В вестибюле Альянса было несколько круглых столиков, окруженных табуретками. У стены пожилая женщина с белесыми глазами продавала бутерброды, яблоки и кофе. Противоположная стена была сделана из стекла, так что родители могли наблюдать за своими детьми, плавающими в бассейне. Беверли села за один из столиков, на котором лежали стопки книг. Перед поездкой она хотела хотя бы немного освоить испанский и познакомиться с историей страны.
Время от времени она поднимала голову и бросала взгляд через стеклянную стену. Бассейн был переполнен, словно все дети города решили заняться плаванием. И вели они себя из рук вон плохо, как это всегда бывает с детьми. Они бегали по скользким доскам и прыгали на мелководье, где это делать было запрещено.
И куда только смотрят инструкторы? И Беверли была не единственной, кто так думал, потому что женщина, сидевшая рядом, тоже произнесла эти слова. Роль спасателей выполняли два подростка — мальчик и девочка. Мальчик разгуливал вдоль бортика, держа под мышкой доску для серфинга. А девочка сидела на небольшой вышке, сложив руки и скрестив ноги, вместо того чтобы с ястребиной зоркостью вглядываться в то, что происходит внизу.
Стив время от времени высовывался из своего кабинета или обходил бассейн по периметру. На нем были спортивные брюки, свитер и кроссовки на толстой подошве — все это красноречиво свидетельствовало о его железном спокойствии, потому что, если бы ему пришлось прыгать в воду, все это одеяние явно затруднило бы его спасательные действия. И действительно, этот вопрос был поднят в дальнейшем во время расследования, но никто не обратил на него внимания. Стив проявил отвагу, и даже Беверли была вынуждена признать это.
Беверли пыталась убедить себя, что за стеклянной стеной ничего особенного не происходит. Возможно, так оно и было. Позднее, в ходе прокурорского расследования, когда она сидела, опустив голову и уставившись на носки своих туфель, чтобы избежать любопытных взглядов газетчиков, выяснилось, что второй инструктор в этот день отсутствовал из-за болезни.
Но складывалось ощущение, что даже если бы он был и оба инструктора бдительно следили за тем, что происходило в бассейне, трагедии было не избежать. Ибо, как указал Стив во время допроса, инструкторы сосредотачивают свое внимание на центре бассейна, где действительно можно утонуть. У бортиков никому ничего не грозит, именно поэтому никто и не обратил внимания на Маргарет. Никто не заметил, что она уже в течение нескольких минут находится под водой. И никто не знал, что ее длинные прекрасные волосы были втянуты внутрь одной из труб фильтрационной системы.
Первым это заметил Стив — он засвистел в свисток и криками выгнал всех из воды. Он прыгнул в бассейн, но все его яростные попытки спасти Маргарет ни к чему не привели. Он так и не смог вызволить дочь Беверли.
В процессе расследования причина этого была разъяснена врачом из университета. Во всем была повинна воронка, образуемая водой при попадании в сточную трубу.
Некое подобие циклона.
5
Беверли и Колдвел вышли на улицу, чтобы ветер осушил ее слезы. Ветер был теплым и еще довольно слабым.
Они двинулись по гравиевой дороге, миновали коттеджи «Г» и «К» и остановились у маленького кладбища рядом с церковью. Древние надгробия были покрыты мхом и лишайником. Кое-где высились кресты, сколоченные из побеленных досок. Время уничтожило большую часть имен, но на некоторых крестах они еще виднелись: Анджела, два года; Наоми; Марвел, младенец. Ни на одной могиле не было видно цветов; если они и были здесь раньше, их сдул ветер.
— Я как-то читал об одном парне, — промолвил Колдвел, не отрывая взгляда от грубо сколоченного креста с надписью «Эндрю», — который купил себе барометр.
— Да?
— Он принес его домой, вынул из коробки и увидел, что тот показывает очень низкое давление, не знаю, какое именно…
— На уровне моря нормальным давлением считается семьсот шестьдесят миллиметров ртутного столба, — заметила Беверли.
— Ну, возможно, оно было несколько ниже, — продолжил Колдвел. — Может, семьсот пятьдесят или что-нибудь в этом роде. Суть в том, что он решил, что ему подсунули брак, поэтому поехал в город на почту, чтобы отослать барометр изготовителю, а когда вернулся…
«…его дома уже не было», — подумала Беверли.
— …его дома уже не было.
— Правда?
— Его снесло ураганом.
— Наверное, это был ураган тысяча девятьсот тридцать восьмого года, который застал врасплох все северо-восточное побережье Соединенных Штатов.
— Вероятно. Он тогда уничтожил пятьсот человек.
— Почти шестьсот.
Колдвел кивнул, представляя себе, кто составил эти шестьсот человек — двести детей, двести женщин и двести мужчин, которые в это время не были дома. Они в это время ездили по делам — проверяли неисправные барометры, ну и тому подобное.
И Колдвел тоже рассказал конец своей истории Беверли.
