Наконец стало темнеть и мало-помалу стрельба затихла. Все приободрились, ожидая, что с наступлением ночи их, или отзовут из этого гиблого места, или начнется штурм. Кроме того, уже двое суток никто куска хлеба в рот не положил. Каждый мечтал об еде, которую, вероятно, доставят, пользуясь темнотой. Когда окончательно стемнело, неожиданно раздался голос, незаметно прокравшегося сзади, офицера связи.
— Где ротный командир?
— Я здесь, — отозвался Дукаров.
— Приказано немедленно отступать, до соединения с полком. Корнилов убит, — дрогнувшим голосом, добавил он.
— Как убит? — послышались встревоженные голоса.
— Так, сегодня в восемь часов утра, разорвавшимся снарядом, убит наповал.
Наступило тяжелое молчание.
— А кто принял командование? — спросил Дукаров.
— Деникин. Генерал Деникин, — отвечал офицер, скрываясь в темноте.
Усталые, голодные и нравственно придавленные шагали добровольцы, уходя от, еще не подозревавшего отступления, противника.
— Дождались, — думал Глеб. — Господи, что же будет с Колей и Наташей? Встретимся ли мы еще?
Видя подавленное состояние своих соратников, он ожидал полного разгрома, лишь только наступит день.
«Ну, что же, я умереть сумею. Но что будет с ними? А если рассыпавшись в разные стороны нам удастся спастись? — подумал Глеб. — Что тогда? Ах зачем я медлил и до сих пор не сделал предложения? Ведь если я останусь жив, я то буду ее разыскивать, но она. Какое основание будет она иметь, чтобы искать меня? Нет если только Бог мне поможет с нею встретиться, не буду больше откладывать и объяснюсь при каких бы то ни было обстоятельствах».
Расстроенные ряды добровольцев, молча двигались в ночной темноте. Не раздавалось обычных шуток, не слышалось смеха в их рядах. Каждый был погружен в тяжелую думу о завтрашнем дне. Погиб Корнилов, разбита надежда и утеряна вера в то святое дело, которому служили, за которое умирали.
— Сестра, а сестра! — стучался в дверь комнаты старый казак, стараясь разбудить крепко спавшую Наташу. — Сестра, ваши в поход сбираются.
— Кто там? — раздался за дверью голос Наташи.
— Это я, Остап. Одевайтесь скорее, а я пойду коней запрягать.
— Да, в чем дело дедушка? — появляясь в дверях и протирая заспанные глаза, снова спросила она.
— Да я ж вам говорю, что ваши в поход сбираются.
— В поход? Ну, слава богу. Значит Екатеринодар взят, — подумала она, бросаясь в комнату готовиться к дороге.
Было еще совсем темно, когда ее повозка присоединилась к медленно двигавшемуся вдоль улицы обозу.
— Вот видите, Коля, — говорила она, перегибаясь с седла к раненому. — Вот видите, ваши опасения оказались напрасными, мы едем в Екатеринодар.
— Да, слава Богу, — отвечал тот. — Только почему мы, как будто, не по той дороге едем. Ведь Екатеринодар совсем в другой стороне.
— Да, это странно. Вероятно для обоза выбрали эту дорогу, как более удобную. Да, вот как рассветет, я спрошу кого-нибудь.
Убаюканный легким покачиванием, катившейся на хорошей дороге, повозки и успокоенный радостной вестью о взятии Екатеринодара, Коля вскоре заснул, а Наташа начала пробираться на своей Машке вперед, где должен был ехать доктор. Уже начинало светать, когда она поравнялась с его повозкой.
— Здравствуйте доктор, — обратилась она к нему. — Скажите пожалуйста, почему мы по этой дороге поехали?
— А по какой же прикажете? — отвечал доктор мрачным голосом.
— Так ведь дорога на Екатеринодар совсем в другой стороне.
— Э, причем тут Екатеринодар? Корнилов убит. Мы отступаем, — пробурчал он, заворачиваясь в шинель и удобнее укладываясь на ворохе пакетов и тюков.
«Вот оно что! — с трудом сообразила Наташа, и сердце ее болезненно сжалось. — Что же далыие-то будет? Господи, что же будет со всеми этими несчастными, лежащими сейчас на подводах, страдальцами. Что будет с Колей, с Глебом, со всеми нами? Хорошо, если просто убьют, а то ведь замучают в ужасных пытках. Бр… — и струйка мороза пробежала по ее спине. — Я то знаю, что с собой делать. Хорошо, что до сих пор не рассталась с револьвером. Коля, конечно тоже застрелится, да и Глеб, я уверена, живым в их руки не отдастся. Но куда же мы двигаемся? Значит еще не все потеряно, — вдруг сообразила она. — Кто-то руководит. Кто-то значит надеется на спасение армии».
— Доктор! Доктор! — снова нагнала она повозку врача.
— Ну, что еще? — грубо огрызнулся тот.
— А кто теперь нами командует?
— Генерал Деникин, — последовал лаконический ответ.
«Не следует падать духом. Надо сохранить бодрость и поддержать ее в других», — соображала Наташа, равняясь со своей повозкой, на которой безмятежным сном все еще спал Николай.
Было часов десять утра, когда издали стала доноситься артиллерийская стрельба.
— Что такое? Почему стрельба? — встревоженным голосом, спросил просыпаясь Николай.
«Как бы ему поосторожнее сообщить тревожную весть», — соображала Наташа.
