— Ты думаешь, такой ответ может меня удовлетворить?
— Конечно. — Григорий снова стал таким, каким она его знала раньше, приветливым малым. — Сообщники должны доверять, без этого невозможно достичь цели.
— Мне бы хотелось знать, Григорий, какова твоя цель?
Он ответил не сразу.
— Мне нужно, чтобы нынешний мэр Кливленда провалился на выборах в этом году.
— Какое тебе до него дело?
— Об этом нетрудно догадаться. У меня есть другой кандидат. И я хочу, чтобы он стал мэром.
— Зачем вам это? Кому нужен мэр провинциального города?
— Власть! Две супердержавы борются за мировое господство.
— Но вы эту борьбу уже проиграли. Один динозавр умер. Социализм провалился. Вы строите демократическое общество.
— Конечно, Советского Союза больше нет, нет доморощенной философии, мешавшей нам развиваться. Путь расчищен для настоящей схватки. Это борьба за мировые ресурсы, а значит — за выживание. В этом противостоянии все средства хороши. Вы подрываете наш экономический потенциал, разрушаете нашу сферу влияния, лишаете нас традиционных рынков сбыта, сбиваете цены на нашу нефть и вооружения, подкупаете наших политиков и агентов влияния, обесцениваете внутреннюю валюту. Ваши бизнесмены через подставные фирмы и совместные предприятия скупают имущество и недвижимость, прибирают к рукам разработку и сбыт природных богатств. — Григорий говорил с убежденностью и решительностью. Раньше он не демонстрировал перед ней своих взглядов, а политику Кира выносила лишь в малых дозах, предпочитая общий треп на званых приемах. — Мы вынуждены предпринимать ответные меры. Этим я и занимаюсь.
Кире плевать было на его взгляды и мотивы поступков, но последние две недели она места себе не находила, опасаясь угроз Требино. Она выросла в бедной семье в техасском захолустье и своими способностями пробилась в престижный бизнес, стала материально независимой. И теперь все было поставлено под угрозу. Если бы Эндрю не бросил ее, она бы не связалась с этим подонком Требино, который втянул ее в свои аферы. Что же его жалеть? Он сам виноват и заплатит ей за все.
— Что я должна делать? — спросила Кира.
— Тебе нужно будет сделать несколько телефонных звонков, подсунуть журналистам кое-какие материалы, чтобы подозрения пали на Макдональда.
— Даже если я соглашусь его скомпрометировать, никто, черт возьми, не поверит без доказательств в его вину. Он такой чистюля, его не удастся измазать черной краской.
Григорий достал остатки водки и разлил по бокалам. Одним махом опорожнив свой, он протянул второй Кире.
— Слушайся меня, и тогда тебе удастся вылезти из дерьма пахнущей, как роза. Это все, что от тебя требуется, Кира.
— А что будет с Эндрю?
Григорий печально посмотрел на дно пустого бокала.
— Эндрю узнает, что и в белых перчатках можно измазать руки. Пока все. По-моему, нам стоит еще выпить за твой первый урок!
Кира протянула Григорию свой пустой стакан.
— Тебе не будет плохо? А, дорогая?
— Да-аа! Я хочу напиться!
Григорий пожал плечами и направился к холодильнику.
— Как хочешь, но завтра утром тебе нужно быть в форме.
— Плевать на все! Я хочу расслабиться.
Григорий откупорил новую бутылку водки.
— Я тебя понимаю. Любовь и выпивка лучше, чем тюремная баланда. Ты слишком хороша, чтобы сгноить свою красоту в камере тюрьмы. Вот мы и выпьем за твою красоту. — Он разлил водку по бокалам уже безо льда и лимона, но перед тем, как отдать Кире бокал, принес ей папку с бумагами и дал почитать.
— Ты чудовище! — Она быстро просмотрела документы. — Как ты их достал? Джед знает, что они у тебя?
— Конечно. — Григорий протянул ей бокал. — Ты сваляла дурака и теперь за это расплачиваешься. Ты можешь отнести их в полицию и во всем признаться. Возможно, это спасет тебя от тюрьмы, но тогда придет конец твоей карьере.
Кира выпила всю водку до конца.
— Вот и умница! Я знал, что могу на тебя рассчитывать, а теперь пойдем-ка в постель.
16
Открыв глаза, Ноэль обнаружила рядом с собой Эндрю.
— Привет, — зажмурилась Ноэль.
— Привет тебе, — он слегка коснулся губами ее щеки.
— Я заснула?
— Не смогу с этим спорить. — Он улыбнулся. — Несколько минут потрепыхалась в моих объятиях, а потом я услышал твое сопение.
— Я не трепыхалась и не сопела!
— Откуда тебе помнить, ты сразу заснула.
Ноэль присела на кровати.
— Может, я еще и храпела?
— Возможно.
— Правда?
— Да.
— Мне было так хорошо, я сразу расслабилась, когда ты кончил. — Ноэль посмотрела на него с наигранным подозрением. — Ты — лгунишка, Эндрю Макдональд.
— Может, ты и не храпела, — он пожал плечами, — но трепыхалась. Это было очаровательно. А еще ты стонала и охала.
— Пошел к черту! Если бы у меня были силы подняться, я бы немедленно ушла, противный лгун. А так, буду лежать, не обращая на тебя внимания.
— Не люблю, когда меня игнорируют красивые женщины.
