,
Ты песня завтрашнего дня.
Я не дерзну отдаться снова
Приветам знойного огня.
Но тем отрадней пред закатом,
Перемогаясь, в полусне
Дохнуть мгновенным ароматом
И свежей вестью о весне.
VIII. «Все воскресает, все ликует…»
Всё воскресает, всё ликует,
В природе радостно, светло,
Но не воскреснет, что минует,
Что просияло и ушло.
О, мир и память грезам чистым,
Звездам, сиявшим сквозь туман,
И вам, цветам зари росистым,
Упавшим в сумрачный бурьян.
Мир, светлый мир огням заката,
Ночам, минувшим без следа,
И вам, очам, живым когда-то,
Давно померкшим навсегда.
IX. «Нет, не зови меня к весельям…»
Нет, не зови меня к весельям,
Ни к буйным откликам страстей,
Ни к утомительным похмельям
Далеких и счастливых дней.
Мне лучше нравится молчанье
И вечер поздний под окном,
И слабое воспоминанье
О всем любимом и былом.
X. «Когда дрожит смычок по струнам…»
Когда дрожит смычок по струнам
И песня чистая томит,
Какая боль за пылом юным
Седою думою следить.
Какая казнь и замиранье,
Пока всё в мире рвется жить,
Почуять сердца трепетанье,
Но уж без силы полюбить.
XI. «Не говори мне слов прощанья…»
Не говори мне слов прощанья,
Когда в природе все с весной
Так щедро сыплет обещанья
И дышит пышною красой.
С ее зарей, с ее огнями
Закат ты свой сообразуй,
Простись в безмолвии с мечтами
И к розам мая не ревнуй.
XII. «Ты все еще не позабыла…»
Ты всё еще не позабыла,
Еще ты боль свою таишь,
И горьких снов не погасила
Минувшего ночная тишь.
И вижу я: с мечтой усталой
Ты смотришь в темное окно,
Как будто всё, что оживляло,
Душой утрачено давно.
XIII. «Была пора: при блесках бала…»
Была пора: при блесках бала,
В дыханьи праздничных смычков
Весна беспечно запевала
Свою зарю, свою любовь.
Уж не вернется жизнь сначала,
Не зацветет былых цветов,
Лишь навсегда в груди вздыхала
Та дрожь последняя смычков…
XIV. «Июнь и зной, и ты со мною…»
Июнь и зной, и ты со мною,
И дума светлая чиста,
И прежней детской простотою
Цветут любимые уста.
Как будто жизнь не миновала,
Как будто старость не пришла,
Как будто вся опять сначала
Дорога чудная легла…
XV. «О, ренессанс томлений юных…»
О, ренессанс томлений юных…
Хоть близко ночь, но ясен свет
И в этих ослабевших струнах —
Весенних гимнов смутный след.
О грусть и нежность расставанья
8 закатной дымке золотой,
И лучезарное прощанье
С любовью, миром и тобой.
XVI. «Твоя судьба – одно страданье…»
Твоя судьба – одно страданье.
Но что за озаренный взгляд,
Какое ясное молчанье,
Какой пленительный наряд.
Как будто на одно мгновенье
Ты рада праздновать и жить,
И красоты самозабвенье,
Как чашу полную, испить.
XVII. «Былые дни, живые грезы…»
Былые дни, живые грезы,
Виденья ласковых долин,
Давно померкнувшие розы
С роскошных некогда куртин…
Стою с улыбкой и слезами,
И надо мной, как в полусне,
Чуть веет тонкими листами
В другой, знакомой стороне.
XVIII. «Все это было в прошлом, было…»
Все это было в прошлом, было:
Благоухание лугов,
И ласка раннего светила,
И тени длинные листов.
Но все минует, все проходит:
Чтоб тени милые собрать,
Над пашней пыльной сердце бродит,
Лишь только б помнить и рыдать.
XIX. «Мятежен был июль и зноен…»
Мятежен был июль и зноен,
Пора страстей, пора жары…
Теперь остыл я и спокоен,
И оторвался от игры.
Любуясь полными плодами,
Стою безмолвен я и тих,
И над затихшими громами
Тону в мечтаниях немых…
XX. «За днями дни студеней станут…»
За днями дни студеней станут,
Умрут последние цветы,
Но хорошо, когда не вянут
Хоть сердца поздние мечты.
