Он делится своими страхами с Вэл, не забыв сказать о том, что его беспокоит будущее их отношений после того, как его учеба в университете подойдет к концу. В ответ она говорит, что они со всем разберутся, когда до этого дойдет дело. Подобный ответ девушки, мягко говоря, его не обнадеживает.
Она кажется ему совершенно безынициативной, и потому он сам тянется к ней. Однажды Шахрияр рассказывает Вэл о странных грезах, которые регулярно снятся ему с детства. В них он пробуждается в хижине, где солнечный свет просачивается сквозь многочисленные щели соломенной крыши. Он то гоняется за курами по двору, то его ноги утопают в горячем песке на каком-то пляже, то его держит за руку какая-то женщина со смуглой кожей, контрастирующей с ее серыми глазами.
– Странные сны, – вздыхает Вэл. – И часто они тебе снятся?
– Бессчетное количество раз, – отвечает он. Они лежат в постели. В окно дует легкий июльский ветерок. Простыня липнет к их спинам.
– Может, ты где-то читал об этом. Или в фильме видел.
– Нет, – он качает головой, не в силах подобрать слова, чтобы рассказать о кошмаре. О том, как он бежит с какой-то женщиной, чтобы спастись от бури. Нет, подобное не может быть просто игрой ума или плодом воображения. Это явно осколки воспоминаний.
Об этом кошмаре он рассказывал лишь Вэл, отцу с матерью и Рине – его няне, которая помогала родителям его растить. Рина сказала не обращать на эти сны внимания.
Субботним днем в сентябре они берут напрокат автомобиль с откидным верхом и отправляются на живописную прогулку по Блю-Ридж-Парквей. Дорога вьется змеей меж горных пиков, вздымающихся над долиной, покрытой пеленой тумана, из которой местами торчат кроны деревьев, объятых пламенем осени. В воздухе уже ощущается прохлада. Они устраивают пикник на горном лугу, устроившись на расстеленном покрывале. Трава в лучах солнца изумрудно-зеленого цвета. То здесь, то там виднеются цветы. Вэл с Шахрияром лакомятся бутербродами с курицей. Рецепт Шахрияр почерпнул у матери – курица и огурцы режутся кубиками, а потом быстро обжариваются на сливочном масле с черным перцем.
В конце дня они заселяются в отель, примостившийся у дороги, идущей по гребню холма. После ужина Шахрияр и Вэл выходят на террасу, с которой открывается потрясающий вид на раскинувшуюся внизу долину. Они присаживаются на деревянные стулья и любуются закатом. Огонь, полыхающий в жаровне, медленно гаснет, а дрова обращаются в переливающиеся угли. Парень с девушкой потягивают вино цвета багряного неба. Тишина окутывает их словно мягким одеялом, это тишина того особого рода, которой можно наслаждаться только с подлинно близким человеком.
Он хочет сказать, что любит ее и что не мыслит без нее жизни. Признание в своих чувствах для него неизбежность. Он открывает рот, но волнение берет верх над решимостью. Но потом Шахрияр чувствует, как в него упирается твердый уголок коробочки, которую он с минуты на минуту собирается поднести Вэл. Эта коробочка в кармане придает ему сил, чтобы отринуть колебания.
Он берет ее за руку. Она поворачивается и одаривает его улыбкой. В последних отсветах уходящего дня он видит, что улыбка натянутая и неискренняя.
– Я хочу кое о чем тебя попросить, – мягко говорит он.
Вэлери
Они принимают решение вернуться обратно тем же вечером, отменив бронь в гостинице. Атмосфера в автомобиле тягостная и напряженная. Шахрияр молча ведет машину, а Вэл, отвернувшись от него, тихо плачет. Его предложение стало для нее полнейшей неожиданностью. В последние дни она собиралась с духом, чтобы как можно мягче предложить ему расстаться. Да, он ей дорог, да, он очень милый и славный, но тем не менее она не видит себя с ним вместе. Они слишком разные. Ее тянет на приключения, а ему хочется спокойствия. Ей хотелось как можно быстрее уехать из дома. Он же ждет не дождется, когда сможет вернуться в отчий дом.
Даже если им и удастся преодолеть все эти различия, ей всего двадцать пять лет, и она не готова к браку. Перед ней сейчас столько открытых дверей! Она надеялась, что сейчас, по прошествии всех этих месяцев, что они были вместе, расставание произойдет само собой, естественным и оттого менее болезненным образом. Он оканчивает университет, и она тоже оканчивает университет. Каждый идет дальше своей дорогой. Она ведь с такой радостью рассказывала ему о том, что ее взяли на практику во Всемирный банк, с восторгом говорила, как ей нравится учить арабский, а он оставался блаженно глух к ее намекам. Она решила, что эта поездка – прекрасная возможность расстаться друзьями и поставить в их отношениях точку. Однако Шахрияр смотрел на вещи иначе.
Все эти мысли она попыталась изложить ему, когда он обратился к ней на веранде. Поняв, к чему он клонит, ее сердце сжалось от ужаса. Она высказала всё, что было у нее на душе,– запинаясь, очень нескладно, резко. Она говорила и при этом видела, как он никнет от ее слов, как рассыпаются в прах его надежды. Нежность, что она к нему испытывала, отступала перед закипающим в душе раздражением, вызванным его нежеланием видеть очевидное. Господи, Шар, я же говорю очевидные вещи!