— А я не разговариваю с мужчинами, которые подло обвиняют меня в том, что я храплю. — Ноэль прикрыла глаза и снова откинулась на подушки, отвернув от него голову. Она старалась не замечать его руку, блуждавшую вверх и вниз по спине, вызывая приятное поеживание.
— Тебе и не надо ничего говорить, — великодушно согласился Эндрю. — Ты можешь просто стонать, как ночью. Меня возбуждают твои "охи" и "ахи".
— Я тебя не слушаю, садист и ловелас.
Эндрю прижался к ее спине, Ноэль уткнулась лицом в подушки, и он продолжал наступление, целуя ее в затылок, шею, плечо. Полуобернув к себе Ноэль, он добрался до ее груди и провел языком вокруг соска. Вторая рука проскользнула под талией и легла на живот, делая круговые движения, все больше захватывая лобок.
Соски стали набухать, и кожа остро реагировала на его ласки, Ноэль глубоко вздохнула, чувствуя, как нарастает в ней желание.
— Ты что-то сказала, — ехидно поинтересовался Эндрю.
— Ни-и-чего, я засыпаю…
— Действительно? Могу поклясться, что ты только стала реагировать на мое присутствие. — Он окончательно перевернул Ноэль на спину и прижался ртом к ее губам.
Ноэль сдержала дыхание, упиваясь его поцелуем.
— Ты действительно уверен, что я тебя замечаю?
Эндрю зажал ей рот губами, их языки встретились, Ноэль попыталась вытолкнуть его, когда его рука добралась до клитора.
— Нет, Эндрю! — вскрикнула Ноэль. — У меня больше нет сил заниматься с тобой любовью.
Этот протест заглушил новый каскад поцелуев. Ноэль обнаружила, что расслабленность после сна прошла и больше всего ей хотелось вновь вцепиться в него и ощутить чудесное мгновение, когда он войдет в нее. Она предвкушала сладостное ощущение оргазма, более острого, чем был у нее ночью…
…Прошло довольно много времени, прежде чем Эндрю снова заговорил.
— Как ты, дорогая? Тебе было хорошо?
— Нет, не совсем. Я опять не могу нормально функционировать, ты высосал из меня все силы, я вся горю.
— Извини, — его голос звучал необычно покорно, — я не хотел тебя мучить, но когда я с тобой, совершенно теряю контроль и не могу остановиться.
— Ты слишком озабочен тем, — она нашла руками его голову и прижала к своей груди, — чтобы удовлетворить женщину, доставить ей больше удовольствия, и так увлекаешься, что потом долго не можешь кончить. Мазохист! Если бы ты так не сдерживал себя, мы бы кончили вместе. Мне было очень хорошо с тобой, но…
— Ты опять обвиняешь меня в техницизме. — В его голосе прорвались веселые нотки. — Я проявил мало чувства и в этот раз?
— Я не хочу возвращаться к тому разговору. Ты считаешь меня закомплексованной?
— Нет, конечно, нет. — Эндрю поцеловал Ноэль в запястье руки. — И все же ты храпела!
Вместо ответа Ноэль ударила его подушкой.
Когда Ноэль проснулась, в постели она была одна. Свет едва пробивался сквозь шторы. Ее уже стало беспокоить отсутствие Эндрю, когда он появился в спальне.
— Извини, что разбудил тебя. — Он присел на кровать. — Мне захотелось попить. Глотнешь воды?
Эндрю протянул ей запотевший бокал.
— Уже время вставать? — Ноэль жадно выпила воду.
— Нет, если ты никуда не торопишься. Уже около восьми часов.
— У меня нет каких-то особых дел на сегодня. Я договорилась с Мэрлин зайти к ней вечером посмотреть видеофильм, это все планы.
— Ты позавтракаешь со мной?
Ноэль уже понимала, как Эндрю ценит свою независимость, и предложение доставило ей удовольствие.
— Спасибо, с радостью. Но в следующий раз мы встретимся у меня. Теперь моя очередь продемонстрировать тебе мои кулинарные способности.
— Согласен. — Эндрю лег рядом с Ноэль и обнял ее. — Ты любишь готовить?
— Очень, хотя не могу похвастаться таким же талантом, как у тебя. После развода я увлеклась новыми рецептами, и балую себя время от времени… Эндрю, хочу спросить тебя… А ты не был женат?
— Нет, пару раз я был близок к женитьбе. Это было еще в Вашингтоне. Но мне давали отставку. В последний раз меня обвинили, что я ужасный работоголик и не уделяю женщине достаточно внимания…
— А ты действительно такой?
— Не думаю. Просто так складывалась жизнь… — Эндрю немного помолчал. — Давай оставим эту тему, расскажи лучше о твоем детстве в Аризоне. Ты была хорошенькой уже тогда или маленьким гадким утенком с торчащими лопатками и тощей фигуркой?
— Была худышкой, — рассмеялась Ноэль, — но не уродиной. У меня были красивые вьющиеся волосы, унаследованные от матери…
— И ты, конечно, была занудой и отличницей?
— Угадал, учителя не могли на меня нарадоваться. Я выиграла конкурс на специальную стипендию в Стэнфорде. А ты был каким? Ты ведь рос в Бразилии?
— Я жил в огромном доме, где было множество слуг. Мне не пришлось ни разу самому одеваться, пока я не попал в Штаты в колледж, ни разу не напускал себе сам ванну, ни разу не стоял у плиты.
— Тебе нравилась такая жизнь?
— Не очень. Но Рио — один из самых красивых городов мира, я очень любил этот город. Но теперь, когда приезжаю к семье, все вызывает во мне раздражение.