6. Стороны разоружают свои укрепления на Карельском перешейке;
7. СССР обещает «не возражать против вооружения Аландских островов» собственными силами Финляндии[480].
Не имея полномочий для обсуждения этих предложений, финская делегация 14 октября выехала в Хельсинки для консультации, что было, видимо, неожиданностью для советской стороны, рассчитывавшей на быстрое достижение соглашения. Четыре дня потребовалось финскому руководству, чтобы согласовать свою позицию на переговорах с СССР, поскольку в правительстве оказались сторонники определенных уступок восточному соседу. Для преодоления таких настроений 18–19 октября президент и министр иностранных дел Финляндии в ходе встречи руководителей скандинавских стран в Стокгольме попытались добиться поддержки своих соседей в случае обострения отношений с Советским Союзом. Однако скандинавские страны уклонились от каких-либо конкретных обещаний, что не помешало Э. Эркко обмануть своих коллег по кабинету, сообщив им о готовности Швеции оказать дипломатическую поддержку Финляндии. В финском руководстве возобладало сформулированное Эркко мнение, что «Советский Союз блефует» и по отношению к нему надо проводить «твердую линию»[481].
Тем временем в Финляндии продолжалась обработка общественного мнения в духе недопустимости уступок СССР, начались аресты членов левых общественных организаций, было запрещено издание ряда газет и журналов. 17 октября маршал К.Г. Маннергейм был назначен главнокомандующим, а на следующий день была создана его ставка. В состав финской делегации на переговорах был включен В. Таннер, который должен был контролировать склонного к компромиссу главу делегации Ю. Паасикиви. Понятно, что все эти явно враждебные действия Финляндии, о которых в целом было известно в Москве, вызвали столь же негативную реакцию советской стороны. 19 октября советские ВВС провели масштабную воздушную разведку Карельского перешейка и финской Карелии[482]. Таким образом, к определенному военно-политическому давлению в ходе переговоров прибегали обе стороны.
23 октября переговоры в Москве возобновились. Финляндия выразила готовность передать СССР расположенные в Финском заливе острова Сейскари, Пенисаари, Лавансаари, Тютерсаари (малый и большой) и обсудить вопрос о передаче острова Суурсари. Относительно границы на Карельском перешейке финское руководство соглашалось перенести границу на 10 км западнее вдоль побережья Финского залива, но отклонило советское предложение о предоставлении в аренду Ханко и права на якорную стоянку в заливе Лаппвик, поскольку размещенные там войска могли бы быть использованы «для нападения против Финляндии». Хельсинки соглашался на уточнение соответствующей статьи советско-финляндского договора о ненападении. Все остальные советские предложения были отклонены, хотя с удовлетворением отмечалось согласие СССР на ремилитаризацию Аландских островов[483]. Советская сторона отметила, что переданные предложения были минимальными, и заявила, что она не может отказаться от предложения о создании в Ханко советской военно‐морской базы, хотя и ограничила численность своих войск 4 тыс. человек, а срок аренды временем европейской войны. Советская делегация выразила готовность несколько отодвинуть к востоку линию будущей границы на 10–20 км южнее города Койвисто, но настаивала на передаче СССР острова Бьёрке. Было принято финское предложение о соответствующем усилении существующего договора о ненападении. Все остальные предложения СССР остались в силе[484]. Не имея полномочий обсуждать эти предложения, финская делегация 24 октября вернулась в Хельсинки для новых консультаций.
Столь неудачный ход переговоров убедил советское руководство, что Финляндия пытается затянуть время и отказаться от какой-либо договоренности. Поэтому следовало подготовиться к более решительным действиям. В Москве знали о моральной поддержке Финляндии со стороны Англии, Франции и США, но были уверены в том, что дальше этого ни Лондон, ни Париж, ни Вашингтон не пойдут. 24 ноября Англия намекала СССР, что не станет вмешиваться в случае конфликта, в то же время Финляндии заявлялось, что следует занимать твердую позицию и не поддаваться советскому нажиму. Таким образом, речь шла о провоцировании войны с целью использовать Финляндию «для того, чтобы причинить как можно больше вреда России, не считаясь даже с тем, если в конечном счете финны потерпят крах перед лицом ее превосходящей мощи»[485]. Однако в Хельсинки призывы западных стран пали на благоприятную почву, и финское руководство стало еще более оптимистично смотреть на вероятность конфликта с СССР, которого, как полагали многие, просто не произойдет. Трезвые голоса Ю. Паасикиви и К. Маннергейма, выступавших за достижение компромисса, не были услышаны. Жесткая позиция правительства в отношении руководителей парламентских фракций привела к тому, что они в целом поддержали его позицию. То есть на возможности соглашения был поставлен крест.
