Голоса новобрачных прозвучали практически одновременно:
— Здорово! Какой хорошенький!
— Ну и за какие грехи мне этот рогатый геморрой?!
Сверху грохнуло, засветилось и посыпалось не то конфетти, не то снег. Справились далеко не все, у многих учеников иллюзорные блёстки получались тусклыми или прозрачными, а кое-где даже завоняло.
Пожалуй, надо будет выловить того, кто это придумал, и заняться с ним отдельно. Сомнительно, что Синорус вернётся, придётся воспитывать себе нового помощника, из имеющихся. Мало кто из учеников проявлял фантазию, а если и проявлял — то лишь в области проказ и разрушений.
— Геморрой? — Шаман восхитился. — Какое красивое имя! Ты точно его не забудешь? Многие лиму предпочитают вообще своих быков собственными именами называть. Чтобы не забыть и не перепутать.
Сидона отвернулась и зажала рот, чтоб не рассмеяться в голос.
Церемония завершилась, и быки неторопливо выбирались из замка — пастись. Несогласная четвёрка испарилась быстро и незаметно, в то время, как большинство лиму осталось на месте, оглядываясь в ожидании. Изо всех дверей вдруг высыпали затаившиеся до поры до времени слуги, несущие снедь, выпивку и наскоро сколоченные деревянные столы (каменные, производства Кванно, двигать не решились).
Появились и маги. Сидону тискали и обнимали, поздравляли от души, а Воса подошёл поздравить только Фаминар. Да и тот, похоже, был озабочен лишь тем, что из-за праздника срывается отплытие. Что за несправедливость!
— Не забуду! — Заверил Вос нудного шамана, всё ещё торчащего рядом вместе с телёнком. — Мне на него достаточно взглянуть, чтобы вспомнить! Придётся теперь, как другие лиму, возиться, учить, даже навоз выгребать… Правда, последнее можно и заклинанием.
— Давай, не заставляй ждать остальных! — Взъерошенная Сидона дёрнула супруга за руку. — Ты ведь теперь защитник, пока что-нибудь не съешь или не выпьешь, остальным нельзя!
— Ещё и эти постоянные пиры… — Тяжело вздохнул Вос, цапнул предложенный Тышем бурдюк, и по местному обычаю глотнул прямо из горловины. А затем, уже по земному — притянул к себе новобрачную, и страстно поцеловал.
— Кисло! — Радостно взревел друг-лиму, кое-что слышавший об иномирных странностях, и, как всегда, умудрившийся всё перепутать. Но сигнал был подан, и гости навалились на выпивку и угощение.
Сегодня в замке явно выпьют всё, что горит, и съедят всё, до чего дотянутся. Но Вос не думал о последствиях, о том, что ученики наверняка тоже напьются и устроят в воздухе не меньший кавардак, чем лиму — на земле. Не думал о новых обязанностях, одна из которых сейчас шумно дышала ему в ухо и пыталась жевать воротник рубахи.
Но маг обнимал горячее желанное тело, не отрываясь смотрел в васильковые, сияющие тихим счастьем глаза, и не думал о будущем. Пришёл день исполнения желаний, и что бы не случилось в будущем, их никому не разлучить.
Да и чего бояться самому могущественному и счастливому магу этого мира?
Эпилог. Тень Шаркарда
Огонь звал. Он ревел и пожирал всё вокруг, притягивал и манил. Нельзя было устоять перед зовом пламени, но и поддаться ему нельзя. Смерть, огненная мучительная купель, пылающее небо и раскалённая, ненадёжная земля…
Он проснулся посреди ночи, дрожащий, задыхающийся, обливающийся потом. Вскочил в ужасе, готовясь бежать, и лишь в последний момент вдруг поняв, что опасности нет. Сосед недовольно заворчал и перевернулся на другой бок, распространяя запах перегара и немытого тела. Здесь многим снились кошмары, и удивить кого-то криками во сне или внезапным подъемом было сложно.
Потребовалась почти минута, чтобы окончательно придти в себя. Звёзды над головой, вонь от близкой свалки, пьяный гогот и звук разбивающегося стекла в отдалении — всё было привычным, успокаивало и расслабляло.
Шклявый — так называли его здесь, устроился на сиденье от сломанного стула и принялся шарить по карманам — вдруг завалялся косячок? Вокруг храпели, сопели, постанывали и бормотали во сне его друзья.
Шклявый счастливо улыбнулся, глядя на растущий серпик луны. Здесь он впервые нашёл друзей. Здесь впервые получил имя — по внешнему виду, а не по исполняемым обязанностям. Здесь его ценили, уважали за способность достать средства на жратву и развлечения, не обижали и даже отчасти заботились. И пусть его друзья — не самые влиятельные люди в этом месте, пусть большинство из них опустилось едва ли не до уровня животных, воровали, рылись на помойках и убегали от здешних хозяев. Но он был счастлив, живя, как они, затерявшись среди них, впервые ощутив гордость за свои способности и само своё существование. А кошмары — плевать, лишь бы они не повторялись в реальности.
Счастливый бомж почесал затылок, затем грудь… и застыл, вдруг ощутив неестественный жар. Медленно, всё ещё надеясь на ошибку, задрал застиранную и кое-как зашитую футболку, и уставился на сияющий над сердцем знак. Светящийся багровым светом иероглиф, символ из неизвестной здесь шаркардской письменности.
