Джимми повозился с камерой и поднял ее вверх. Ему уже было наплевать на видоискатель, и он уже не утруждал себя тем, чтобы нацелить ее на что-то конкретное, он просто поднял ее как можно выше и нажал на кнопку записи. Он снимал темную воду и темное небо, а океан внизу бурлил и кипел.
Колдвел, как водится, опять сделал неправильные выводы. Обратный прибойный поток был не столько усмирен ураганом, сколько всего лишь ослаблен. Весь мир вышел из равновесия, и обратный поток просто не мог справиться с таким количеством воды в своем обычном рабочем режиме. Поэтому эта работа выпала на долю куда как более свирепого его родственника, называемого обратным течением. Оно вспахивало береговую линию, отгоняя огромные массы воды по узким невидимым протокам, и при малейшей возможности отхватывало куски суши. Что оно проделало и сейчас в том самом месте, где находился Джимми Ньютон. Внезапно его словно схватила за ноги огромная лапа и, вытащив из укрытия, поволокла на край света.
Мейвела она тоже захватила, и в мгновение ока он оказался в воде с раскроенным лбом. Однако он не отпустил Ньютона — не в его привычках было отпускать что-либо раз схваченное. Конечно, если бы его предупредили заранее, возможно, он предпочел бы отдать Джимми Ньютона урагану, но пока он и сам оказался в воде, ощущая, как его затягивает вглубь это огромное чудовище. Будь море поспокойнее, компьютер и передатчик наверняка утянули бы его на дно, но в данный момент вода кипела и бурлила с такой яростью, что вес не имел особого значения.
Мейвел выпростал свободную руку и принялся бешено колотить по воде, раздирая костяшки пальцев о камень, пока ему не удалось за что-то ухватиться. И тут же его растянуло, как на дыбе, так что плечи чуть не выскочили из суставных сумок. Одной рукой он ухватился за скалу, другой держал Джимми Ньютона, и его пронизывала такая нестерпимая боль, что он даже кричать не мог. Стоило ему открыть рот, и туда сразу бы хлынула вода, а Мейвел всегда боялся утонуть. Поэтому он молча переждал этот бесконечный момент, а потом боль отпустила, его снова сжало, как меха гармошки, он подтянул к себе Джимми Ньютона, и через мгновение волна вынесла обоих на скалы. Она швырнула их туда со всей силы, так что основной удар принял на себя Мейвел, смягчив его для Ньютона. Оба снова оказались в расщелине, и Мейвел с бешеной скоростью принялся искать, за что бы ухватиться. Ему удалось подтянуть Ньютона и вытолкнуть его наверх, и через некоторое время оба уже лежали наверху, прильнув к камням. Почувствовав себя в относительной безопасности, Ньютон рассмеялся и, подняв видеокамеру, издал победный клич: «Снято!»
— Ну и как там? — спросила Сорвиг.
— Плохо, — ответил Мейвел Хоуп.
— Никогда в жизни не видел ничего подобного, — изрек Джимми. — Ураган небольшой, но очень плотный, как «Эндрю». И движется сюда со страшной скоростью.
— Движется сюда? — переспросила Гейл. — Да он уже и так здесь.
— Самый сильный ветер концентрируется вокруг ока, — ответил Джимми.
— Вокруг ока, — повторила Сорвиг.
— Внутри этой малышки.
Из зала с тряпкой в руках вышла Полли. Она прекрасно понимала всю бесплодность своих усилий, но ей надо было держать в руках что-то, что символизировало бы ее бдительность.
— Мей, — промолвила она, — надо забить еще несколько гвоздей в те щиты. А то они все время вылетают.
— Полли, а ты случайно не находила здесь где-нибудь сигарет? — оглядываясь по сторонам, поинтересовался Мейвел. — Может, их кто-нибудь запрятал или что-нибудь в этом роде…
— Эти дамы немного волнуются, — откликнулась Полли, указывая движением плеча на Гейл и Сорвиг. — Может, ты мог бы заняться этим прямо сейчас?
И тут погас свет.
Девушки вскрикнули, хотя между наступившей тьмой и царившим до этого сумраком разница была небольшая. Что касается Мейвела, то лично он был удивлен лишь тем, что электричество продержалось настолько долго. Он не сомневался в том, что все столбы уже повалены, — урагану стоило выдернуть один, чтобы остальные попадали как спичечный домик.
Снова раздался какой-то звук, напоминающий вопль умирающего животного, вернее, животного, которое отказывается умирать, несмотря на то что все лапы у него оторваны и кровь хлещет из разверзшихся ран.
Сорвиг со своего места могла наблюдать за происходящим в зале ресторана, где с усердием сердечной мышцы пульсировал какой-то странный свет.
— Что это? — спросила она.
Мейвел Хоуп задумался: может быть, это Святые огни? Он читал о них в книге Дампиера.
— «Святые огни — это маленькие мерцающие огоньки, — процитировал он по памяти. — Появление Святых огней на мачте обычно свидетельствует о том, что шторм идет на убыль». — Мейвел всегда мечтал увидеть это явление, сотканное из чистого света.
— Это просто щиты сейчас слетят с окон, — заметил Джимми Ньютон.
Мейвел сделал несколько шагов вперед, и остальные последовали за ним. Он заглянул в зал и увидел, что Ньютон, черт бы его побрал, был прав — ураган оторвал края фанерных щитов, и в зал начал просачиваться сумеречный свет.
