Но признать, что всё, во что так старательно верила Тамара, ложь, ей было трудно. Поэтому она решила думать, что это всё обман. Как только она это решила, стрелка упала ещё ниже. Сейчас ей грозила участь клопа.
Это напугало женщину. Пока все её действия вели вниз, на самое дно. Надо их как-то обмануть. Сделать вид, что поняла. Но они же читают мысли? Чёрт-чёрт-чёрт. Тамара чувствовала, как дрожит, как ей страшно. Надо было успокоиться, но она не умела успокаиваться.
– Так вы что-то скажете по работе? Может кого-то хочется обвинить? – устало спросил Люстий.
– Я не виновата в том, что мне редко заказы падали, – робко заметила Тамара.
– Не виноваты? – брови Люстия пошли вверх, – Милочка, вы, походу, нас плохо слушаете. Мы тут не занимаемся обвинениями. Обвинять других настолько же бессмысленно, как и обвинять себя. Единственное, что мы тут разбираем, это личную ответственность и последствия. Ваша жизнь находится сугубо в вашей личной ответственности. Последствия тоже. Вам, а не кому-то другого отвечать за то, как вы прожили свою жизнь. Или скорее просуществовали, потому что назвать это жизнью я при всём уважении, не могу.
– Но что я могла сделать?! У меня нет нормального образования! Меня не взяли в институт! – Так, давайте посмотрим, – Люстий щёлкнул пальцами, снова запуская серию образов.
Вот Тамара ходит в школу, но учится плохо.
– Эти учителя тупые, не понимают меня! – кричит маленькая Тамара, идя к холодильнику. По лицу видно, что жрать ей приятнее, чем делать уроки.
Вот Тамара подаёт документы в один институт. По ней видно, что она и сама не хочет это делать. Идти куда-то, учиться, ей гораздо приятнее сидеть за очередным сериалом и скандалить с матерью, которая пытается её хоть как-то направить на путь истинный.
– Видите! – победно вскакивает Тамара, – Мать постоянно на меня орёт!
– Знаете, я не удивлён, – качает головой Люстий, – Поставьте себя на её место. Сможете? Или это простое действие вам недоступно?
Слова этого существа настолько задели Тамару, что она решила доказать ему, что способна хоть на что-то! И попыталась представить себя на месте матери. Странно, но у неё получилось.
Тамара словно в один миг окунулась в жизнь матери. Почувствовала, какого это, пахать на двух нелюбимых работах, чтобы обеспечить дочь. Каково это, видеть, как она растёт скандальным ребёнком, учиться не хочет, ничем не интересуется, зато очень много требует, не стесняясь поносить мать, обвинять её во всех грехах. Тамара ощутила в полной мере эту безнадёжность, когда к ней пришло понимание, что всё, это конец. Дочь вырастет бестолковым существом, которое будут и дальше отравлять жизнь, воровать деньги и чуть ли не каждый день заявлять, какая мать сука.
Это откровение пронзило Тамару с ног до головы.
– Ну как? – поинтересовался Люстий, – Скажите честно. Вы ведь способны на капельку честности? Будь у вас дочь, вы бы в такой ситуации как себя вели?
– Я бы придуши эту паскуду, – ответила Тамара раньше, чем поняла, что именно собирается сказать.
– Надо же, – фыркнул Люстий, – Получается, ваша мама в сравнение с вами ещё образец спокойствия.
Тамаре было тошно это признать, но так и было. Она всю жизнь считала мать тварью, испортившей ей жизнь, но по всему выходило, единственный, кто портил всем жизнь – сама Тамара.
– Тему семьи мы закончили, – вмешался Сап, – Вернёмся к работе и учёбе, это связанные темы. Вам есть, что сказать?
– Мне никогда не нравилось учиться. – призналась Тамара, всё ещё находясь в шоке от откровений.
– Расскажите, почему? – поинтересовался Люстий.
– Я не знаю…
– Знаете, просто не хотите себе в этом признаться. Дам подсказку – кристально чистая рефлексия и искренность – это то, что может вам помочь.
– Меня никогда не любили учителя… – Тамара почувствовала, что опять скатывается в обвинения, – Меня всегда ругали за плохие оценки, а за хорошие не хвалили, – любое слово, выходящее из неё, сводилось к обвинениям.
Тамара замолчала и молчала долго. Два существа напротив терпеливо ждали, пока она соберётся с мыслями. Тамара же впервые в жизни пыталась сказать что-то, не обвиняя. Не получалось. Словно в ней не было такой функции – говорить, не обвиняя. Привычка всех винить настолько въелась, что мозг отказывался думать в ином ключе.
– Я всегда плохо училась, потому что ждала быстрых результатов, а их никогда не было, поэтому я теряла интерес, делая вид, что мне это не нужно, – наконец выдала она.
– Поздравляю. – захлопал Люстий, – Вы впервые начинаете что-то осознавать настоящее про себя. А не кажется ли вам, что не жди вы быстрых результатов, то учиться было бы проще?
– Возможно… Наверное…. – Тамара не знала, что думать. Она никогда не думала об этом ТАК.
– Но может ещё что-то бы могло вам помочь?
– Не знаю… – застонала женщина, – Я постоянно ждала похвалы и когда не получала её, расстраивалась.
– Смотрите.
