— Это значит… — Колдвел щелкнул пальцами, и плотный бумажный прямоугольник взлетел вверх. Он уже не помнил, как давно держит билет в руках, — что мы выиграли в лотерею.
— Долбаный карась! — Джейм никогда не ругалась — она бы не сказала «дерьмо», даже если бы в него вляпалась. У нее на каждое бранное слово находились свои заменители.
Колдвел протянул жене билет и увидел, что рука слегка подрагивает.
— Сынок… — промолвил он, и лишь после этого Энди оторвался от статистики — судя по всему слово «разбогатели» мало что для него значило, — видишь эти цифры вверху первой страницы?
Энди отыскал нужную страницу, разложил ее на столе и, опершись на сложенные руки, начал зачитывать цифры вслух. Джейм сделала шаг вперед, чтобы лучше видеть билет, и, когда последняя из шести цифр была произнесена вслух, издала дикий визг.
— Что же нам делать, что же нам делать, что же нам… — Она резко себя оборвала. — А ты позвонил матери?
У Колдвела опустились плечи.
— Нет.
— Почему?
Потому что он прежде всего вспомнил о Дарле Фезерстоун. Нет, у него были все основания утверждать, что он не позвонил своей матери из соображений заботы о ее хрупком здоровье и нестабильном душевном состоянии. Мать Колдвела давно уже бродила в теплом халате с ворсом по коридорам частного приюта. Ее нервная система была окончательно расстроена, все связи разрушены, и она очень редко приходила в себя. Столь значительная новость запросто могла вызвать перегрузку, чреватую полным отключением. К тому же Колдвел с ней попросту плохо ладил. Он попытался закрыть тему, вернувшись к первому вопросу Джейм, хотя она и не договорила его до конца.
— Мне надо поехать в офис.
— Давай.
— Ой… — издал легкий смешок Колдвел. — Сюда же едет бригада новостей. Они хотят снять, как я буду уезжать из дому.
— Зачем?
— Ну, знаешь…
Джейм на секунду задумалась, решила, что это не ее дело, пожала плечами и двинулась к Колдвелу. Тот напрягся, не догадываясь о намерениях жены. Джейм протянула руку, сняла телефонную трубку, висевшую рядом с его головой, и начала набирать номер.
— Я звоню твоей матери, — сообщила она.
Джейм ладила с матерью Колдвела. Она и с отцом его неплохо ладила и была единственной, кто мог с ним разговаривать, когда тот умирал от рака легких и представлял собой сморщенное, пропитанное никотином существо, потерявшее интерес к чему бы то ни было.
— Будьте добры миссис Колдвел, — произнесла Джейм в трубку, а затем повернулась и спросила: — А где находится офис лотереи?
— Прямо на Симко. В здании банка. — Колдвел сам поразился собственным познаниям. Вероятно, в его памяти отпечаталась реклама, вывешенная в одном из темных окон единственного небоскреба, имевшегося в городе. Или скорее он обратил на нее внимание в приступе ясновидческого озарения этого дня.
— Привет, мама, — раздался голос Джейм. — С тобой хочет поговорить твой мальчик. — И она передала трубку Колдвелу, который взял ее не сразу.
— Мам?
— С тобой произошел несчастный случай? — осведомилась миссис Колдвел. Это была ее классическая реакция на любые непредвиденные обстоятельства. Если на пороге дома внезапно появлялся какой-нибудь родственник, даже если это был праздник и в руках у него были подарки и выпивка, первый вопрос, который задавала миссис Колдвел, звучал так: «С тобой что, произошел несчастный случай?» Естественно, ирония судьбы заключалась в том, что никаких несчастных случаев ни с кем не происходило, и в течение долгих лет шло лишь медленное и постепенное увядание.
— Я выиграл в лотерею! — ответил Колдвел.
— Мой муж Фред тоже как-то выиграл в лотерею, — промолвила миссис Колдвел. — Десять тысяч долларов. И устроил мне волшебный отпуск.
Ничего подобного никогда не было. Отец Колдвела действительно однажды выиграл тысячу долларов. Это привело его в такой восторг, что он позвал сына и заявил, что все они поедут в волшебный отпуск, но дело кончилось тем, что все деньги, как подозревал Колдвел, ушли на сигареты.
Колдвел сделал вид, что может нормально разговаривать с матерью.
— Да, но, видишь ли, я выиграл немного больше. — Миссис Колдвел умолкла, и он бросился заполнять паузу. — Я выиграл шестнадцать миллионов долларов.
Джейм закашлялась, пытаясь повторить услышанное, и принялась колотить себя кулаком по груди.
— Да. Это больше, чем десять тысяч, — согласилась миссис Колдвел. — Так ты возьмешь меня с собой в волшебный отпуск?
— Еще бы, — бодро откликнулся Колдвел. Он не знал, куда может захотеть поехать его мать, но спрашивать ее об этом опасался.
Но тут к нему подскочила Джейм, которая выхватила у него трубку и принялась строить планы:
— Сейчас я за тобой заеду. Колдвел здесь ждет каких-то операторов. Поэтому мы с Энди заберем тебя, потом встретимся с ним в центре и устроим самый роскошный завтрак за всю историю завтраков. Слышишь?
