— Послушай, нахалка электронная, я запрещаю тебе издеваться над людьми! На человека никогда не нападала медвежья болезнь при встрече с непознанным! Ну а если такое с ним и случалось, то он шел в умывальню, обливался водой и снова вступал в единоборство с ним — с чистой совестью и с чистыми руками!
Но взгляд «совы» светится такой невинностью, как будто компьютер никогда и не пытался шутить святыми для нас вещами.
— Скажи-ка мне лучше, как ты вообще устроен? Ладно, допустим, работа твоего сочиняющего блока основана на принципе игральных автоматов. Но ведь кто-то подучил тебя смеяться над серьезными вещами. Почему ты ни разу не написал чего-то светлого, радостного, не показал человека во всем его великолепии, как подлинного венца природы? Я начинаю серьезно подозревать тебя в чем-то плохом. Собственно, что ты хотел сказать этим сюжетом из жизни совоподобных скуллонов? Или, может, на себя хотел намекнуть? Уж не потому ли, что совой тебя называю?
Впрочем, если ты хотел показать свое наплевательское отношение к моим благородным замыслам, — спасибо за откровенность. Только в таком случае нам придется расстаться. Даже не пытайся убеждать меня в непостижимой сложности твоей природы, решения своего я не изменю. Возомнившая о своем превосходстве, машина так же глупа и приносит столько же вреда, как и человек, считающий себя умнее всех. А может, тебе не дают покоя бредни тех футурологов, что предсказывают власть машин над человечеством? Пустое! Природа создала нас как инструмент самопознания, а вы всего лишь наши эпизодические помощники, творение наших рук, а не природы. На нас она возложила вечную миссию познания. С тех пор, как он перестал ходить на четвереньках, человек, только этим и занимался. Так же, как некогда он целеустремленно познавал тайны своей планеты, человек ныне устремился в космос, манящий его бессмысленностъю загадок.
Свою патетическую проповедь я закончил резким нажатием клавиши с надписью «Выкл.»
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
По всему выходило, что мне понадобится совет специалиста. Фабричный ли это дефект или я просто как-то не так формулирую задания, мириться с художествами строптивой машины нельзя. Впрочем, благие мысли эти не помешали мне на следующий же день отправиться к нему на поклон: ничего из написанного до сих пор не годилось для печати, а мне ведь надо было выжать из него материал, из которого можно было бы сделать книгу, да и страниц было маловато. И прогнать через него как можно больше заданий, чтобы объяснить специалисту, чем я недоволен.
Довольно потирая руки и всем видом показывая, что больше не злюсь на него, я подошел к компьютеру и нажал на клавишу, отвечающую за новеллы. Никакой реакции, однако, на это не последовало, потухший взгляд совиных глаз не ожил.
Решив, что допустил какую-то ошибку, я открыл брошюрку с инструкцией. Строгое соблюдение предписаний, однако, не помогло: компьютер бездействовал. Неужели я его повредил? Слишком резко выключил вчера? В таком случае я не могу рассчитывать на гарантийный ремонт — за отстранение поломки придется выложить денежки. Наверное, и вернуть теперь его нельзя.
Все эти мысли встревожили меня, я начал звонить на ремонтную базу. Мне повезло: компьютеры этого типа обслуживались вне очереди, и мастер появился у меня так быстро, будто примчался на «скорой помощи».
Вообще-то он действительно был похож на врача.
У него было доброе интеллигентное лицо и тонкие длинные пальцы пианиста-виртуоза. Аккуратно поставив свой саквояж рядом с компьютером, он уселся напротив него, окинул долгим проницательным взглядом и начал беседовать с ним так, словно детский доктор с зареванным маленьким пациентом:
— Ну, на что ты жалуешься, проказник? У тебя где-то болит? А может, тебя обидел этот плохой дядя?
Это «плохой дядя» прозвучало для меня почему-то как «плохой писатель», и я сразу возненавидел компьютерного доктора. Словно желая дать мне как можно больше оснований для этого, он нежно коснулся длинным пальцем клавиши с надписью «роман».
Тут же она вспыхнула ярким зеленым цветом, а в совиных глазах полыхнули желто-зеленые огоньки.
Мастер повернулся ко мне.
— Порядок!
Нет, этот компьютер доконает меня!
— Видите ли, я нажимал только две клавиши — рассказ» и «новелла». А эту клавишу я еще не трогал… — пробормотал я.
Со словами «Нам, миленький, нужен рассказ, а не роман» мастер выключил клавишу и тут же нажал другую. И снова компьютер замигал огоньками, докладывая, что готов к работе.
— Ничего не понимаю, — признался я. — Вроде всё делал по инструкции, точно так же, как вы сейчас…
Мастер повторил ту же операцию с клавишей «новелла», и компьютер опять отрапортовал о своей готовности. Мне стало неловко перед мастером, но он, сочувственно улыбнувшись, ободряюще сказал:
— Успокойтесь, не вы первый, не вы последний. Я сам в них не могу разобраться. Многие ваши собратья по перу жалуются на эту марку. Причем жалобы одни и те же. Никаких дефектов, а работать отказываются. Бастуют, что ли? Один целый месяц меня мучал. Разобрал его по частям и проверил системы-никакого результата! Пришлось заменить другим. Привезли его на базу. Там у нас один паренек стажируется, стал он играть с этим компьютером, нажимает клавишу, говорит: «Ну-ка, хватит бездельничать, сочини мне что-нибудь!» И что вы думаете? Компьютер сразу же заработал.
