колько минут назад предстало перед ним на газоне. Мягкие линии бедер, спина с перехватом узкой талии, ямочки под коленками. Хоть она и не лежала сейчас почти голая на газоне, а сидела лицом к нему, одетая в платье, все это стояло у него перед глазами. Но капитан пришел работать, значит должен продолжать допрос. А Вельт забыл, на чем остановился. Кажется, она спросила, почему он ведет расследование.
– Вас интересует, почему я здесь?
– Меня интересует, с чего вы взяли, что Берта пропала?
– В полицию пришел документ.
– Что вы на меня так смотрите? Какой документ?
Вельт опорожнил стакана до конца, снова вынул платок и вытер рот:
– Заявление от мюнхенской подруги Берты Литхен, фрау Лямке.
– И что она заявляет?
– Женщина обратилась в полицию, потому что фрау Литхен пропала. Ее нет дома, нет у вас. Фрау Лямке вам много раз звонила.
Кристина взмахом головы откинула волосы и посмотрела в глаза полицейскому. В ее взгляде он прочел вызов:
– Такое впечатление, что вы меня в чем-то подозреваете?
– Всякое бывает.
– Вы о чем?
– В городке Клоога недавно произошел случай… – Вельт снова выдержал паузу.
Кристине надоело ждать:
– Что же произошло в Клоога? Только не тяните резину, а то я начинаю думать, что вы пришли морочить мне голову.
– Почему вы нервничаете?
– С чего вы взяли? Просто я хочу понять смысл вашего визита.
– Там тоже гостила старушка.
– Удивительное совпадение!
– Я не закончил. Она купалась в море и утонула.
Кристина попыталась состроить печальную мину:
– Прискорбно….
– Прискорбно, хотя еще и не криминал. С кем не бывает.
– А в чем криминал?
– Семья, где бабушка гостила, долго не заявляла о факте утопления.
– Почему?
– Не знаю. Они чего-то опасались, в результате предстанут перед судом.
Кристина рассмеялась:
– Ваши аналогии, офицер, беспочвенны. Берта прекрасно плавала.
– Приму к сведению.
– Принимайте.
– А как вы познакомились с гражданкой Германии?
– Через Интернет. Я люблю так знакомиться. Писали друг другу. Вот и все… – простодушно ответила Кристина.
Но Вельт впервые почувствовал в спокойствии молодой женщины элемент игры. Он не мог себе объяснить, чем вызвано его подозрение. Но если раньше фальши в ее словах он не ощущал, то сейчас она или говорила неправду, или что-то недоговаривала. Нужно было за это зацепиться, найти правильный вопрос, сбить ее с толку. Зацепить, пока она уверена, что он все принял за чистую монету, и расслабилась. Вельт решил продолжать игру до победы и не торопиться. До этого момента видение, что он застал на газоне, продолжало его беспокоить, а тут враз исчезло. У него даже голос изменился:
– Что вы можете сказать о характере пожилой дамы. Она сварлива? Придиралась к вам? Требовала постоянного внимания?
– Берта?! – Кристина удивленно округлила глаза: – Да она сущий ангел. Мы ее не видели и не слышали.
– В самом деле?
– Конечно. Я ее обожала.
– А ваш муж?
– Василий тоже души не чаял в Берте.
– Вот как?
– А что вас удивляет?
– Не всякий мужчина выдержит постороннюю старуху в своем доме.
– Василий порядочный и отзывчивый человек. Он любил Берту и жалел ее.
– Гм… Верится с трудом.
Кристина вызывающе вздернула свой курносый носик:
– У меня русский муж. У русских много недостатков, но душа у них добрая.
Вельт не спорил:
– Вам виднее, – и хотя все, что говорила эта эстонская жена русского мужа, звучало вполне правдоподобно, капитан больше не верил ни одному ее слову. Он начинал догадываться, что в этом доме его ждали и давно подготовились к визиту полиции. Потому и ответы, несмотря на их внешнюю непосредственность, он получает четкие и хорошо обдуманные. Пока единственное слабое звено – это факт самого знакомства четы Муравиных с исчезнувшей фрау Литхен. И сей момент стоит проработать особо.
А Кристина начинала уставать и, в очередной раз взглянув на калитку, облегченно вздохнула. Василий со спортивной сумкой через плечо вошел в сад. Заметив под яблоней жену с полицейским, быстро зашагал к ним.
– Ба, да у нас гости! – воскликнул он, пристраивая сумку на траву.
Кристина поспешила представить посетителя:
– Знакомься, Вася, это капитан Вельт.
– Очень приятно, – Василий пожал Вельту руку, взял у него из-под носа бутылку минеральной, вылакал ее содержимое из горлышка, вернул пустую бутылку на место и спросил:
– С чем пришли, господин капитан?
Ответила Кристина:
– Капитан хочет выяснить, не съели ли мы Берту за ужином?
– Женщин после сорока не употребляю, – сострил Муравин и громко загоготал.
Вельт насупился:
– Я не приходил сюда шутить.
Василий перестал смеяться:
– Тогда чего вы от нас хотите?
– Мне надо выяснять, куда испарялся гражданка Германии Берта Литхен.
– Она уехала.
– Когда?
– Точно не помню, примерно месяц назад.
