— Здравствуйте, Алексей Николаевич, — приветствовала она его.
— Проснулись? А я вот чайку вам принес. Пожалуйте вниз. Давайте закусывать. Как здесь все дешево, если бы вы знали! Посмотрите, я купил сливочного масла и колбасы к чаю.
— Спасибо вам, Алексей Николаевич. Главное, что вы живы. Признаться, я очень боялась, что вас расстреляли.
— Да, — отвечал Корсаков. — Ночью немного жутко было, ведь шестерых расстреляли. А одному удалось бежать.
— Так вот оно что! Значит, это он пролез под нашим вагоном и побежал вон в том направлении.
— Вероятно, он. За ним была погоня, дали два выстрела, но он все же ушел, слава богу.
— А за что же их арестовали? Документов не было?
— Нет, все было в порядке, да вздумали вещи осматривать, и у одного нашли кокарду, а у другого матерчатые офицерские погоны.
— Ваш чемодан тоже раскрывали?
— Да, но, к счастью, я ничего военного не взял.
— Ах, какие же они странные люди! Пускаться в такое предприятие, в котором каждую минуту жизнь на волоске, и пожалеть какую-то кокарду! — возмущалась Наташа. — Ну хорошо, а насчет продолжения нашего путешествия ничего не слышно?
— Увы! Говорят, что сообщение надолго прервало.
— Что же нам делать?
— Подождемте еще. Авось какой-нибудь случай выручит. Спасибо и за то, что из вагонов не выгоняют.
Прошел и этот день, не изменив положения моих путешественников. Ночью в купе стало еще просторнее, так как три женщины, ночевавшие в нем прошлую ночь, куда-то исчезли.
— А вы что же, товарищ, — обратилась к Наташе одна из оставшихся. — Так и будете здесь сидеть да ждать у моря породы?
— Да уж я и не знаю, что делать, — отвечала та. — Но ведь и вы тоже сидите.
— Мы завтра пешком пойдем. Тут в десяти верстах станция Колтышево. Она на другой ветке стоит. Так, говорят, с нее можно проехать.
Наташа оживилась.
— А можно и мне с вами идти?
— А почему же нельзя? Идемте. Еще веселее будет.
— Вы в котором же часу думаете выходить?
— Да вот, как рассветет, чайку напьемся — и в дорогу.
— Так уж я с вами.
— Что же, и хорошо, — отвечали ей женщины.
— Алексей Николаевич! Алексей Николаевич! — будила Наташа успевшего заснуть Корсакова.
— Что? Что случилось? — всполошился тот.
— Не беспокойтесь, — улыбнулась она. — Все, слава богу, хорошо. Завтра утром я иду пешком на станцию Колтышево. Это на другой ветке. Здесь всего десять верст. По той ветке, говорят, поезда ходят. Идемте со мной.
— Конечно пойду. Только как же с вещами быть? Ведь десять верст их не пронесешь.
— Вещи пустое. Я решила отобрать наиболее нужное, а остальное бросить. Советую и вам так же поступить.
— Где наше не пропадало! — улыбнулся юноша.
— Так, значит, решено?
— Решено!
— Если вы раньше меня проснетесь, то захватите чаю и приходите прямо ко мне. Если проспите, я вас разбужу. Покойной ночи!
— Покойной ночи. До свидания!
Чуть забрезжил свет, Наташа уже проснулась, разбуженная поднявшимися женщинами.
«Странно, что Корсакова еще нет, — подумала она. — Пойду-ка разбужу его».
Войдя в купе, в котором ночевал Корсаков, Наташа остановилась в изумлении. Купе было пусто.
«Может быть за чаем пошел. Но нет. И чемодан, и пальто его исчезли. Что за странность?» — волновалась она, обходя остальные купе.
Но юноши не было нигде. Выйдя на станцию, Наташа осмотрела буфет и сарай, из которого выдавали кипяток, но Корсакова не было.
«Бедненький, — подумала она. — Ясное дело, что ночью его арестовали».
Делать нечего, надо было подумать о себе. Закусив и отобрав нужные вещи, она сложила их в небольшой мешок и зашагала по морозцу, вместе со своими новыми товарками К счастью, дорога была отличная и часам к десяти наши путницы подходили к Колтышеву.
— Гляньте-ка, никак поезд идет, — вскрикнула одна из них, приставляя к глазам ладонь.
Действительно, к станции подходил поезд.
Путешественницам на этот раз очень подвезло. Они не прождали на станции и получаса, как поезд двинулся. В теплушке, в которую попала Наташа, было довольно просторно. Кроме нее в ней находилось всего двадцать пассажиров.
— Вам далеко? — обратился один из них к ней.
— Я в Новочеркасск с фронта еду.
— Так вы, значит, сестра милосердия будете?
— Да, я сестра.
— А зачем в Новочеркасск-то вам?
— В Новочеркасске у меня мать, — солгала Наташа. — Куда же как не домой ехать, если война кончилась.
— Это правильно, — вмешался другой. — Только до Новочеркасска вам не доехать.
— Это почему?
— Да наш поезд всего два пролета пройдет. До станции Волошино. Нам вот с земляками тоже далече надо, да все одно придется с поезда вылезать. Мы в Сулин едем. Там в нем и проживаем. Мы, значит, земляки, — пояснил он.
Наташа задумалась. Положение ее становилось тяжелым.