И тут до них донесся новый звук — на фоне завывания ветра раздавался слабый стук.
— Что это? — прошептала Гейл, одной рукой обхватывая за плечи Сорвиг, а другой сжимая чью-то рыхлую липкую ладонь. Она подозревала, что это ладонь Джимми Ньютона, но это уже не имело никакого значения.
— Это Лестер, — ответил Мейвел. — Пытается все приладить на место.
Несмотря на то что рот Лестера был забит гвоздями, он продолжал декламировать сто пятьдесят второй псалом, сочиненный им вскоре после смерти сына. Псалом пришел ему в голову, когда он сидел на том месте, где когда-то стояла «Королевская таверна». Копаясь в развалинах, он нашел бутылку рома, и, когда начал пить, на него снизошли слова, которые он стал произносить вслух: «О Господи, иногда кажется, что Ты от нас очень далек. Ты отнимаешь у нас свой горький сосок и не даешь к нему прильнуть». Лестер чувствовал, что эти слова ниспосланы ему свыше, ибо некоторые из них ставили его в тупик. Раньше ему никогда не приходило в голову, что у Всемогущего могут быть соски, но в принципе это было вполне возможно.
Лестера швырнуло на щит, который представлял собой лист фанеры в шесть футов длиной и четыре шириной. В него было вколочено достаточное количество гвоздей, но ветер оторвал края и теперь выдергивал их один за другим. Они выскакивали и, проглоченные ураганом, тут же исчезали. Гвозди Лестера были длиннее, и два из них ему удалось загнать в нужные отверстия. Он вынул изо рта третий, но тот тут же был похищен ветром. Он достал следующий в надежде на то, что, если ему удастся как следует укрепить края фанеры, все будет в порядке.
Лестер, отодвинувшись в сторону, начал заколачивать гвоздь. Однако поскольку левая рука у него была занята гвоздем, а правая молотком, ветер тут же вжал его в стену, так что оторваться от нее было невозможно. Ему пришло в голову, что если повернуться к стене спиной, а гвоздь и молоток переложить из руки в руку, то, возможно, ему удастся изогнуться и попасть по шляпке.
Он пропихнул руку с молотком между животом и стеной и ощутил, как острие гвоздя сдирает кожу. И тем не менее, несмотря на текущую кровь, ему удалось ухватить гвоздь. Лестер выкрикнул слова из своего псалма, сделал глубокий вдох, закрыл глаза, поменял гвоздь и молоток местами и в то же мгновение резко дернулся назад. Ветер тут же прижал его к стене, но на этот раз он стоял к ней спиной, а ураган яростно хлестал его по лицу.
— Давай, сукин сын, давай, — пробормотал Лестер. — Посмотрим, на что ты способен. — И действительно, он настолько разозлился, что, перекинув левую руку через тело, принялся колотить по фанере и даже несколько раз попал по гвоздю. Однако «Клэр» продолжала просовывать свои щупальца под фанеру и выдирать гвозди — сначала снизу, а потом сверху. Затем она проскользнула внутрь, и Лестер ощутил давление на спину. Через мгновение последние гвозди вылетели, и щит оторвался полностью.
Лестер выронил молоток и, раскинув руки, изо всех сил налег спиной на щит. Было несколько мгновений, когда ветер помогал ему в этом, но они перемежались более длительными отрезками времени, когда вихрь пытался поднять его вверх или скинуть вниз. Однако Лестер устоял, поскольку он был зол и готов был послать этот ураган куда подальше.
— Однако Ты одарил нас зрением, — прокричал он, — дабы мы могли лицезреть Твое изобилие! В малейшем из цветов и величайшем из деревьев. В капле воды и в морском шторме. В легчайшем дуновении ветерка и дыхании урагана…
И в этот момент Лестер увидел незнакомца, внезапно появившегося в бушующей мгле. Он стоял на скале в пятидесяти футах от него. Лестер понял, что он всегда там был и лишь ждал прихода урагана, чтобы появиться на свет и заявить о своих притязаниях. Он возник из ничего и, сладострастно вращаясь, начал подниматься к небу, как поднимается змея, откликаясь на призывные звуки флейты факира. «Черный дух», — подумал Лестер, хотя Джимми Ньютон назвал бы этого незнакомца «вертуном», а Колдвел, пользуясь книжной терминологией, определил бы его как небольшое торнадо, образованное ураганом.
Именно это существо и приближалось теперь к главному зданию гостиницы, не то чтобы оно двигалось к нему целенаправленно — оно металось из стороны в сторону и даже иногда отступало, но намерения его были очевидны. Оно надвигалось на Лестера.
— Батюшки светы! — заорал тот и принялся повторять свой псалом: — Господи, иногда кажется, что Ты от нас очень далек…
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
1
— Все жители Галвестона собрались на берегу. — Беверли закусила нижнюю губу, сжала кулаки и ударила ими по матрацу, одновременно приподнимая бедра и разворачивая их к Колдвелу. — Повсеместно царила праздничная атмосфера. Люди приходили целыми семьями, словно в день великого воссоединения. Повсюду продавали хот-доги и стояли палатки художников-моменталистов. — Колдвел все глубже засовывал свой язык, и Беверли, задохнувшись, откинулась на сп