Услышав какой-то ответ, Джейм кивнула, хотя Колдвел мог поспорить, что скорее всего его мать просто хрюкнула. Ничего более изысканного он не мог себе представить. Джейм повесила трубку, чмокнула мужа и снова принялась одеваться.
— Поехали, Эндрю, — величественно произнесла она, — надо забрать деньги.
— А вы мне купите новый «Гейм-бой»? — робко поинтересовался Энди.
— Сын, мы купим тебе сотню «Гейм-боев», — ответил Колдвел. — Уже не говоря о «Гейм-гёрлах». Мы теперь богатые люди.
— У меня такое ощущение, что я сплю, — заметила Джейм. — Вот только голого Антонио Бандераса не видно. Так что, может, это все-таки реальность? А, Колдвел? Это правда?
— Да, — кивнул он, — это правда.
Беверли выехала на окраину, где на холме стояло здание Всемирного альянса молодых христиан. День клонился к вечеру, и солнце уже садилось, придавая ему тяжелый и мрачный вид. Сидевшая рядом Маргарет крутила ручку радио, пытаясь отыскать Торонто, расположенное в ста километрах к югу. Маргарет очень не нравилось то, что они живут в Ориллии — городе с населением в несколько тысяч. Она уже знала, что в мегаполисах живут миллионы людей, и ей тоже хотелось жить в мегаполисе. Но она не могла туда переехать, потому что ее мать каким-то непонятным для Маргарет образом была привязана к этому маленькому городу.
Они вошли в здание, и первая мысль, которая возникла у Беверли, заключалась в том, что оно похоже на больницу: чистые стены и длинная регистрационная стойка, за которой виднелось несколько молодых людей в белых рубашках. Более того, это помещение походило на больницу в гораздо большей степени, чем сама местная больница, с которой Беверли была отлично знакома, так как регулярно возила туда по ночам своего деда. По меньшей мере дважды в месяц он умирал — звонил Беверли и требовал, чтобы она отвезла его в больницу. Он постоянно отправлялся туда в незавязанном халате и подходил к регистрационной стойке, когда полы уже расходились в разные стороны. Потом большую часть ночи они проводили в ожидании приема, и Беверли листала журналы с устаревшими новостями, после чего врач в очередной раз сообщал деду, что тот просто алкоголик и пока еще не умирает.
Более того, он был жив по сей день. Он жил в затхлой квартирке, и за ним присматривала женщина необъятных размеров по имени Нэнси, которая на основании того, что дед постоянно пил и принимал дорогие лекарства, полагала, что у него есть деньги, которые она и получит после его смерти. Время от времени Беверли его посещала, и всякий раз это заканчивалось страшными скандалами, так как было единственным развлечением, которое осталось в то время у старика.
Молодые люди в белых рубашках хотели получить довольно крупную сумму за семейное членство в Альянсе, но Беверли и глазом не моргнула и спокойно выписала чеки, которые не только опустошили оба ее счета, но еще и заставили залезть в деньги, отложенные на поездку. Как только они с Маргарет получили свои удостоверения, Беверли тут же поинтересовалась уроками плавания. «Ах, — воскликнули молодые люди, — так это вам надо поговорить со Стивом».
Стив оказался высоким и загорелым парнем. У него было крепкое телосложение пловца и приятная улыбка. Они договорились, что Маргарет будет заниматься вечером по четвергам и днем по воскресеньям. Беверли считала, что этого недостаточно, но других вариантов не было. Стив успокоил ее и сказал, что Маргарет всегда сможет приходить и плавать самостоятельно.
После третьего занятия, передавая Маргарет в руки Беверли, Стив поинтересовался, не хочет ли она с ним встретиться как-нибудь вечером. Беверли была польщена хотя бы по той причине, что Стив был гораздо моложе ее — как выяснилось позднее, почти на девять лет.
Стив был симпатичным парнем. Он умел слушать, сочувственно при этом кивая, никогда ее не перебивал и лишь время от времени вертел головой, чтобы лучше слышать. Сначала Беверли решила, что у него что-то не в порядке с ухом, но потом заметила, что Стив крутил головой как в одну сторону, так и в другую. «Вода», — поняла она. Его уши были постоянно залиты водой из бассейна.
О том, насколько он был симпатичным, говорит хотя бы тот факт, что, когда на третьем свидании она принялась рассказывать ему о своем детстве, о Джеральде и Бренде, он впервые оборвал ее и сказал: «Да, мне рассказывали об этом ребята. Странная история, правда?», после чего вновь вернулся к своему бифштексу. «Ну, парень, — подумала Беверли, — тебя сегодня ждет роскошный секс».
Маргарет почти сразу начала агитировать ее за то, чтобы она выходила за него замуж. И Беверли не пыталась разрушить ее фантазии. «Посмотрим, что будет дальше», — отвечала она или: «Подожди, не спеши».
Так они провели несколько самых счастливых недель в своей жизни. Если не считать занятий плаванием. Стив сразу сказал Маргарет, чтобы она забыла о своем способе плавать, что та и сделала. И похоже, первое, чему она научилась, так это опускаться на дно бассейна, вызывая панику у окружающих. Беверли сказала об этом Стиву еще до того, как они начали встречаться, но он попросил ее не волноваться.