В результате переломить ход боевых действий не удалось, и 25 июня советское командование приняло решение отвести войска на рубеж Западной Двины и линии старых укрепленных районов. Однако это решение запоздало. Германские войска уже форсировали Западную Двину и развивали наступление на Псков, который был занят 9 июля. В Белоруссии 28 июня танковые группы противника соединились в районе Минска, окружив 26 дивизий 3‐й, 10‐й и 13‐й армий в Налибокской пуще. На Западном направлении образовалась 400-км брешь. Сделав вывод, что противник наносит главный удар на Западном направлении, советское командование еще 26 июня приняло решение передислоцировать в Белоруссию войска 16‐й и 19‐й армий с Украины и перебросить из внутренних округов и других направлений 70 дивизий. Все эти переброски требовали времени, а пока отдельные советские части пытались задержать продвижение германских танковых частей к Днепру. К исходу 9 июля войска группы армий «Центр» вышли на фронт Полоцк – Витебск – Орша – Жлобин, продвинувшись на 450–600 км. На Юго-Западном фронте советские войска с 1 июля начали отходить на линию старых УР, но части 1‐й танковой группы противника успели преодолеть эти укрепления до их занятия советскими частями. К 9 июля группа армий «Юг» в Западной Украине продвинулась на 300–350 км. Так закончился первый этап летне-осенней кампании 1941 г.
Таблица 67. Потери сторон к 10 июля 1941 г.[1877]
Понятно, что произошедшие события по-разному воспринимались в Москве и Берлине. Узнав 29 июня, что противник захватил Минск, И.В. Сталин заявил: «Ленин нам оставил пролетарское Советское государство, а мы его просрали» – и уехал на ближнюю дачу, где и пребывал до 1 июля[1878]. Германское руководство, наоборот, было полно восторгов и оптимистических ожиданий. 3 июля Гальдер так оценил обстановку на фронте: «В целом теперь уже можно сказать, что задача разгрома главных сил русской сухопутной армии перед Западной Двиной и Днепром выполнена… Поэтому не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней. Конечно, она еще не закончена. Огромная протяженность территории и упорное сопротивление противника, использующего все средства, будут сковывать наши силы еще в течение многих недель… Когда мы форсируем Западную Двину и Днепр, то речь пойдет не столько о разгроме вооруженных сил противника, сколько о том, чтобы забрать у противника его промышленные районы и не дать ему возможности, используя гигантскую мощь своей индустрии и неисчерпаемые людские резервы, создать новые вооруженные силы»[1879]. 4 июля Гитлер заявил: «Я все время стараюсь поставить себя в положение противника. Практически он войну уже проиграл»[1880].
В эйфории первоначальных успехов «Восточного похода» Гитлер 14 июля 1941 г. отдал приказ о подготовке реорганизации вермахта в предвидении перенесения основных усилий на борьбу с Англией и США, которая должна была вновь выйти на первый план ввиду разгрома СССР. Предусматривалось увеличить численность ВВС и ВМФ за счет сокращения сухопутных войск, в составе которых тем не менее следовало увеличить количество танковых и моторизованных дивизий. Так как Германия не обладала экономическими возможностями для выполнения этой программы в условиях сохранения темпов производства вооружений для сухопутных войск, было решено переориентировать производство на нужды авиации и флота. В результате военное производство для сухопутных войск стало снижаться. Так, производство боеприпасов сократилось (с августа по декабрь 1941 г.) на 13,6 %, а вооружений (с июля по декабрь 1941 г.) – на 29 %, что не позволяло одновременно накапливать запасы и восполнять потери на фронте. В 1941 г. германская промышленность произвела 540 тыс. тонн боеприпасов, а вермахт израсходовал на Востоке 583 тыс. тонн, и «в результате боевая мощь немецкой артиллерии была подорвана»[1881]. Развитие событий на советско-германском фронте в августе 1941 г. привело к тому, что германское руководство было вынуждено отложить на будущее планы реорганизации вермахта.
4 июля 1941 г. будущее развитие операций на Восточном фронте представлялось Гальдеру следующим образом: «В целом следует считать, что противник больше не располагает достаточными силами для серьезной обороны своего нового рубежа, проходящего от прежней русско-эстонской границы по Западной Двине и Днепру и далее на юг… В ходе продвижения наших армий все попытки сопротивления противника будут, очевидно, быстро сломлены. Тогда перед нами вплотную встанет вопрос о захвате Ленинграда и Москвы»[1882]. Гитлер также был уверен, что к концу августа «он как-нибудь справится» с СССР[1883]. Однако прошло чуть более недели, и оказалось, что, вопреки предвоенным предположениям, успехи вермахта в приграничном сражении не привели к краху сопротивления Красной армии, и германское командование вновь столкнулось с проблемой нехватки сил для одновременного наступления на трех стратегических направлениях. Если группа армий «Центр» смогла прорваться в район Смоленска, то наступление группы армий «Север» завязло на Лужском рубеже, а группа армий «Юг» оказалась втянута в затяжные бои между Киевом и Винницей. В этой ситуации германское военно-политическое руководство все более склонялось к тому, чтобы за счет группы армий «Центр» усилить фланговые группировки Восточного фронта.
