— С другой стороны, — возразила Ноэль, — у нас в Штатах врачи пользуются самым современным оборудованием, а две трети детей лишены возможности испытать на себе чудеса американской медицины.
Джефри покраснел.
— Ноэль, оставь свои лекции. Я знаю наперед все твои аргументы: что медицина должна быть всем доступна, что больничная койка большинству населения просто не по карману, что существуют большие социальные группы, вообще лишенные всякой помощи, что у людей нет денег на медицинскую страховку и так далее.
— Что бы ты ни говорил, дети не должны страдать от того, что бедны их родители или они не хотят работать.
Джефри хотелось подобрать весомые аргументы, но они уже вошли в зал, где были накрыты столы для приема, и Ноэль отошла от него, чтобы поприветствовать президента университета. Она готова была сказать мужу любую гадость, так он ее сейчас раздражал своей напыщенностью.
— Вино не такое уж плохое, попробуйте, — услышала она за спиной знакомый голос.
Ноэль обернулась и узнала Эндрю Макдональда. Она взяла с подноса бокал и пригубила его.
— Действительно, вино сносное. А вот настроение у меня поганое!
— Я бы попробовал его поднять, но у меня была чертовски трудная неделя, у самого нет настроения…
— Давайте попробуем вместе что-то исправить, хотя я и считаю, что каждый должен сам решать свои проблемы.
— Отличная мысль! — обрадовался Эндрю, — У меня психологический кризис, что свойственно всем мужчинам в середине жизни, мои планы на будущее под угрозой, к тому же дантист угрожает всерьез заняться моей челюстью… Теперь ваша очередь. Признавайтесь! Что вас тревожит?
— В Йельском университете мне отказали в вакансии. Я ненавижу зимы в Кливленде. Меня раздражает, что правительство разглагольствует о росте благосостояния и не отпускает достаточно средств для медицинской помощи детям неимущих. И еще… я не могу понять, какого черта я вам все это говорю!
— Это просто объяснить. Потому что я здесь сейчас и могу вас понять. А почему вам не нравятся зимы в Кливленде? Вы выросли в другом месте?
— Я из Аризоны.
— Тогда вам больше подходит Огайо. О чем вы больше всего жалеете? О солнце? Жаре? Отсутствии дождей?
— Наверное, больше о солнце. И еще о голубом небе без единого облачка.
— М-да… Я вырос в Бразилии, так что я понимаю, о чем вы говорите. Зимой у меня стынет задница. В середине февраля друзья зовут меня уехать куда-нибудь на юг, где побольше солнца.
— Ваши родители — бразильцы?
— Мой отчим. Мать родилась в Германии и никогда не меняла национальности. Нацисты лишили ее гражданства, на чужбине она впала в депрессию и чуть не повесилась.
— Так какой же вы национальности?
— Натуральный американец. Мой отец был американцем. Я родился в Нью-Йорке, пошел в колледж в Нью-Хэмпшире, потом учился в юридическом колледже в Вашингтоне.
— Эндрю, у вас есть братья или сестры?
— Есть брат. Был… — Эндрю немного помолчал. — Его убили во Вьетнаме.
— Извините, я не знала…
— Он был отличный парень. Но прошло уже двадцать лет. Слава Богу, я уже дожил до тех лет, когда вспоминают хорошие времена, когда мы были детьми, а не боль от потери близких…
Их разговор прервала рыжеволосая красотка, которая, улыбнувшись Ноэль, взяла Эндрю под руку.
— Дорогой, приехал судья Ошелл, он сгорает от нетерпения с тобой встретиться. Ты не возражаешь, если я похищу тебя на несколько минут?
— Конечно, мы тут с Ноэль поболтали немного. — Он прекрасно понял, что приезд судьи просто повод отвлечь его от красивой собеседницы. — Кира, разреши мне представить Ноэль Ван-Бредин. А это — Кира Симс, она работает со мной в фирме "Дрексел, Кутц и Питерсон". Она — восходящая звезда нашего детективного агентства.
— Так вы оба — юристы? Приятно познакомиться с вами, Кира.
В глазах Киры она не прочитала никакого удовольствия.
— Кажется, я вас уже видела.
— Где?
— У Мэрлин Ван-Бредин. Она ваша родственница?
— Тетка моего мужа. Теперь и я вас вспомнила…
Тут Кира подтолкнула Эндрю к толпе приглашенных. Ноэль отметила эротическую привлекательность Киры и то, что Эндрю не особенно сопротивлялся.
— Простите, Ноэль. Мы еще сегодня увидимся.
Ноэль поискала глазами мужа. Председатель совета по культуре и образованию Митчел Гордон представлял ему русского дипломата.
"Это первый русский, которого я видела, одетый в костюм, сшитый у хорошего портного", — отметила про себя Ноэль.
Григорий Иванович, высокий и стройный блондин, действительно выглядел как денди, к тому же он говорил на хорошем английском, совсем без акцента. В нем не было ничего от того стереотипа русского чиновника, который сформировался в сознании многих за годы холодной войны.
Джефри вскоре окликнул кто-то из знакомых, а Ноэль предпочла остаться в компании русского.
— Русские учат тот тип английского языка, на котором говорит только английская королева и два члена парламента. Ваша же речь безупречна. Где вы учились?