— И чем вы это объясняете? — спросил я.
— Пока ничем. Мы только-только стали изучать эту марку. Что и говорить — машина сложная, с характером. Ведь что значит собрать воедино несколько миллионов микропроцессоров? Это ж почти человеческий мозг, только там клетки исчисляются миллиардами. Разве у нас с вами так не бывает: пытаетесь вспомнить что-то — ни в какую. На другой день — пожалуйста, без всякого усилия с вашей стороны. — Мастер снова рассмеялся. — Иногда мне кажется, что эти компьютеры способны обижаться. С ними нужно поделикатнее…
— Да чем я мог его обидеть? Я ведь пока всего лишь изучаю его возможности. И признаться — я, в общем-то, доволен им, — стал почему-то оправдываться я.
Черт знает, что за чепуху я несу. И ведь не ради мастера соврал — ради компьютера! Не хватало только испытывать перед ним суеверный страх.
— Давайте попробуем его в работе, — предложил мастер. — Задайте ему тему.
— Нет у меня наготове темы, — сказал я резче, чем того требовали приличия, но что делать, если творческий процесс не терпит свидетелей.
Мастер ласково заглянул в совиные глаза компьютера.
— Милый, сочини нам что-нибудь. Как говорится — для души! Что-нибудь возвышенно-романтическое. Скажем, про любовь. Правда, в наши дни любовь не очень-то романтична, эмансипация на дворе… А вы как считаете?
Мастер повернулся ко мне, словно надеясь на помощь. Видя, что я молчу, он продолжил:
— Не знаю, как вы, а я совсем перестал понимать женщин и почти не обращаю на них внимания. От этого человек начинает мечтать о чем-то другом.
Мастер перевел взгляд на компьютер.
— Давай, милок, сочини что-нибудь для исстрадавшейся души! Что-нибудь о таком вот потерянном человеке, как я. Только дай ему какую-либо утеху, хоть какую-то радость в жизни. А то мне до чертиков надоели все эти любовные романы, которые публикуются в последнее время. Конечно, любовь без драм не бывает, но ведь хоть иногда человеку надо же дать порадоваться, иначе он окончательно потеряет веру в себя. Поэтому хоть ты порадуй меня любовной историей со счастливым концом. В будущем, мне кажется, люди найдут способ, чтобы любовь была только счастливой. Да, да, я верю в это, поэтому давай помечтаем об этом вместе. Без мечты человек не становится добрее и умнее, лишается надежды…
Как только он изрек эти напыщенные глупости, мой вышедший из повиновения компьютер нежно замурлыкал. Удивительное дело: мастер не задал ему ни конкретной темы, ни сюжета, не предложил героя.
Он всего-навсего поделился с ним своей мечтой о счастливой любви. Просто мистика какая-то!
Подумаешь, он не знает, что ему думать о современных женщинах! А я вот не знаю, что мне думать о нем. Хэппи-энд понадобился этому дурню! Да еще с любовью! И вот из подобных историй он будет черпать мудрость. А ведь такое интеллигентное лицо у человека.
Неужели и сегодня читатели не могут прожить без такого чтива? Неужели усилия великих писателей во все времена старавшихся воспитывать у людей вкус к настоящей литературе, пропали даром? А мой компьютер — каков гусь? Со мной работать отказывается, а оказать услугу дураку — пожалуйста! «Ну что ж, голубчик, — мысленно пригрозил я ему, — давай, обслуживай невежд, займись ремесленническими поделками! Только, пожалуйста, меня от этого уволь!» Конечно, я был раздосадован, но не настолько, чтобы заглушить в себе любопытство. Мне было интересно, что же он сочинит «для души». Про себя я решил больше не церемониться с ним и вернуть изобретателям, не забыв при этом любезно и в то же время язвительно поблагодарить их: мол, спасибо, но пользуйтесь этим чудом техники сами, а я сумею заработать себе на жизнь и без его помощи!
Мастер своевременно нажал какой-то рычажок, поэтому принтер печатал сочинение сразу в двух экземплярах. Оказалось оно на редкость длинным видимо, не так-то просто добраться до хэппи-энда в любви. Я так и сказал мастеру, но он не понял, что я имел в виду. Бедный, ко всему прочему он был начисто лишен чувства юмора.
— Верно, — серьезно ответил мне он. — До счастливого конца добраться нелегко. Счастливый конец нужно выстрадать, только тогда он становится понастоящему счастливым.
Ну как с таким разговаривать! Он выпрямлял любую мысль, как утюг.
Я невольно порадовался точному сравнению. Да, под утюгом всё сглаживается, утюг — прибор серьезный.
Может, компьютер потому и заработал сразу. Наверное, электронный ум подсказал ему, что с таким лучше не спорить, иначе он пройдется по тебе, как утюгом, сам будешь не рад. Лучше уж сочинить, что просит.
Посмотрев, с каким вдохновением принтер выдает страницу за страницей, я вдруг развеселился и решил пропустить стаканчик. Мастер отказался, сославшись на специфику работы: