[989]. Оценивая беседу в донесении в Лондон, Криппс отметил потенциально антигерманский курс СССР, который тем не менее «не сделает ничего такого, что могло бы в настоящее время открыто вызвать резкое недовольство Германии, и не будет разрывать свое соглашение с ней»[990]. 3 июля У. Черчилль принял советского посла в Лондоне и заявил ему о намерении Англии продолжать войну, подчеркнув, что разгром Англии развяжет Германии руки для похода против Советского Союза[991].
Некоторые авторы полагают, что СССР следовало летом 1940 г. принять английское предложение и начать сближение с Англией[992], но при этом совершенно не учитывается реальная обстановка и цели советского руководства. Представляется, что более справедлива позиция В.Я. Сиполса, который пишет, что «для СССР в тех условиях не стоял вопрос о серьезном улучшении отношений с Англией. Главное заключалось в том, чтобы избежать полного разрыва контактов, сохранив их в своего рода тлеющем состоянии, чтобы иметь возможность оживить отношения, если и когда в этом будет возможность и необходимость»[993]. Хотя эти контакты и были определенной моральной поддержкой Англии в ее стремлении продолжать войну, но Советский Союз не собирался отказываться от своей нейтральной позиции, которая уже дала столь большие выгоды. Тем более что Англия, стремясь ухудшить советско-германские отношения, допустила утечку информации об англо-советских контактах в Москве. В это же время Германия опубликовала трофейные секретные документы англо-французских союзников осени 1939 – весны 1940 г., содержащие их антисоветские планы, что дало Москве прекрасный повод занять в отношении Англии более прохладную позицию. 13 июля СССР уведомил Германию о встрече И.В. Сталина с С. Криппсом, передав ей сведения об общем содержании беседы[994]. Этот факт традиционно рассматривался в западной, а затем и в отечественной историографии как пример тесного советско-германского сотрудничества, однако В.Я. Сиполс убедительно показал, что это сообщение являлось тонкой дезинформацией Германии советским руководством[995], продолжавшим лавировать между воюющими сторонами.
Во второй половине 1940 г. советско-английские отношения продолжали оставаться прохладными. Политика Англии в отношении СССР определялась стремлением добиться, как минимум, ухудшения советско-германских отношений, как максимум, – вступления Советского Союза в войну против Германии. Как и прежде, Англия намеревалась использовать торговые переговоры с СССР с тем, чтобы побудить его сократить или вообще прекратить торговлю с Германией, что должно было создать очаг напряженности в Восточной Европе. Со своей стороны Советский Союз был заинтересован в продолжении войны на Западе и продолжал поддерживать общие контакты с Англией, но при этом Москва не собиралась действовать по указке Лондона, который, как обычно, предпочитал не признавать советские интересы. Более того, Англия и США заняли явно враждебную СССР позицию по вопросу включения в его состав стран Прибалтики, а любые контакты с Москвой немедленно раздувались английской прессой в чуть ли не переговоры о союзе. В этих условиях советское руководство старалось ограничиться самыми минимальными контактами, отклоняя все английские предложения о консультациях[996].
Тем временем продолжалось советско-германское военно‐морское сотрудничество. База немецких ВМС «Норд» после оккупации Норвегии была перенесена из бухты Западная Лица в бухту Иоканга восточнее Мурманска у мыса Святой Нос. Еще в феврале – марте 1940 г. советское правительство согласилось на проводку по Северному морскому пути германского транспорта. Им стал теплоход «Эмс», переоборудованный в рейдер и получивший новое имя – «Комет». Командовал кораблем известный арктический гидрограф капитан 1‐го ранга Р. Эйссен. 6 июля рейдер из Бергена отправился вдоль норвежского побережья на север, маскируясь под советский ледокольный пароход «С. Дежнев», и в конце июля стал на якорь у острова Колгуев. В советских документах он значился как «германский транспорт «Донау» с военной командой». 18 августа рейдер вышел из Печорской губы к проливу Маточкин Шар, где 25 августа встретился с советским ледоколом «Ленин», который провел его через Карское море и пролив Вилькицкого в море Лаптевых, где эстафету проводки принял ледокол «И. Сталин». У Медвежьих островов рейдер встретил ледокол «Л. Каганович», который провел его через Восточно-Сибирское море. 5 сентября «Комет» вышел через Берингов пролив в Тихий океан. За 17 месяцев плавания он потопил 9 судов водоизмещением 65 тыс. тонн и захватил голландское судно с грузом каучука и олова, направив его в оккупированный Бордо. 30 ноября 1941 г. «Комет» вернулся в Гамбург. За проводку рейдера Москва запросила 950 тыс. марок. 9 сентября 1940 г. Ф. фон дер Шуленбург передал «глубокую благодарность и признательность Советскому правительству за предоставленные опорные пункты на Мурманском побережье. От этих баз Германия получила громадную пользу. В настоящее время базы больше не нужны, и мы пока отказываемся от их использования»[997]. Командующий германским флотом гросс-адмирал Э. Редер со своей стороны направил благодарственное письмо наркому ВМФ адмиралу Н.Г. Кузнецову.