Давно уж молодость умчалась,
Померкли дни, остыла кровь,
И только ты со мной осталась,
Моя вечерняя любовь.
XXI. «Зима идет. Пожарче в печи…»
Зима идет. Пожарче в печи
До верху хвороста кидай,
Поярче тающие свечи
Над поздней книгой зажигай.
Зима идет… Люби пожарче,
Всем напряженьем бренных сил,
Чтобы в могиле грезить ярче
О красоте живых светил…
XXII. Первый снег
Какую тишину навеял,
Сегодня выпав, первый снег,
Как много чистых грез взлелеял
И сколько позабытых нег
Всё вспомнил я: былые встречи,
Былые милые слова
И жарко тающие свечи
На шумной елке Рождества.
XXIII. «Мой жребий – смутное молчанье…»
Мой жребий – смутное молчанье
И в замороженном окне
Березы голой колыханье
В полудыханьи, в полусне.
Мой жребий – хмурые досуги
Да безответная мечта
Всё о каком-то дивном юге,
Где расцветает красота.
XXIV. «Бывают дни, бывают ночи…»
Бывают дни, бывают ночи
В тоске, тревоге и борьбе, —
Не видят гаснущие очи,
И уступить готов судьбе.
Но ты войдешь, – твой голос сладкий
Рассеет призраки мои,
И дверь отворится украдкой
Для снов и песен и любви.
XXV. Близнецы
Они близки – вершины жизни:
Где горче плач, там жарче смех,
И зов к таинственной отчизне
Внятней в час горя иль утех.
Не поминай, как ты страдала:
Судьба заране всё сочла
И втихомолку подбирала
Венок для грустного чела.
XXVI. О себе
Я всё расту, я всё мужаю,
Мне с каждым чувствуется днем,
Как ближе я к иному краю,
Как чуждо мне в краю родном,
Какие боли и оковы,
Вериги мысли и тюрьмы
Вот-вот прорвут свои покровы
И врозь рассеются средь тьмы.
XXVII. «Вчера я был в долине той…»
Вчера я был в долине той,
Где ясным сном летело детство,
Где милой детской простотой
Дышали игры малолетства,
И мне оттоле чуждым сном
Грозились те скалы и кручи,
Где я брожу сквозь мрак и тучи
С безмолвным спутником вдвоем.
XXVIII. Вам, только вам
Вам, только вам моя мечта,
Моя вечерняя тревога,
Когда усталые уста
Приосенит названье Бога.
Вам, только вам в прощальный час,
При открывающейся двери,
Безмолвный вздох, в любви и вере,
Последний раз, последний раз.
XXIX. Канун
Мой друг, прекрасна жизни осень,
Вся в блеклом золоте листов,
И ровный гул надгробных сосен,
И замирание дубров.
Тогда ни боль, ни озлобленье
Души не трогают покой,
И разве слабое смущенье
Пред нарастающею тьмой.
XXX. «Я помню радости живые…»
Я помню радости живые,
Я помню чистые мечты,
Сияли очи молодые,
Дрожали тонкие листы.
И всё прошло, и всё пропало,
Уже иным досталось жить,
И только сердце трепетало
И не хотело позабыть.
XXXI. Последние песни
Я тороплюсь допеть. Так много
В груди томленья и огня.
Так больно поздняя дорога
Пугает сумраком меня.
Я тороплюсь допеть. Вдруг тучи,
Замкнув лазурь, прервут мой путь.
И всё тропинка круче, круче,
И всё мне тягостней вздохнуть.
XXXII. Последний раз
Сойдя две шаткие ступени,
Пойдем бродить в огне луны,
Как потревоженные тени
Когда-то детской старины.
Два поздних сна из сказок Гримма,
Последний раз рука с рукой
Сойдем шуршать неуловимо
Перед террасою пустой.
XXXIII. Прощанье
Придет минута расставанья,
Тогда душою вновь и вновь
Сильней почуешь на прощанье
Свою померкшую любовь.
И в это краткое мгновенье
Всё-всё припомнишь и простишь
И со слезами умиленья
Былую боль благословишь.