Она ненавидела себя за это раздражение.
Он плавно останавливает машину перед домом, где располагается ее квартира. В столь поздний час на улице, залитой белым светом фонарей, царит полнейшее безлюдье. Шахрияр выбирается из машины, открывает багажник и достает ее вещи. Она выходит на тротуар. Он подкатывает к ней ее маленький чемоданчик.
– Тебе помочь его дотащить? – спрашивает он, впервые заговорив с ней за два часа.
Она качает головой. Ее глаза все еще красные от слез.
– Шар, прости, что…
Он выставляет перед собой ладонь:
– Не надо. Не извиняйся. Сам виноват. Это ты прости, что поставил тебя в неловкое положение.
– Я не стану говорить всю эту банальщину вроде «давай останемся друзьями»… Но ведь это действительно вариант. Я была бы этому очень рада.
Он кивает, избегая при этом смотреть ей в глаза.
– Спасибо. Да, конечно. Посмотрим.
Он идет к водительской двери.
– Обожду, пока ты не войдешь в квартиру.
Он верен своему слову. Стоит ей войти в прихожую и зажечь свет, он тут же, не медля ни секунды, срывает машину с места.
Дни идут за днями, а от Шахрияра ни весточки. Вэл тоже не торопится выходить с ним на связь, понимая, что ему нужно время, чтобы смириться с их расставанием. Однажды вечером, через неделю после того судьбоносного вечера на веранде гостиницы в горах, Вэл раздумывает, а не позвонить ли ей первой, чтобы узнать, как у него дела, как вдруг раздается телефонный звонок. Она снимает трубку и слышит в ней голос Шахрияра. Радость и облегчение тут же сменяются тревогой, когда он начинает говорить.
– Вэл, мне только что звонили из Дакки, – голос Шахрияра срывается от напряжения. – С отцом беда.
Он связался с ней сразу же, как только ему сообщили об инфаркте. Рахим сейчас в больнице, он в сознании, его состояние улучшается, но Шахрияр всё равно не находит себе места от волнения. Он обо всем узнал от Рины. С ее слов, Рахим и Захира сидели утром во дворе на кованой скамейке и пили чай. Потом в ворота позвонил газетчик, и Захира, оставив мужа, в одиночестве пошла открывать. Вернувшись с экземпляром «Дейли стар» под мышкой, она обнаружила, что муж стоит на коленях на земле, его лицо искажено от боли, а его безупречно белые брюки – в потеках чая.
– Я уже поговорил с доктором по телефону, – говорит Шахрияр. – Он сказал, что это заурядный инфаркт. Ты только подумай! Словно речь идет о разновидности каких-то улиток!
В тот же вечер она приезжает навестить Шахрияра. Маршрут привычный – по Мэсс-авеню. Уже поздно, и потому на дороге почти нет машин. Вэл старается не обращать внимания на боль, пульсирующую в левом виске. Всю неделю ее мучила дурнота и слегка повышенная температура. Наверное, она подцепила грипп.
Карл встречает ее у подъезда.
– Он наверху, – говорит мужчина. – Собирает вещи.
Вэл собирается направиться к лестнице, и в этот момент пожилой джентльмен по-отечески кладет ей руку на плечо.
– Он славный паренек. Вам повезло, что вы нашли друг друга.
Она кивает и начинает подниматься по ступенькам, чувствуя на себе взгляд Карла. Вэл очень неловко, словно старик возложил на нее ожидания, а она не смогла их оправдать. «Значит, Шар ничего ему не рассказал», – думает она.
Шахрияр у себя в комнате – набивает вещами чемодан. Когда Вэл заходит, он заключает ее в объятия.
– Спасибо, что приехала.
– Не говори ерунды, – внезапно у Вэл на мгновение темнеет перед глазами, девушку ведет в сторону.
– С тобой всё в порядке?
– Извини, просто устала.
Шахрияр продолжает на нее смотреть.
– Обо мне не переживай, – говорит девушка. – Лучше делом займись. Ты уже заказал билет?
– Да. Дорогущий – ужас, но выбора не было. Рейс утром.
– Я отвезу тебя в аэропорт, – Вэл подходит к нему, снова заключает в объятия. Ей хочется что-то добавить, но что? – Всё будет хорошо, – наконец говорит она. – Я в этом совершенно уверена. Как сейчас твой отец?
– Уже лучше, но пока еще не может говорить. Хотя бы мать с Риной рядом.
– Это няня, которая тебя вырастила, да?
– Она самая. Сколько себя помню, она была нам как родная. Мать любит шутить, что отец в нашей семье президент, а Рина – премьер-министр, – Шахрияр смеется.
Занавеска раздувается от порывов холодного ветра. На улице тихо шелестит дождь.
– Хочешь есть? У меня остались бутерброды.
– Я – нет. Лучше я их тебе принесу, – девушка собирается отправиться на кухню.
– Вэл. Хочешь остаться до утра?
Она колеблется.
– Шар… Ну конечно, могу. И даже хочу. Но как друг. Надеюсь, мы расставили все точки над «и».
Он кивает.
– Тут есть комната для гостей, можешь переночевать там. Я обо всем договорюсь с Карлом. Он наверняка не станет возражать. Я ему еще ничего не рассказывал о нас. Думаю, уже пора.