— Да там, впереди, наши ведут бой.
— Что преследуют красных?
— Не совсем так, дорогой, Коля. Только прошу не волнуйтесь особенно. Наши дела не так уж плохи.
— Что случилось? — приподнимаясь на повозке, забеспокоился он.
— Да видите ли…
— Мы отступаем? — вдруг догадался он.
— Да.
— Все кончено, — прошептал раненый в изнеможении, падая на свою подвижную кровать.
— И вовсе не кончено. С чего вы взяли, что все кончено. Ну, не взяли Екатеринодар. Ну, отступаем. Конечно хорошего в этом мало, но предаваться отчаянию еще рано. Если бы все было кончено, то поверьте, Деники-н не взял бы на себя командование. Уж он то знает, что делать.
— Почему Деникин? А где Корнилов?
— Корнилов убит и командование взял на себя Деникин.
Оба замолчали, отдаваясь каждый своим мыслям.
Не прошло и часу, как вдалеке показалась пехота, двигавшаяся по одному с обозом направлению и постепенно сближавшаяся с ним. Вот показались корниловцы, со своими голубыми значками на рукавах. Они спешили выйти в голову обоза, по-видимому назначенные в авангард. Вот проскакала конница, а вот движется и офицерский полк. Наташа и Коля с замиранием сердца следили за приближением этого полка.
«Жив ли Глеб?» — сверлила мысль у обоих.
— Вон Глеб Николаевич, — вдруг воскликнула Наташа, принимаясь махать ему платком.
— Где? Где Глеб? — как наэлектризованный привскочил Коля и увидав приближающегося брата, облегченно вздохнул.
— Слава Богу вы живы, — еще издали приветствовала Наташа, спешившего к ним, Глеба.
— Жив, слава богу, — улыбнулся печальной улыбкой. — Как у вас дела? — пожимая руку девушке, спросил он.
— Да, вот, он все волнуется, — жаловалась она на Колю. — Видите, какой бледный лежит.
— Чего это ты, Коля, так разволновался? — обратился он к брату. — Конечно похвастаться своим положением мы не можем, да дела наши не так уж плохи. По слухам, Деникин собирается нас вывести из-под ударов в степи и дать отдохнуть. Он и раньше был против тактики Корнилова, который не жалея людей, все время нападал на красных сам. Почему мы и из боев нее выходили. Вот отвяжемся от преследования. Уйдем в степи и будем оправляться, подлечиваться и пополняться.
— Дай Бог, — прошептал Коля.
В это время, неприятельский бронепоезд, шедший почти параллельно движению обоза, начал его обстреливать. Расстояние было довольно велико, так что меткости огонь не имел, но все-таки снаряды падали около повозок, взметая вверх целые столбы грязи, а порою обливая ею ближайшие телеги.
— А мне с вами переговорить надо, — вполголоса обратился Глеб к Наташе.
— Извольте, — удивилась та, останавливая, свою Машку.
Обоз быстро двигался вперед и вскоре Глеб и Наташа остались позади. Снаряды по-прежнему сыпались, как из рога изобилия и осколки их, пролетая над головой, угрожающе взвизгивали.
— Наталия Владимировна, сойдите с коня. Все же меньше шансов будет, что какой-нибудь осколок вас заденет.
Наташа послушалась и молодые люди, некоторое время, молча, шли рядом.
— Вас удивит то, что я вам сейчас скажу. Но дальше по многим причинам ждать я не могу.
Голос Глеба от волнения стал прерываться. Наташа с беспокойством и удивлением взглянула на него.
— Я вас давно полюбил, Наталия Владимировна. Хотите составить счастье всей моей жизни и стать моей женой? Предупреждаю, что я вдовец и у меня есть пятилетний сын.
Пораженная и удивленная Наташа молчала.
— Глеб Николаевич, — наконец, начала она. — Я вас очень уважаю и даже несколько привязалась к вам за короткое время нашего знакомства. Но уж очень неожиданно ваше предложение. Сейчас я не могу вам ответить.
— Когда же? — прошептал Глеб.
— Завтра, — отвечала она, вскакивая на Машку и давая ей хлыста. — До свидания, — уже издали крикнула она.
Была глубокая ночь, когда расстроенные части добровольцев и многострадальный обоз вошли в маленькую немецкую колонию Гнечбау, сделав за эти сутки переход более чем в сорок пять верст. Колония представляла собою маленький поселок, всего с одной улицей. Вся площадь ее теперь была запружена подводами, с которых раненых не разгружали, так как хат было так мало, что поместиться в них всем было невозможно. Несмотря на всю трудность устроить Колю под кров, Наташа и на этот раз, благодаря своей Машке, заняла маленькую комнатушку в самой крайней и дальней избе.
Провалявшись остаток ночи в каком-то амбаре, лишь только взошло солнце, Глеб отправился разыскивать своих.
— Здравствуйте, Наталия Владимировна, здравствуй Коля, — приветствовал он их, входя в комнату, после долгих поисков. — А я никак не предполагал, что вы и здесь сумеете устроиться в хате. Ведь такая повсюду теснота, что не приведи Господи.
— Да я и сама уже думала, что придется нам с Колей ночевать под открытым небом. Да вот, совершенно случайно, попала сюда, а здесь никого нет. Ну, зевать было нельзя и я в одну минуту заняла эту комнату. А мы ведь только что проснулись, — улыбнулась она, приготовляя таз и воду, чтобы умыть Колю.