Тем временем Финляндия завершила мобилизацию и провела в конце октября 1939 г. маневры. 25 октября финские территориальные воды были объявлены опасными для плавания из-за минных постановок в районе Аландских островов и у границ СССР. Финские войска были развернуты в приграничной зоне, основные силы заняли оборонительные рубежи на Карельском перешейке. Советское руководство довольно болезненно отнеслось к инициированным Хельсинки слухам о том, что финская делегация больше не поедет в Москву, а переговоры будут вестись по дипломатическим каналам. 28 октября советские дипломаты в Хельсинки получили задачу уточнить, не означает ли задержка с возвращением делегации разрыв переговоров[486].
В Москве практически не оставалось надежд на мирное решение вопросов с Финляндией. В.М. Молотов полагал, что «ничего другого не остается, как заставить их понять свою ошибку и заставить принять наши предложения, которые они упрямо безрассудно отвергают при мирных переговорах… Пока переговоры не прерваны. На днях ждут возвращения делегации финнов в Москву с ответом самого финляндского правительства на новые наши уступки им. Но дальше мы не пойдем»[487]. Советское руководство считало, что сможет быстро заставить Хельсинки принять свои предложения. Согласно приказу Генштаба № 0145 от 24 октября на Карельский перешеек перебрасывались 49‐я, 75‐я и 123‐я стрелковые дивизии, а в Карелию направлялись 138‐я, 155‐я и 163‐я стрелковые дивизии и 2 артиллерийских полка[488]. 25 октября нарком обороны разрешил перебросить в Петрозаводск управление 8‐й армии с эстонской границы[489]. 29 октября Военный совет ЛВО представил наркому обороны «План операции против Финляндии», согласно которому советские войска должны были вторгнуться на территорию Финляндии по пяти направлениям с целью «растащить» группировку сил противника и во взаимодействии с авиацией за 10–15 суток нанести решительное поражение финской армии[490]. Однако советское руководство, видимо, еще надеялось на то, что сможет оказать давление на Финляндию и достичь своих целей, не доводя дело до войны.
Прежде всего, Москва попыталась нейтрализовать антисоветскую пропаганду финской прессы. Выступая на V сессии Верховного Совета СССР, В.М. Молотов 31 октября довольно подробно остановился на ходе советско-финляндских переговоров. Отметив «влияние со стороны третьих держав» на Хельсинки и выразив надежду, что «со стороны Финляндии будет проявлено должное понимание» проблемы обеспечения безопасности северо-западных границ Советского Союза в условиях европейской войны, он опроверг слухи о покушении СССР на финский суверенитет, о его требованиях передачи Выборга и районов севернее Ладожского озера, Аландских островов или о претензиях к Швеции и Норвегии. Довольно подробно изложив советские предложения, Молотов выразил надежду на то, «что, при наличии доброй воли, Финляндское правительство пойдет навстречу нашим минимальным предложениям, которые не только не противоречат национальным и государственным интересам Финляндии, но укрепляют ее внешнюю безопасность и создают широкую базу для дальнейшего широкого развития политических и хозяйственных отношений между нашими странами» и что в Хельсинки «не поддадутся какому-либо антисоветскому давлению и подстрекательству со стороны кого бы то ни было» и не станут «искать повода к срыву предполагаемого соглашения», что, «конечно, нанесло бы серьезный ущерб Финляндии»[491].
Поскольку финское правительство не информировало в полной мере о советских предложениях даже парламент, опасаясь, что это вызовет раскол и ослабит единство нации, в Хельсинки это выступление было воспринято с раздражением. 1 ноября Э. Эркко заявил, что предложения СССР диктуются «русским империализмом»[492]. 2 ноября Швеция передала советской стороне просьбу не выдвигать на переговорах с Финляндией такие требования, которые препятствовали бы достижению взаимоприемлемого соглашения. В ответ В.М. Молотов справедливо заявил, что подобные шаги Швеции только поддерживают неуступчивость Финляндии[493]. 3 ноября начался последний раунд переговоров. Финская делегация подтвердила свою позицию по островам Финского залива и согласилась перенести границу на Карельском перешейке до форта Инно, но категорически отказалась от предоставления в аренду СССР полуострова Ханко и других советских предложений