Вонзался штык чужой огранки,
Прошли сквозь молодость мою
Года
Тяжелые, как танки.
О, трудный марш очередей
За хлебом,
Клеклым от бурьяна,
И над молчаньем площадей
Суровый голос Левитана...
А дети в ватничках худых,
А вдов опущенные плечи!
Нет горше будней фронтовых,
Но эти —
Вряд ли были легче!
Ты знаешь это.
Ты видал
Цеха бессонные,
В которых
Из гнева плавился металл,
А слезы
Превращались в порох.
1960
СТАЛЕВАР
Глядя сквозь засиненное стекло,
Она стоит у раскаленной печи.
Ее тугие, вылитые плечи
Сиянье золотое облекло.
И не найти красивее убора,
Чем узел кос над линией пробора.
Она стоит спокойна и проста,
Скупа на разговоры и движенья.
В печи идет тяжелое броженье:
Молочной пеной закипает сталь.
Металл бушует.
Вот еще немного —
И в длинной ложке пламенеет проба.
Узнав анализ, девушка спешит
К высокой будке.
Там подача газа.
По желобу нагретый до отказа
Течет металл в просторные ковши.
Он укрощен.
Он дышит жаром
На золотые руки сталевара.
А сталевар — совсем еще девчонка,
Не может глаз от плавки оторвать.
...Так молодая смотрит мать
На облик своего ребенка.
1944
МАТЕРИНСТВО[39]
В году военном,
В городе чугунном,
Что броневым щитом
России стал,
Стихи писала я
С восторгом юным
О женщине,
Что плавила металл.
Она была достойна
Пьедестала —
Отменный мастер
Плавок скоростных.
...Вот только матерью она
Не стала.
И внуков не увидела
Своих.
В ней женственность
И материнства силы
Дыханьем ярым
Погасил огонь.
А ей бы легче у родной
Могилы
Стоять в слезах,
Прижав к груди ладонь.
Ни холмика...
Ни детской русой прядки.
Ни песенки,
Услышанной во сне!
. . . . . . . . . .
Сказала мне
С достоинством солдатки:
— Детей я потеряла
На войне!
1965
УГЛАНЫ[40]
Мальчишеских игр атаманы,
Герои девчоночьих снов...
Вы были, и правда, угланы.
Подростки военных годов.
Худы,
Угловаты,
Глазасты
В пятнадцать непризнанных лет,
Досыта вы ели нечасто,
Утрами вставали чуть свет.
В гремучих цехах на Урале,
У жарких печей,
За станком
Отцам вы своим помогали
В смертельной их схватке
С врагом.
Усталые руки худые
В ожогах,
В железной пыли.
И чубчики ваши
Седые
От вьюг этой гордой земли.
Хватило вам трудного дела
С лихвою! —
Тогда и потом.
Война ваши судьбы задела
И врезалась острым углом.
1975
СУРОВЫЙ ТАНЕЦ
И на току,
И в чистом поле
В войну я слышала не раз:
— А ну-ка, бабы,
Спляшем, что ли?
И начинался сухопляс.
Без музыки,
Без вскриков звонких,
Сосредоточены, строги,
Плясали бабы и девчонки,
По-вдовьи повязав платки.
Не павами по кругу плыли,
С ладами чуткими в ладу,
А будто дробно молотили
Цепами горе-лебеду.
Плясали, словно угрожая
Врагу:
— Хоть трижды нас убей,
Воскреснем мы и нарожаем
Отечеству богатырей!
Наперекор нелегкой доле,
Да так, чтобы слеза из глаз,
Плясали бабы в чистом поле
Суровый танец —
Сухопляс.
1966
ФЕДОРОВ Е. А.
Федоров Евгений Александрович (1897—1961) — русский советский писатель.
Родился в селе Видзы (Витебская область) в семье крестьянина-бедняка. Отроческие годы провел на Южном Урале в станице Магнитной.
В 1912 году переехал в Петербург. Работал в типографии переплетчиком, корректором. Первые его рассказы были опубликованы в журнале «Наборщик».
Во время первой мировой войны Федоров был мобилизован в царскую армию, несколько месяцев провел на фронте, пока не получил направление на учебу в военно-топографическое училище.
Во время гражданской войны он вступил в Красную Армию, участвовал в легендарном рейде уральских партизан по тылам белых под командованием В. К. Блюхера.
После тяжелой контузии демобилизовался. Несколько лет проработал в землеустроительных организациях в Белоруссии, в Крыму и на Урале. В 1930 году, окончив институт красной профессуры, занял пост ученого секретаря института экономики Академии наук СССР.
Первые книги Евгения Александровича Федорова «Вороная кобыла» и «Соломонея» вышли в свет в 1936 году. Известность писателю принес роман «Горная дорога» (1939). В нем описан поход южноуральских партизан, участником которого был сам автор. Критика сравнивала это произведение с «Железным потоком» А. Серафимовича.
