Она берет Итиро за руку:
– Прошу тебя, Хашим. Это вопрос жизни или смерти.
Хашим остается непреклонен. Клэр снова принимается его уговаривать, при этом понимая, что все ее старания напрасны. Хашим стоит, скрестив крепкие руки на груди, смотрит куда-то мимо, а на лице появляется непреклонное выражение. Команда вовсю таращится на происходящее, переводя взгляды с Клэр на Хашима и обратно, словно перед ними два игрока в теннис.
Когда девушка умолкает, он показывает на свинцовые тучи:
– Видите небо? Шторм идет. Большой-большой.
Она достает пачку денег, которую запрятала поглубже в рюкзак.
– Пожалуйста, Хашим. Я заплачу. Увези его отсюда. Это очень важно.
– Мэм-сахиб не понимать. Лодка купить можно. Жизнь купить нельзя. Шторм идет.
Вид денег играет роль бензина, выплеснутого в огонь. Команда оживляется. Один из мужчин подходит к Хашиму. Судя по всему, он собирается уговорить его взять пилота. Вскоре к первому матросу присоединяются и другие. Голоса сливаются в нестройный хор. Тон понятен – они все уговаривают капитана, который всё равно упрямо продолжает качать головой.
После долгих споров он поднимает руку, призывая к тишине, и поворачивается к Клэр.
– Они говорят брать деньги, мы брать человека. Но я говорить – нет.
Он наклоняет голову. Хашим стоит спиной к морю. Ветер треплет его густые, доходящие до плеч волосы, так что они словно черной вуалью закрывают его лицо. Океан ворочается, словно беспокойная собака.
Хашим снова вскидывает взгляд на Клэр. В его глазах печаль, и девушка понимает, что всё же добилась своего. Но что принесет ей победа? Не окажется ли она слишком горькой?
– Я и он, – Хашим показывает на Итиро. – Только мы плыть.
Он берет пачку купюр, оставляет себе половину, а другую половину раздает членам команды. Несмотря на это, люди продолжают возражать. По всей видимости, им всем не нравится решение капитана плыть в одиночку.
Итиро, всё это время находившийся тут на правах зрителя, отвешивает Хашиму глубокий поклон.
– Спасибо. Я вам очень признателен, – он показывает на ведро и кисть. – Можно я ими воспользуюсь?
Капитан озадаченно кивает.
Встав на колени, Итиро что-то начинает рисовать у носа лодки. Сперва слева, потом справа. Через несколько минут он заканчивает работу.
– Что это? – спрашивает Клэр.
Теперь у лодки появились красивые, глядящие с хитрецой глаза. Под каждым глазом по иероглифу. В несколько взмахов кисти Итиро удается вдохнуть в лодку жизнь. Теперь она словно дрожит от нетерпения, желая поскорее отправиться в путь.
– Глаза дракона, – поясняет он. – А иероглифы означают слово «судьба». Это на удачу.
Старания летчика не производят на Хашима особенного впечатления. Он показывает пальцем на тучи.
– Нет времени. Если плыть, тогда плыть сейчас.
И вот наступил этот момент, к которому они неслись, словно веточки, подхваченные бурным потоком и влекомые к водопаду. Матросы украдкой перешептываются друг с другом, пока Итиро и Клэр прощаются друг с другом. Прежде чем расстаться, они обнимаются.
– Я у вас навечно в долгу. Если бы вы могли сказать, как мне отплатить вам…
– С удовольствием. – Она достает из рюкзака кошелек, завернутый в непромокаемую ткань, и письмо. Клэр объясняет, что она хочет.
Итиро кивает.
– Пока я не сделаю то, что вы от меня просите, мне не будет покоя, – обещает он.
– Да, пусть будет так. А то смотрите – я приду за вами.
Итиро с Хашимом отталкивают лодку от берега и запрыгивают в нее. Волны бьются о ее нос. Итиро вслед за капитаном хватает весло и принимается за работу. Гребки сильные, уверенные. Мужчины действуют слаженно. Когда лодка превращается в крошечное пятнышко на фоне серого, цвета стали горизонта, Итиро откладывает весло, встает и принимается махать Клэр, покуда та окончательно не пропадет из виду.
Матросы расходятся, что-то бормоча под нос и качая головами. Через несколько секунд о них напоминают лишь следы и глубокий отпечаток, оставленный лодкой в песке. Клэр снимает туфли, в которых хлюпает вода, и опускается на песок. Ей кажется, что холод проник в каждую клеточку ее тела. Ветер крепчает, он воет, будто причитая по покойнику. Накатывающиеся волны, прежде чем схлынуть, теперь доходят до ног Клэр.
Сперва она чувствует запах выхлопов. Потом слышит рычание двигателей джипов. Она встает и смотрит, как они приближаются к ней. Из одного автомобиля выпрыгивают солдаты. Из другого – Селвин и Рейчел.
Селвин идет впереди. Его лицо очень бледно, отчего на фоне грозового неба кажется, что оно излучает свет. Рейчел отстает от него на шаг, но всё равно держится недвусмысленно близко.
– И давно у вас роман? – хмыкает Клэр.
Рейчел опускает взгляд.
– Давно за мной шпионишь?
– Это ради твоего же собственного блага, – отвечает Рейчел. – Подумай сама, что ты натворила?
К ним подходит Селвин. Пока ему удается держать себя в руках.