Впервые эта идея была оформлена директивой № 33 от 19 июля, а уже 23 июля в дополнении к этой директиве Гитлер утвердил, по его мнению, «идеальный» план: пехотные дивизии группы армий «Центр» должны были самостоятельно наступать на Москву, а «танковые соединения развертываются на расходящиеся направления»[1884]. В тот же день, докладывая Гитлеру обстановку на фронте, Гальдер отметил, что, «хотя противник решительно ослаблен, окончательно он еще не разгромлен»; правда, все еще считалось, что вермахт в начале октября сможет выйти на рубеж Волги[1885]. Со своей стороны советское командование решило предпринять новую попытку вырвать у противника стратегическую инициативу, и с 23 июля Красная армия начала контрнаступление на Смоленск. Хотя слабо подготовленные контрудары не привели к прорыву фронта противника, войска группы армий «Центр» оказались скованными, а затяжные упорные бои продолжались до начала сентября. Все это привело к тому, что германское командование было вынуждено отказаться от далеко идущих планов и сосредоточиться на решении насущных проблем. Поэтому уже 30 июля 1941 г. задачи войскам Восточного фронта были опять изменены. Согласно директиве № 34, группа армий «Север» должна была продолжить наступление в Эстонии и на Ленинград. Группе армий «Центр» следовало перейти к обороне и подготовиться к операции по поддержке группы армий «Юг», которой ставилась задача захватить Правобережную Украину[1886].
Август 1941 г. стал временем, когда у германского командования начали проявляться сомнения относительно возможности завершить «Восточный поход» до зимы 1941 г. Так, 4 августа Гитлер, отметив, что «в целом операции на Восточном фронте развивались до сих пор более удачно, чем этого можно было бы ожидать, учитывая неожиданно большое число танков и самолетов, которое имели русские», признал, что если бы он «был информирован об этом перед началом войны, то ему было бы значительно труднее принять решение о необходимости нападения»[1887]. 11 августа Гальдер сделал примечательный вывод: «Общая обстановка все очевиднее и яснее показывает, что колосс Россия, который сознательно готовился к войне со всей безудержностью, свойственной тоталитарным странам, был нами недооценен. Это утверждение распространяется на организационные и экономические усилия, на средства сообщения, но прежде всего на чисто военную боеспособность [русских]»[1888]. Как видим, лишь месяц потребовался начальнику штаба ОКХ, чтобы полностью пересмотреть свою оценку ситуации на Восточном фронте. Дневниковые записи Геббельса в августе 1941 г. также свидетельствуют о сомнениях в возможности «завершить «Восточный поход», по крайней мере, до зимы». 10 сентября, «после того как выяснилось, что Восточная кампания не может быть закончена в короткий срок», Геббельс сделал вывод о необходимости «постепенно приготовить народ к продолжительной войне»[1889].
Тем не менее германское командование еще надеялось, что ему удастся захватить Украину и Москву, «ибо в противном случае мы не сможем разгромить противника до наступления осени»[1890]. Однако развитие обстановки на фронте не позволяло надеяться на быструю победу, так как до конца августа СССР не потерял ни одного жизненного важного рубежа. На севере продолжались упорные бои на подступах к Ленинграду, на юге германские войска с боями продвигались по Правобережной Украине к Днепру, о наступлении на Москву или в Донбасс нечего было и думать до тех пор, пока советские войска удерживали фронт Брянск – Гомель – Киев – Днепропетровск. Так как этот выступ не позволял развивать наступление далее на восток, а по одиночке группы армий «Центр» и «Юг» не могли его срезать, 6 сентября было решено, что эти группы армий, действуя смежными флангами, должны наконец-то установить прямую связь и обеспечить себе свободу маневра. В сентябре вермахту удалось блокировать Ленинград и нанести поражение Киевской группировке советских войск. Правда, еще 27 августа ОКВ сделало вывод, что, так как СССР, видимо, не будет полностью разгромлен «в течение 1941 года, на первом месте стоит продолжение Восточной кампании в 1942 году. Захват территории на южном крыле [Восточного фронта] будет иметь большие политические и экономические последствия»