— А знаете, сестрица, присоединяйтесь к нам. Мы подводу будем рядить до Сулина, а от Сулина поезда ходят. Доедете. Одна беда, что Сулин белогвардейцами занят. Да вам-то чего опасаться? Сестра-де, мол. С фронта. Вот и весь сказ.
Наташа оживилась.
— Что же, если вы меня примите, я с удовольствием отдал свою часть за подводу.
— Чего там платить, мы и так довезем. Грех с милосердной сестры деньги брать Уж вы не сумлевайтесь. Доставим.
— А далеко от Волошина до Сулина?
— Не, недалече. Коли проселочными поедем, так и двухсот верст не выйдет. Дня в три доедем.
— Станция Волошино! — обходя вагоны, выкрикивал кондуктор. — Дальше поезд не пойдет.
Уж третьи сутки как Наташа ехала на лошади со своими новыми друзьями. На ночь они останавливались в избах, где их принимали как своих, а ранним утром продолжали путь. С грустью заметила Наташа, что симпатии населения были на стороне большевиков.
— Эх, жалко нам вас, сестрица, что приходится ехать к белогвардейской сволочи, — частенько говаривали ей крестьяне. — Ну да не беда. Скоро вот кадетне наши голову скрутят. Тогда и вы освободитесь.
Не время было спорить или что-нибудь доказывать обманутым крестьянам, еще не испытавшим на себе большевистского рая, а потому Наташа и себя выдавала за большевичку.
— Что же, сестрица, вас прямо к станции везти? — обратился к ней ямщик.
— Да, если вам не трудно, завезите меня на станцию.
— Гляньте-ка, вон белогвардейский броневик у самой станции стоит, — воскликнул одни из крестьян.
Взглянув в указанном направлении, Наташа действительно увидела бронепоезд и развевающийся над одним из вагонов трехцветный флаг.
— Господи, слава Тебе! — мысленно возблагодарили она Бога. — Наконец-то я вырвалась из царства лжи, предательства, убийства и хамства.
Сани остановились у станции. Захватив свой мешок, Наташа слезла и стала благодарить своих попутчиков.
— Только я не хочу обманывать вас, — вдруг обратилась она к ним. — Я такая же большевичка, как вы умные люди. Спасибо, что довезли, только я к белым-то и ехала.
Не оборачиваясь на одураченных крестьян, она двинулась на перрон. Массивный, с грозными орудиями, бронепоезд производил внушительное впечатление. Солдаты и офицеры, высыпав из вагонов, прогуливались по перрону, пользуюсь теплой, солнечной погодой. Отдельно от других по перрону прохаживался, сравнительно молодой, подполковник. К нему-то и обратилась Наташа.
— Извините, господин полковник, могу ли я видеть командира бронепоезда?
— К вашим услугам. Чем могу служить?
В коротких словах Наташа рассказала ему свою одиссею.
— Так вы из Москвы? — удивился полковник. — Неужели? Так-таки одни и прихали?
— Адъютант! — крикнул он, обращаясь к группе офицеров. — Проводите барышню в купе, что рядом с моим. Пока что она там жить будет. А вас покорно прошу, когда помоетесь и приведете себя в порядок, пожаловать в салон-вагон, закусить чем бог послал.
В салоне-вагоне, за длинным столом, сидели человек двадцать офицеров. Все с любопытством слушали рассказ Наташи про Москву и про ее путешествие. По случаю счастливого избавления сестры от большевистского владычества командир велел подать водки, а Наташу угостил довольно кислым вином.
— Расскажите теперь вы, господин полковник, — обратилась она к командиру, — что происходит у вас на Дону? Действительно ли существует белая армия? Н нас в Москве самые разнообразные слухи о вас ходят, а определенного никто ничего не знает.
— Что же вам рассказать? Да, на Дону действительно генералами Алексеевым и Корниловым формируется армия. Казаки же имеют свою армию и своего атамана, генерала Каледина. Они тоже не признают большевиков. Но их не поймешь. Похоже на то, что им хочется устроить свое маленькое Донское государство, а потому к нам, москалям, они относятся как бы к временным союзникам, воюющим на их территории. Да вот поживете здесь, почитаете газеты и сами все поймете.
— А не научите ли вы меня, как попасть в Новочеркасск. Я хочу поступить куда-нибудь сестрой.
— Нет ничего проще. Сегодня ночью нас сменяет на этой станции другой бронепоезд, а мы отправимся именно в Новочеркасск, куда и вас можем доставить.
До позднего вечера в салоне-вагоне царило оживленное веселье. В присутствии интересной барышни молодежь подтянулась и старалась развлечь ее, ухаживая напропалую. Была принесена гитара, под аккомпанемент которой пелись романсы и песни. Заводили граммофон, и Наташа провела этот вечер так хорошо, как давно не проводила. Около одиннадцати часов, поблагодарив радушных хозяев, она отправилась в свое купе. Мягкий пружинный матрац, тепло, разливавшееся от парового отопления, а главное, усталость от долгого пути, так на нее подействовали, что чуть голова ее коснулась подушка, как она уже спала крепким сном. Временами она просыпалась и с удивлением слышала мерное постукивание колес о стыки рельс. Не желая разгуливать сон, она не останавливала мысли на этом явлении и снова предалась сладкому сну. Долго спала Наташа, как вдруг за стеной ее купе раздался отчаянный крик. Наташа мгновенно проснулась и стала прислушиваться. Крик повторился. Она узнала голос командира. Но какими-то странными и не естественными показались ей голос и тон. Да и сами слова несоответствовали мирной обстановке спокойно идущего поезда.