— Я заканчивал специальную школу, что-то вроде советской имитации американского колледжа. Три часа в неделю мы тратили на обычные предметы, а все остальное время говорили по-английски, так проходили занятия по математике, географии, истории… В свободное время играли в баскетбол и бейсбол. Мои русские друзья даже подшучивали надо мной, что я по-русски говорю с американским акцентом.
— Это ваша первая поездка в Штаты?
— Да, мне повезло. Остальных моих друзей со школы посылали в Чехословакию или Польшу, хотя знали они только английский. Это один из парадоксов советской системы: сначала готовить специалистов, а потом всеми силами удерживать их от разлагающего влияния западной демократии.
— А вы не боитесь так говорить?
— Мне уже больше не приходится доказывать свою лояльность. Я люблю Россию и не смогу променять ее на любую другую страну.
— Тогда вас должны радовать изменения, происходящие в последние годы?..
— В России очень многое изменилось. И не все к лучшему. Кто-то стал жить богаче, но огромное число людей осталось за чертой бедности… Кажется, я начал читать вам лекцию о перестройке. Давайте поговорим о вас. Вы преподаете историю в этом университете? У вас есть какая-то специализация?
— Моя докторская диссертация была посвящена жизни переселенцев из Европы в Огайо в прошлом веке.
— Почему вас заинтересовала эта тема?
— Я всегда восхищалась духом первопроходцев, вдохновлявшим тысячи людей бросать обжитые места и идти в дикую местность, преодолевая страх, преграды, опасности. В то же время многие боялись проехать двадцать миль, чтобы попасть в другой город на ярмарку.
— И каковы же выводы вашей диссертации?
— Легче изучать жизнь людей, чем делать какие-то выводы. Но эти люди в конечном итоге и создали Соединенные Штаты.
— Американцы всегда гордились своей историей, Ноэль. Можно я так вас буду называть? Ваше имя звучит для русского уха очень привлекательно. А вы можете называть меня просто Григорий. Кажется, нас приглашают к столу. Могу я пригласить вас за мой столик? И вашего мужа, конечно.
— Благодарю вас. — Ноэль взяла его под руку. Джефри не без разочарования покинул своих знакомых и последовал за Ноэль и Григорием.
Они уселись за круглый стол, накрытый на двенадцать персон, за которым уже заняли свои места Митчел Гордон с супругой.
— Разрешите вам представить наших соседей, — обратился к ним Гордон, — Эндрю Макдональд, Мартин Оливер и Кира Симс. Веди себя с ней осторожно — она работает в детективном агентстве.
— Обожаю сочетание красоты и ума. — Григорий поцеловал Кире руку.
Ноэль усадили рядом с Эндрю Макдональдом.
— Вы давно уже в Кливленде? — спросила она.
— Почти два месяца.
— Ну и как? Вам понравился город?
— Очень. У меня симпатичные соседи. Бизнес идет удачно. Много светских развлечений.
— Вы никогда не пробовали сочинять рекламные тексты для путеводителей? — поддела его Ноэль.
Эндрю рассмеялся, его забавляла ироничность Ноэль.
— Просто мне здесь везет. Я встретил вас. Купил квартиру в Брейтенале с видом на озеро, там такая красота. Я уже подумываю, стоит ли отсюда уезжать.
— А вообще вы постоянно живете в Вашингтоне?
— Да, у меня свой дом в Джорджтауне.
— Что же вас заставило переехать в Кливленд?
— Журналисты замучали. По правде говоря, мне просто жизни не стало в Вашингтоне после того, как президент принес мне свои извинения за обвинение против моего отца. Я решил сбежать. Восьми лет в Вашингтоне мне было вполне достаточно, нужно менять сцену.
— Эндрю, дорогой, как зовут твоего партнера по проекту городского строительства? Григорий хотел бы с ним встретиться, его очень интересует проблема снижения налогов и государственное инвестирование частного бизнеса в муниципальном строительстве, — вмешалась в их разговор Кира, все время бросавшая недовольные взгляды в сторону Ноэль.
Она также заметила, что Григорий и Эндрю проявляли друг к другу неафишируемый интерес.
— Его фамилия Требино, — ответил Эндрю с некоторым вызовом, раздраженный ревностью Киры.
— Прости, если я превысила свои полномочия, — она победно улыбнулась, — но я пообещала, что ты организуешь ему встречу с Требино.
— Возможно. Если у него найдется время до того, как мистер Сотников вернется в Вашингтон.
— Пожалуйста, называйте меня Григорий. Я улечу в Вашингтон на следующей неделе во вторник. До тех пор я полностью в вашем распоряжении.
— Попробую что-то сделать для вас.
— Вот моя визитная карточка. — Григорий надписал на обороте свой кливлендский телефон.
Эндрю взял карточку и сунул ее в нагрудный карман пиджака. Ноэль подметила некоторую настороженность Эндрю во время обмена любезностями с русским дипломатом, и он не предложил в ответ свою визитную карточку. Эндрю сразу как-то замкнулся, прервал диалог с ней, а спустя некоторое время развеселился, рассказывал смешные истории, завладев вниманием всех сидевших за столом. Макдональд знал в Вашингтоне всех и каждого. Его едкие шутки по пов