Приехав, Дарла Фезерстоун прикоснулась пальцами к груди Колдвела. В тот момент Колдвелу показалось, что это очень двусмысленный, если не сексуальный жест. За спиной Дарлы стоял оператор; он присел на корточки и, прищурившись, прильнул к объективу камеры, над которым тут же загорелся красный огонек. Колдвел понял, что его снимают, и расплылся в улыбке. Над головой оператора высился пластиковый зонт, который каким-то образом был прикреплен к его плечам. Зонт был усыпан снегом и покрыт изморозью.
Колдвел, не понимая, почему Дарла и оператор не входят в дом, открыл дверь шире. Дарлу передернуло, и ее верхняя губа задрожала. Однако Колдвел отнес это на счет холодной погоды и жестом указал на теплую кухню. И тут, то ли ощутив пустоту за своей спиной, то ли прочитав что-то по выражению лица Дарлы, он все понял, еще не услышав слов.
— Произошел несчастный случай, — произнесла Дарла Фезерстоун.
— Она отвезла меня на место, — продолжил Колдвел. — Дарла Фезерстоун. Оператор сидел на заднем сиденье. И, кажется, он снимал. Хотя точно не могу сказать. Я не оборачивался, но он точно сидел с камерой сзади. И я помню, что в тот момент думал: она везет меня туда из человеколюбия или потому, что из этого можно сделать интересный сюжет для новостей? И тут мне стало совсем плохо, потому что не я был героем этих новостей. Я хотел им быть. Я должен был им быть. Но героями были Джейм, Энди и моя мать.
— Я помню этот ураган, — откликнулась Беверли. — Я помню эту субботу. Я везла Маргарет на занятия по плаванию.
— Грузовик ехал на север по Двадцать шестому шоссе — там рядом находился мамин интернат, — наверное, он шел на большой скорости, потому что пересек разграничительную линию и… раздавил нашу машину, как жука. Так было напечатано в «Сан». Огромный заголовок. «Раздавлен, как жук». Потому что у нас был «фольксваген», который все называют «жуком».
Беверли помнила этот заголовок. Она подошла к вывешенной газете довольно близко, чтобы рассмотреть первую страницу. Одного взгляда было достаточно, чтобы догадаться, что скрывается за загадочным заголовком, и какая-то часть ее сознания отметила его оригинальность. Она не стала покупать газету, так как не испытывала желания упиваться чужим горем.
— На следующий день, — продолжил Колдвел — он с ужасом вспоминал об этом дне в течение нескольких лет, когда у него еще не было проблем с памятью, — ко мне пришел директор похоронного агентства, который начал показывать фотографии разных гробов, а я спрашивал, сколько стоит этот, сколько стоит тот, и вдруг я вспомнил. Я ведь богат. Я только что выиграл в лотерею. Шестнадцать миллионов долларов. И тогда я открыл его папку на последней странице, где были позолоченные гробы, и сказал: «Три вот таких».
Рядом откуда-то возник Лестер. Он остановился неподалеку от них и тоже уставился на маленькое кладбище. В руках у него была бутылка рома, и прежде чем заговорить, он сделал глоток.
— Имейте в виду, что у Мейвела отвратительное настроение, — заметил он, после чего попытался подтянуть брюки и пролил на них часть своего рома. — Ну ладно, у меня дела. Надо обрезать все слабые ветви. С бамбука и араукарий. И сухие сучья с капока. Потому что если ураган вырвет деревья из земли, — продолжил он, сделав еще один глоток скорее из соображений риторики, — это только усугубит ситуацию. — Лестер указал на надгробный камень в углу кладбища, и из его глаза выкатилась слеза. — Последний ураган налетел, когда стояла ночь. Мы даже не догадывались о том, что он приближается. Никто ни о чем не предупреждал. Я даже не знаю, они специально ничего нам не сказали или сами ни о чем не догадывались. Но я уверен, что они не умерли.
И в этот момент пошел теплый дождь. Лестер поднял голову вверх, чтобы капли дождя смыли его слезы, осушил бутылку и отшвырнул ее в сторону.
— Ну, с нами будет все в порядке, — заметил Колдвел.
— Вы правда так думаете? — взглянул на него Лестер. — Или вы считаете, что на самом деле этот остров будет смыт с лица земли?
Колдвел оглянулся и пожал плечами:
— Знаете, Лестер, что будет, то будет.
Лестер слабо улыбнулся.
— Вы чертовски правы, сэр. — И после этого заявления он лег на землю и погрузился в глубокий сон.
Беверли кинула взгляд на Колдвела.
— Думаю, надо отнести его в какое-нибудь укрытие, — заметила она, распахивая калитку. Колдвел нагнулся, подхватил садовника под мышки и поволок его к голубой церкви.
Ручки у двери не было, но она легко открылась, когда Колдвел ее толкнул, и лишь ее петли издали душераздирающий скрип. Внутри стояло всего восемь скамеек, по четыре с каждой стороны от прохода, и грубо сколоченная кафедра. Колдвел втащил Лестера внутрь и уложил его в проходе. Лестер повернулся на бок и подложил сложенные ладони под голову.
Беверли вошла в церковь вслед за ними, и хотя Колдвел заметил, что она дрожит, он отнес это на счет того, что внутри было темно. Он не догадывался, что Беверли не может примириться с Господом, что она ненавидит Его и ожидает, что Он отплатит ей тем же.