На протяжении почти всей своей литературной деятельности писатель разрабатывал историческую тему, главное внимание уделяя прошлому Урала. Крупнейшим его произведением стал роман-хроника «Каменный Пояс» (1940—1953).
Южный Урал — место действия нескольких повестей и рассказов Федорова. Среди них — «Тайна булата» и «Кыштымский зверь».
В книгах «Черепановы», «Большая судьба» повествуется о выдающихся русских изобретателях, ученых, мастерах-самоучках. К сожалению, писатель подчас отдавал предпочтение домыслу перед документально подтвержденными данными.
В автобиографической повести «У горы Магнитной» показано строительство металлургического комбината, положившее конец размеренной жизни старинной казацкой станицы.
С самого начала Великой Отечественной войны Федоров находился на фронте. Довелось ему побывать и по другую его сторону — у партизан. Героической борьбе советских людей с немецко-фашистскими захватчиками посвящены его книги «Ледовая дорога» и «Гроза над Шелонью», изданные в блокадном Ленинграде.
Весной 1945 года, незадолго до Победы, Федоров приезжал на Южный Урал.
Делясь творческими замыслами с журналистами «Челябинского рабочего», Евгений Александрович сообщил, что задумал написать роман о военном Урале. «В этом произведении,— говорил он,— я хочу показать, как в лесной глуши строится новый завод, как в процессе строительства и освоения завода растут люди, приехавшие на Урал с разных концов страны, формируется их сознание. В романе будут выведены различные типы рабочих-стахановцев, хозяйственных и партийных работников, образы представителей старой и новой интеллигенции» («Челябинский рабочий», 28 марта 1945 года).
Работа Федорова над романом о военном Урале не была осуществлена.
В 1977—1978 гг. в Южно-Уральском издательстве очередным изданием вышел его «Каменный Пояс».
СТАЛЬНЫЕ ПУШКИ[41]
Шел 1855 год.
По зимнему завьюженному пути, в лютый январский мороз, на заиндевелой тройке в Златоуст примчал старый полковник. Начальник оружейного завода инженер Павел Матвеевич Обухов принял гостя радушно. Полковник был невысокий, плечистый, с немного изуродованным, но приятным русским лицом. У гостя отсутствовало левое ухо, на щеке алел тонкий шрам.
Офицер приехал издалека, из-под Севастополя. Там обильно лилась кровь русских солдат, и он сам был участником жарких и кровавых схваток с врагом.
Полковник за тысячи верст примчал на Урал на приемку оружия: он пересек всю Россию и сейчас в теплой и тихой горнице Обухова сдержанно рассказывал о пережитом.
Инженер не мог оторвать глаз от редкого гостя. Полковник сурово говорил о героизме севастопольских защитников. В глазах его светилась печаль. Он крепко сжал руку Обухова и проникновенно признался:
— Страшно! Только сейчас все обнаружили, сколь мы не подготовлены к обороне.
Глаза полковника сверкнули негодованием. Он продолжал откровенно и безбоязненно:
— Я принимал присягу на защиту отчизны. Я — солдат и умру за нее. Но я не присягал скрывать правду. Интенданты разворовали государственное имущество, оставили солдат босыми и голодными. В армии живет дух героизма, но...
Гость замолчал, полез в карман и достал какой-то предмет.
— Смотрите!
Полковник разжал ладонь. На ней лежало что-то похожее на тонкий наперсток. Обухов наклонился и внимательно оглядел предмет.
— Пуля! — узнал он.— Но особая пуля!
— Совершенно верно,— вздохнул гость.— Мы их из гладкоствольных ружей, а они в нас палят из аглицких штуцеров. Эта штучка,— повертел он на ладони штуцерную пулю,— летит дальше и бьет крепче.
Он замолчал и протянул пулю.
— Возьмите на память о Севастополе...
Часы в темном футляре пробили полночь; за беседой гость и хозяин не заметили, как быстро пролетело время. Пора было на покой. Обухов встал. Был он высокий, дородный, с военной выправкой, и полковник невольно залюбовался им.
Они разошлись в разные горницы, но всю ночь Обухов не мог уснуть. Лежа в постели и прислушиваясь к завыванию метели за окном, он долго ощупывал в ладони подарок гостя...
2
Полковник-приемщик оружия давно уехал, но Обухов не забыл этой встречи. Он несколько месяцев сидел над книгами, затем как-то вызвал к себе старого Златоустовского литейщика и долго беседовал с ним.
В этот день оба волновались — они задумали неслыханное дело.
Началось с простого — с изготовления тиглей. Тигель — горшок. Он высок, с прямыми стенками и двумя днами; в верхнем — небольшое отверстие. Тигли делали из огнеупорных смесей графита и глины. В них плавили металл, и они должны были выдержать температуру в три тысячи градусов.