Разгром Франции не привел к окончанию войны в Европе, поскольку Англия продолжала сопротивление. Поэтому в Берлине исходили из того, что «Англии мы должны будем, вероятно, еще раз продемонстрировать нашу силу, прежде чем она прекратит борьбу и развяжет нам руки на Востоке»[998]. Считалось, что если Лондон не согласится на переговоры о мире, то следовало принудить его к этому путем военно‐морской блокады и бомбардировок или, в крайнем случае, осуществить высадку десанта в Англии. Но в это время обозначилась определенная раздвоенность германской стратегии, поскольку, как отметил 3 июля в своем дневнике начальник генштаба германских сухопутных сил генерал Ф. Гальдер, «в настоящее время на первом плане стоят английская проблема, которую следует разрабатывать отдельно, и восточная проблема. Основное содержание последней: способ нанесения решительного удара России, чтобы принудить ее признать господствующую роль Германии в Европе»[999].
Стремясь воспрепятствовать появлению у Англии новых союзников, Германия тщательно отслеживала дипломатические маневры Лондона. Американская поддержка Англии не была ни для кого секретом, как и то, что ее размер летом 1940 г. оставался более чем скромным, а главное – США не собирались немедленно вступать в войну, да и не могли бы предпринять каких-либо действий против Германии, кроме как на морских коммуникациях. Поэтому гораздо большее внимание в Берлине уделяли позиции СССР, не исключая возможности англо-советского сближения на основе уступок Англии на Ближнем Востоке[1000]. Обсуждая ситуацию в Европе, 13 июля А. Гитлер отметил «стремление России не допустить слишком большого усиления Германии» и высказал идею о том, что Англия не ищет мира с Германией потому, что «еще надеется на Россию»[1001]. В июле 1940 г. Германия перебросила на Восток 15 дивизий, уведомив 9 июля Москву об этом факте[1002]. Еще в конце июня 1940 г. западная пресса много писала о том, что восстановление дипломатических отношений между Югославией и СССР может привести к созданию советско-болгаро‐югославского блока, который заставил бы считаться с собой потенциального агрессора. Эта версия, которая также активно использовалась и английской разведкой, была воспринята в Берлине, где полагали, что хотя «во время переговоров Сталина с Криппсом Сталин официально воздержался от сближения с Англией», на Балканах он призывает к совместной борьбе против Германии[1003].
16 июля А. Гитлер подписал директиву № 16, содержавшую план высадки в Англии (операция «Морской лев»), а 19 июля публично предложил Англии мир без всяких условий. 21 июля германское руководство вновь обсуждало сложившуюся ситуацию, и Гитлер опять назвал причинами «продолжения войны Англией» надежды на союз с США или СССР. По его мнению, сложившемуся, видимо, с учетом сообщения из Москвы о приеме И.В. Сталиным С. Криппса, «Англия, очевидно, рассчитывает на возможность вызвать с помощью России беспорядки на Балканах и тем самым отнять у нас источники горючего и парализовать этим нашу авиацию. Аналогичную цель преследуют ее попытки восстановить Россию против нас». Имеющиеся материалы показывают, что в это время Гитлер еще не сделал окончательного вывода об отношениях с СССР. С одной стороны, он высказался за привлечение Москвы к антианглийской коалиции, а с другой – заявил, что «Сталин заигрывает с Англией с целью заставить ее продолжать войну и тем самым сковать нас, чтобы иметь время захватить то, что он хочет захватить, но не сможет, если наступит мир. Он стремится к тому, чтобы Германия не стала слишком сильной. Однако никаких признаков активного выступления России против нас нет». Тем не менее германское командование получило приказ начать подготовку плана операции против СССР, чтобы «разбить русскую сухопутную армию или по крайней мере занять такую территорию, чтобы можно было обеспечить Берлин и Силезский промышленный район от налетов русской авиации»[1004].
22 июля английское руководство отклонило мирное предложение Берлина