– Так это твоя месть? – стараясь говорить небрежно, интересуется он.
Она смотрит на море и думает о свертке из водонепроницаемой ткани, который Итиро предстоит доставить в Бирму. В свертке письмо, которое Клэр написала поздним вечером в поезде. В письме она просит у Мьинт прощения за то, что бросила ее. В кошельке – деньги, которыми Клэр хотя бы немного пытается загладить перед подругой вину.
Господи, только бы он тебя нашел, Мьинт.
Клэр смотрит Селвину прямо в глаза:
– Нет, это попытка покаяния.
Шахрияр и Анна
Днем, пока у Анны урок бенгальского, Шахрияр отправляется к стойке рецепции курсов, за которой ему улыбается миловидная женщина в курта[29] и джинсах. Ее волосы стянуты в узел на затылке.
Он здоровается и обращается к ней на бенгальском:
– Мне бы хотелось попросить вас о помощи. Дело достаточно деликатное. Несколько дней назад я познакомился тут с одним джентльменом. Он мне дал свою визитку, да вот беда – я ее потерял. А мне ужасно нужен его номер телефона – мне надо ему срочно позвонить: у меня к нему есть деловое предложение.
Женщина смотрит на Шахрияра настороженно. Оглядевшись по сторонам, она говорит:
– Вообще-то нам запрещено сообщать номера клиентов. Некоторые родители уже жаловались на телефонный спам.
Шахрияр одаривает ее самой очаровательной улыбкой:
– Знаете что? Пожалуй, вы правы. Мне бы тоже ужасно не понравилось, если бы я вдруг узнал, что кто-то раздает направо и налево мой номер телефона. И всё же мне бы хотелось попросить вас об одолжении. Обойдусь и без его телефона. Просто подскажите, правильно ли я записал его фамилию.
– Ладно, – вздыхает женщина. – Только никому об этом не рассказывайте, договорились?
– Само собой.
Ее пальцы тянутся к клавиатуре:
– Как его зовут?
– Фейсал Ахмед.
Она стучит по клавишам. Хмурится. Переспрашивает. Уточняет, как пишется.
– Попробуйте «Фейзал» вместо «Фейсал». И «Ахмет» вместо «Ахмед».
Еще с полминуты они перебирают разные варианты. Всё напрасно. Ничего похожего им не удается найти.
– Вы уверены, что у вашего знакомого здесь занимается ребенок? – вежливо интересуется женщина.
– Он сказал, что его… – начинает Шахрияр и умолкает, кое-кого увидев. – Большое спасибо, – быстро говорит он женщине. – Вы мне очень помогли.
Кивнув, он направляется к одному из столов для пинг-понга, где сын Ахмеда увлеченно играет с каким-то подростком.
Заметив, что Шахрияр стоит рядом и явно чего-то ждет от него, юноша ловит мячик и поворачивается к мужчине:
– Здрасьте.
– Привет. Я хотел уточнить одну вещь. Тебя сегодня будет забирать папа? Мы с ним познакомились тут на днях, и я был бы рад продолжить общение с ним.
Паренек озадаченно смотрит на Шахрияра:
– Я вообще-то всегда сюда сам прихожу. Вы уверены, что общались именно с моим папой?
– Твоего папу зовут Фейсал Ахмед?
– Нет.
– Тогда я, наверное, ошибся. Извини.
У Шахрияра есть час, чтобы переварить случившееся. Наконец из аудитории появляется Анна. У нее в руках большой лист бумаги.
– И чем же вы сегодня занимались? Задание было сложным?
– Не очень, – она показывает ему, над чем билась весь день.
– Что это?
– Нам поручили написать наши имена на бенгальском. Ты можешь проверить? Ну и помочь…
– Само собой, – он с уважением разглядывает ее работу. На листе выведена огромная буква:
অ
Он объясняет ей, что у нее получилась буква «о», но стоит добавить маленькую палочку рядом – আ – и выйдет «а», первая буква ее имени – Анна.
– Я никогда не научусь, да? – сникает девочка.
– Ну что ты. На самом деле у тебя огромные успехи. А я тебе помогу. Вот только до дома доберемся…
– Мы уже домой?
– Да, но сперва мне нужно кое-кому по-быстрому позвонить.
Насыпав Анне в ладошку четвертаков для автомата со сластями, он отходит в сторону.
Фейсал Ахмед снимает трубку после первого гудка.
– Шар? Рад тебя слышать.
– Попробуй догадаться, откуда я звоню, – говорит Шахрияр.
– Слушай, ладно…
– С курсов бенгальского.
– С курсов бенгальского?
– Странно, что ты не помнишь. Мы там познакомились с месяц назад. Ты первый заговорил со мной. Помнишь?
– Ах да, конечно, – в голосе Ахмеда слышатся раздраженные нотки. – Помню, само собой. Слушай, Шахрияр, я что-то не понимаю, какое это отношение имеет к тому делу, которое мы с тобой обсуждали в прошлый раз.
– Я тут поспрашивал о тебе. Твоей фамилии в списках родителей нет.
– Наверное, потому, что я не являюсь членом бенгальской общины.
– Да?
– Да. И я, между прочим, не говорил, что я в ней состою. Членство не является обязательным условием, чтобы пользоваться услугами курсов.
– Тогда как ты объяснишь, что паренек, которого ты назвал своим сыном, даже не знает о твоем существовании?