Вельт тут же сообразил: Василий сейчас повторит все, что говорила Кристина, и продолжать беседу, особенно по-русски, бессмысленно. Он должен навести справки об этом семействе и, уже располагая фактами, прижать их к стенке.
– Если вы не возражаете, я бы делал осмотр комната, где жил фрау Литхен.
– Нет проблем, капитан, – улыбнулся Василий. – Смотрите все, что вам захочется. Комната Берты справа. Но можете осмотреть и весь дом. У нас все открыто.
Вельт кивнул, на минуту задумался, положил кепку на стол и с кейсом в руках направился к дому. Когда полицейский скрылся внутри, Кристина спросила мужа:
– Почему ты не пошел с ним?
– А зачем? Нам нечего скрывать. Пускай нюхает.
– Может, ты и прав. Дай мне закурить.
– Опять за свое. Ты же знаешь, курить тебе нельзя.
– Ладно, не буду. Что он там так долго?
– Боишься, что-нибудь упрет?
– Ты в своем уме?! Он же полицейский.
– Ну и что. Тем более. Когда я последний раз уезжал из Москвы, меня на платформе обыскали милиционеры. Когда пошел в вагон-ресторан, недосчитался трех тысяч рублей.
– А почему тебя обыскивали? Ты в Москве напился?
– Напился, это слишком. Был немного навеселе. Вот они и сперли деньги, пока шарили по сумкам.
Кристина усмехнулась:
– Не путай ваших русских милиционеров с нашими полицейскими. Они не воруют.
– Вашим платят больше, – заступился Муравин за русскую милицию. Кристина не успела ответить, как из дверей вышел капитан Вельт.
– Это есть очень странно.
– Что вам странно, капитан?
– Госпожа Литхен оставила у вас свои зимние вещи.
Кристина пожала плечами:
– Не вижу в этом ничего странного.
Вельт пояснил:
– Если она имела мысль возвращаться, почему не сообщила, когда станет это делать?
– Капитан, Берта – дама весьма самостоятельная, и поступала, как хотела. – Кристина повернулась к мужу: – Я права, Вася?
Василий охотно подтвердил:
– Да, она много лет руководила собственной фирмой и привыкла ни перед кем не отчитываться.
Капитан устало улыбнулся:
– У вас есть ответ раньше, чем у меня есть вопрос. Сейчас я буду уходить, но завтра утром жду вас в полиции на своем кабинете. Вы сделаете запись, как вы получали знакомство с фрау Литхен, постарайтесь точно вспоминать день, когда она стала уходить. И эту бумагу несете при себе. – И для надежности то же самое повторил Кристине по-эстонски. После чего взял со стола форменную кепку и поднялся с кресла.
Муравины проследили, как он уселся за руль, и когда машина тронула с места, расхохотались.
Не получив никаких конкретных сведений от полиции Мюнхена, фрау Лямке осознала, что пора действовать. С момента, как она написала заявление, прошло две недели, а результат нулевой. Комиссар Гроссе принял ее еще раз, показал копию запроса, что послал эстонским коллегам, и вторую бумагу из Эстонии, где подтверждалось, что эстонцы запрос получили. Оставалось только ждать. Но ждать Лямке не желала. Оказавшись без работы и без Берты, она столкнулось с весьма сложным, философским вопросом – как жить. На что жить, ее не волновало – денег Лямке, для своих скромных потребностей заработала вполне достаточно. Нажитый честным трудом капитал она держала в солидном банке, ни в каких финансовых аферах не участвовала и сомнительных акций не приобретала. Имея за плечами почти тридцать лет службы, связанной с финансами, она наперед знала, где и как ее могут надуть. Не знала она только, куда девать время. Прекрасное изобретение человечества – телевидение – позволяло при полном отсутствии интеллекта напихивать в голову кучу всевозможной дури, чем спасло огромную часть людского населения от необходимости самостоятельно мыслить и действовать. Пользовала телевизор и фрау Лямке. Но старая дева в свои пятьдесят два еще хранила вулкан энергии и сидеть целыми днями перед экраном не могла. Опять же помог случай, связанный с фрау Гольдмахер. Подруга Лямке угодила в клинику, где проходила курс похудания. Пожилая дама от тоски по несбывшимся амурам ударилась в обжорство и набрала сто пятнадцать килограммов. При росте метр шестьдесят два она стала походить на ходячий пенал, перевернутый в горизонтальное положение. Лямке посчитала своим долгом навестить подругу и поддержать ее морально. Клиника располагалась в живописных владениях древних правителей Баварии, и Лямке надеялась совместить доброе дело с осмотром культурного наследия. Но встреча с приятельницей готовила старой деве печальный для нее сюрприз. Уже здесь, в клинике, фрау Гольдмахер обрела друга. В нее влюбился местный парикмахер Моня Гурвиц. И не просто влюбился, а сделал предложение руки и сердца. Еврей маленького роста один раз сделал пациентке прическу и навсегда потерял сердце. И причиной внезапной страсти стали как раз невероятные размеры женщины. Миниатюрный мужчина всегда симпатизировал крупным дамам, но такой массы женского тела еще не встречал. Их тут же и поженили, закрепив брачные узы в больничном храме. Влюбленный еврей даже согласился принять лютеранство. Паре выделили отдельную палату, где возлюбленные предавались блаженству все свободное время.