Люстий щёлкнул пальцами и появились новые образы. Отец играет с дочерью. Она делает первые шаги, и он её хвалит. Тамара увидела этого мужчину… Счастливым. Да, счастливым и любящим. Очень странно. Она привыкла видеть его депрессивным, замкнутым и выпившим. Отец подбадривал дочь, учил её ходить, кататься на велосипеде, постоянно хвалил и говорил, какая она хорошая. Тамара помнила этот велосипед. В голове всплыли десятки воспоминаний, связанных с ним.
А вот Тамара написала сочинение на пятёрку. Учительница её похвалила, а потом и мама… Мама её хвалит.
Но образ сменился. Приятные картины увеличились и показали, что Тамара безразлична к простым похвалам. Она всегда хотела большего. Чтобы отец постоянно проводил с ней время и покупал как можно больше подарков. Чтобы мать постоянно ей потакала и плевать, что Тамара хотела вредных вещей. От учителей она ждала восхищения, больше внимания, но те не давали этого и поэтому Тамара бунтовала. То уроки прогуливает, то шумит в классе, то нагрубит учителю, то специально с ошибками домашнее задание сдаст. Тамара делала очень много, чтобы заставить людей её заметить и восхищаться, но выходило не очень.
Тамара с ужасом увидела, как упивается первыми слезами мамы. Она заявила ей в тринадцать лет, что та ужасная мать. Обвинила её в том, что она изжила отца. Мать ушла к себе в комнату и рыдала до утра, а Тамара почувствовала свою власть. Она почувствовала себя сильной и могучей, способной довести взрослого человека до слёз….
Тамара не выдержала. Её стошнило, прямо перед столом двух существ, которые внимательно за ней наблюдали.
– Так бывает, – мягко сказал Люстий, – Иногда, когда люди видят себя настоящих, их тошнит. Разве это не чудесно?
– Что именно? – спросила Тамара, тяжело дыша, вытирая рот от блевотины. Лужа на полу медленно исчезала.
– Вы всю жизнь смаковали, какая вы прекрасная. А стоило взглянуть правде в глаза, оказалось, что не так.
– Но разве не надо себя любить? – удивилась женщина. Она миллион раз читала статьи в интернете, как важно себя любить, ценить и не позволять никому с собой плохо обращаться. – А где в ваших действиях мы увидели любовь? – нахмурился Люстий, – Оскорблять мать, которая вас выходила – это любовь? Право слово, с такой любовью вам лучше сразу отправиться на утилизацию.
– Нет! – закричала Тамара, – Дайте мне шанс! Я поняла, что это не любовь!
– Нет, не поняли, – вздохнул Люстий, – Вы боитесь и готовы нам врать, чтобы обмануть. Но не выйдет. Мы видим вас насквозь, разве забыли?
– Мне трудно принять, что вы говорите, – пожаловалась женщина.
– Милочка, вы не на сеансе у психолога и не на уроке. Мы вам не судьи. Вы сами подводите итоги своей жизни. Сами делаете выводы. Последствия этого то, какое посмертие вы получите и получите ли.
– Переходим к следующей теме, – сказал Сап. – По работе и учёбе мы ничего хорошего не услышим.
– Чувствую, сейчас будет горячо. Тамара, что вы можете сказать насчёт любви?
– Любви? – удивилась она. Вроде только что любовь обсуждали.
– Да. Между мужчиной и женщиной. Отношения, любовь, построение своей семьи, дети… У вас ведь этого нет.
– Мужчины…
Тамара хотела сказать, что мужчины всегда её обманывали. Каждый раз, когда она открывала им своё сердце, те плевали в него, использовали её и бросали, уходили к другим. Но Тамара уже знала, что обвинять других опасно.
– Да, запущенный случай, – вздохнул Люстий, – Мы видим все ваши мысли, дорогуша.
– Мне нечего сказать насчёт любви. Не было её в моей жизни. Я много раз влюблялась, но никто не отвечал мне взаимностью.
– Очень жаль. Есть мысли почему? Вам тридцать три года было, когда вы умерли. Ни мужа, ни детей.
– Жизнь не сводится к этому! – крикнула Тамара.
На ум пришли другие статьи из пабликов, которые утверждали, что она сама может решать, как ей жить!
– Я никогда не хотела замуж и детей! Это сплошные ограничения!
– Господи, пошли мне смирения, дослушать эту женщину до конца… – Люстий сложил руки и посмотрел куда-то наверх. Это смутило Тамару.
– Вас когда-нибудь звали замуж?
– Нет…
– А как же вы тогда можете не хотеть то, что вам никогда не предлагали?
–Но…
– Это ещё одно типичное оправдание, чтобы не признаваться себе в том, что никому не нужны? – подсказал Люстий.
– Вот именно! Я никому не нужна!
– А должны быть нужны? Почему вы это говорите, как претензию?
– Но разве я недостойна любви? Каждая женщина достойна!
– Только женщины? – прищурился Люстий.
– Ну… мужчины тоже… наверное.
– В ваших словах скрыто очень много обид и ненависти к мужчинам. Вы никогда не задумывались, почему вас должны любить те, кого вы презираете?
– Что же, я плохая женщина, вы этого признания хотите от меня?!
– Нет. Ваши самообвинения нам не нужны, говорю в который раз. Вся ваша жизнь – это обвинения и ненависть. Вы то себя гнобили, то других обвиняли. И какой в этом толк? Упущенная жизнь?
– Я не хотела упускать жизнь! – завопила Тамара, – Я тоже хотела мужа, нормальную работу и детей!