Из горла вырвалось задушенное сипение. Хозяин… Хозяин здесь! Он ждёт, а ждать хозяева не любят. А Шклявый так надеялся, что о нём просто забыли… Он ведь был одним из слабейших, совершенно бесполезных в бою. И пусть его уровень занижали несправедливо — всё же, он должен быть слугой седьмого, а не девятого ранга, но стихия его подвела.
Маленький жалкий человечек подволакивая ноги, отошёл чуть в сторону, и нагнулся над бетонной плитой. Пальцы прошлись по шершавой поверхности — и участок плиты легко отошёл в сторону. Кто бы ещё, кроме него, додумался до такого тайника? Забрав потёртую барсетку, Шклявый зашагал в темноту, лишь на миг обернувшись на своих друзей. Если он не вернётся, сколько ещё будут помнить его? Именно его, Шклявого, а не "того ловкого парня, всегда способного раздобыть бабки"? Неделю? Месяц? Или уже через день и думать забудут о странном парне, дожившем до седин, но как мальчишка, радующемся каждому дню и каждому вдоху?
Постепенно он перешёл на бег. Хозяева не любят ждать! А добираться было далеко… Если бы у него была одна из местных металлических повозок, он мог бы быстрее… Ага, ещё бы помечтал быть магом воздуха, а не земли, и не бежать, а лететь на зов!
Задыхаясь, Шклявый бежал на зов, каждый миг ожидая, что иероглиф над сердцем полыхнёт неистовым жаром, и убьёт нерасторопного слугу, посмевшего потерять слишком много времени. Но пока Хозяин ждал. Несколько раз бомж оказывался в тупиках, и, не смея терять время на блуждания, мчался прямо по стенам, выжимая всё, что возможно из своей жалкой ауры.
Он вылетел в очередной тупик, и резко затормозил, вдруг ощутив жар. Не от иероглифа, как показалось с перепугу, а внешний! Шклявый развернулся, увидел невысокую (лишь на голову выше его самого) фигуру в плаще, и тут же пал на колени, закрыв глаза и скрестив руки на груди в знак покорности.
Хозяин, судя по всему, был молод. Огненный, далеко не идеально владеющий аурой — иначе не источал бы жар без нужды, и ранг имел далеко не высший. Правда, слугам не полагалось знать о рангах Хозяев, но что укроется от вездесущих глаз работников?
— Явился-таки! — Даже отчасти разочарованно буркнул Хозяин. По голосу, довольно высокому и молодому, определить пол было невозможно. Аура тоже ничего подсказать не могла — но её форма была достаточно необычной. Значит, модифицированный. Такие часто вообще отказываются от половых признаков, и Шклявый не хотел бы увидеть ЭТО без плаща. — Я уж почти терпение потерял!
— Смилуйся, Хозяин! — Слуга облился потом, слишком ярко представляя, во что бы вылилась потеря терпения для него. — Я спал, и не сразу почуял зов!
— Спа-а-ал?! — Насмешливо передразнил Хозяин, но без злобы и почти без раздражения. — Расслабился ты тут, забыл своё место. Может, обратно тебя забрать?
Шклявый застыл, не смея ни словом, ни жестом выдать, в какой ужас его приводит такая перспектива. Вернуться на Шаркард?! В каменные норы, к вечной войне и хождению у самой завесы смерти? Ни за что! Лучше сдохнуть здесь, быстро и легко под голубым небом, чем продолжать многолетнюю агонию под багрово-чёрными небесами жуткой родины!
— Ну, что там у тебя? Искал? — Хозяин, не дождавшись реакции, наконец, приступил к делу.
Слуга тут же вывернул барсетку, и дрожащими руками отдал целую стопку тонких прозрачных пластинок. Итог своей полуторалетней работы, изображения, особенности аур, характеристики и адреса десятков людей. Обладающих нераскрытым даром. Ещё даже не подозревающих, что существуют эти тоненькие пластинки — их проклятье, билет в ад Шаркарда.
— Слуга, слуга, раб, слуга… — Хозяин небрежно сортировал кристалические произведения искусства, уверенно определяя судьбы людей, в этот час беспечно спящих в своих постелях. Правда, некоторые были объявлены бесперспективными, и пластинки счастливчиков плавились и тяжёлыми мутными каплями падали на асфальт. И с каждой такой каплей, Шклявый вздрагивал и ёжился. Ну что поделать, если магический дар редок в этом мире. Вот только владыкам не интересны оправдания, если сочтёт, что посланный с заданием слуга плохо поработал… — Раб, не стоит возни, и этот тоже… А это что такое?
— Схема заклинания, мой господин! — Слуга, захлёбываясь, рассказывал о странной парочке, которую он увидел совершенно случайно, издалека и ненадолго. Не было портретов, линий ауры, адресов и характеристик. Только то, что шпион успел рассмотреть меньше, чем за минуту. А ещё — неполная схема заклинания, которое слугам вообще не положено знать.
— Значит, слуги высокого ранга, воздушный и водница? — Хозяин в первый раз задумался всерьёз. Провёл пальцем, увенчанным острым коричневым когтем, по пластинке, прикидывая, как должны располагаться недостающие на схеме линии и каналы. — Интересно. Нет, это точно не Шаркард… Значит, и не ловушка другого клана. Молния, полёт, иллюзии — очень неплохо для слуги! Третий, а то и второй ранг. А может, в том мире есть и другие?
Хозяин вдруг вспомнил о Шклявом, всё так же стоящем на коленях и не смеющем говорить без разрешения.