Деловая хватка и напор Акинфия Демидова творили чудеса. Им было основано более 20 заводов, проложены дороги, построены суда, пристани и склады на реке Чусовой. При нем российское железо впервые пошло в Европу. Благодаря примеси меди в горной руде демидовское железо отличалось высокой ковкостью. Акинфий клеймил его клеймом «Старый соболь», и продавалось оно не хуже соболей.
Акинфий был женат дважды, и свою огромную империю он завещал младшему сыну Никите от второй жены. После смерти отца старшие братья Григорий и Прокофий, оспаривая завещание, подали прошение императрице Елизавете Петровне, и дележом наследства занялось государство. Оно было оценено и поделено на три равные части между сыновьями. Старшие Демидовы со временем распродали свои заводы, а Никита Акинфиевич стал настоящим продолжателем дела предков. К шести заводам, полученным в наследство, он добавил еще три. Он первым из Демидовых начал собирать произведения искусства, редкие растения и вина, состоял в переписке с Вольтером и был избран почетным членом Петербургской Академии художеств.
Следующие поколения Демидовых на многие десятилетия оставались в центре внимания высшего света России и Европы. Несмотря на безудержные траты, им удалось сохранить богатства, созданные их предками. Внук Никиты Акинфиевича Анатолий Демидов, служивший в Министерстве иностранных дел, большую часть жизни прожил за границей. Выйдя в отставку, он поселился во Флоренции на вилле Сан-Донато, которую приобрел его отец, будучи российским посланником в Великом герцогстве Тосканском. Подобно деду и отцу, Анатолий Демидов не жалел денег на искусство и собрал на своей вилле одну из лучших частных художественных коллекций. И на его деньги Карл Брюллов создал знаменитое полотно «Последний день Помпеи». Этот заказ обошелся Демидову в 40 тысяч франков.
Император Николай I недолюбливал Анатолия Демидова за показную расточительность, и тот купил у тосканского герцога титул князя Сан-Донато, надеясь, что это откроет ему двери в Зимний дворец. Но Николай I титула не признал. Вердикт императора был суров: «Пусть он там князем и остается».
Еще большую сенсацию вызвал брак Анатолия Демидова с принцессой Матильдой Бонапарт, племянницей императора Наполеона I. Их бурный союз, сопровождавшийся взаимными изменами, оказался недолгим, а развод еще более скандальным. Матильда жаловалась на побои, и император Николай I, будучи джентльменом, принял ее сторону. По условиям развода Матильде полагалась огромная ежегодная пенсия, и, прожив еще 60 лет, она получила с демидовских заводов около 3 миллионов рублей.
Анатолий Демидов изредка наезжал в Россию и никогда не забывал о своей нижнетагильской вотчине. Он не жалел денег на благотворительность, финансировал разработку уральских недр, а после открытия в Нижнем Тагиле залежей малахита основал в Санкт-Петербурге гранильную фабрику, став еще и «малахитовым королем».
Первый русский историк, Рюрикович, организатор горнорудной промышленности Урала, участник Полтавской битвы, современник шести императоров и императриц, основатель Екатеринбурга, Перми, нынешнего Тольятти и 40 уральских заводов, металлург, горный инженер, географ, этнограф, геодезист, гуманист и жестокий администратор – за свою жизнь Василий Никитич Татищев успел сделать и повидать многое. Его интересы были необычайно широки, а энергия неисчерпаема.
Род Татищевых вел свою родословную от легендарного Рюрика, от младшей ветви Смоленских князей. Но княжеского титула Татищевы не имели. Все они были людьми служивыми. В семь лет Василий и его старший брат Иван были определены в стольники к царице Прасковье Федоровне, жене Ивана V, с которой Татищевы состояли в родстве. С 1706 года оба брата в чине подпоручиков драгунского полка участвовали в Северной войне со шведами. Василий брал Нарву, был ранен под Полтавой, вместе с Петром I участвовал в Прутском походе против турок.
С окончанием военных действий Татищев оказался в числе молодых дворян, которых Петр отправлял учиться за границу. В общей сложности он провел в Европе три года, изучая инженерное и артиллерийское дело. Он побывал в Берлине, Дрездене, Бреслау, учась всему и везде, покупая книги по геологии, оптике, географии, философии, истории, геральдике, строительству оборонительных сооружений и крепостей. Свою обширную библиотеку, которую Татищев привез в Россию в нескольких возах, он впоследствии передал Екатеринбургской горной школе.
На родине, выдержав экзамен, Татищев получил звание инженер-поручика артиллерии и очень сблизился с ближайшим подвижником Петра I Яковом Брюсом – начальником всей горнорудной промышленности, реформатором русской артиллерии и, по слухам, колдуном и чернокнижником.
С царем Петром I судьба свела его в очередной раз в 1717 году в Данциге, где 30-летний Татищев приводил в порядок артиллерийское хозяйство. По условиям мирного соглашения Данциг был обложен военной контрибуцией в размере 200 тысяч рублей. В счет долга бургомистр города предложил царю варваров картину «Страшный суд», написанную якобы святым Мефодием, одним из создателей славянской азбуки, и оценил ее в 100 тысяч рублей. Татищев убедил царя в обмане и отговорил от сделки.
Близость с Брюсом способствовала карьере Василия Никитича. К тому времени Петр I понял, что управлять казенными заводами на Урале из Петербурга трудно, и в 1720 году он отправил Татищева на Урал заниматься организацией горнозаводской промышленности, назначив его на должность главного начальника сибирских заводов. Три года Татищев строил и модернизировал железоделательные заводы, учреждал школы по обучению горному делу, закладывал города, снимал планы местности, составлял проекты укреплений, сам осматривал рудники и занимался набором мастеров среди русских и пленных шведов.
Империя нуждалась в описании своей огромной территории, и с подачи Брюса Татищев начал собирать материалы по географии России. Занимаясь этим, он понимал, что география неотделима от истории страны. Но уделять время истории на тот момент ему не позволяла государева служба. Истории в тот раз пришлось подождать.
Татищев создал целую программу обустройства Урала, центром которого должен был стать основанный им завод-крепость Екатеринбург. Через Екатеринбург предстояло пройти главной дороге в Сибирь, а не через Верхотурье, как прежде. Татищев активно налаживал казенную горнозаводскую промышленность Урала, но учреждение казенных заводов не очень нравилось другому царскому любимцу – Акинфию Демидову, видевшему в этом конкуренцию своему делу. России нужен был металл, и Демидову многое сходило с рук. Татищев же пытался держать некоронованного хозяина Урала в рамках закона. Так началась схватка двух титанов: заводчика и горного начальника, или, как бы сейчас сказали, частного капитала и государственного управления.
На помощь к сыну на Урал срочно приехал старик Никита Демидов, взявший на себя все переговоры с Татищевым и пытавшийся уладить конфликт «любовным подношением». Но Татищев взятку не взял, а лишь ужесточил свои требования к соблюдению законов. В ответ Демидовы забросали царя жалобами и доносами, обвиняя Татищева в самоуправстве и мздоимстве.
Петр велел «учинить розыск», и на Урал разбираться в конфликте был отправлен начальник Олонецких горных заводов генерал-майор Вильгельм де Геннин. Проведя расследование, де Геннин подал царю рапорт, в котором полностью оправдал Татищева. Он опроверг обвинения горного начальника во взяточничестве и высоко оценил его деловые качества. По результатам расследования Сенат наложил на Демидова штраф в 30 тысяч рублей за то, что смел «Его Величество в неправом деле утруждать». Правда, штрафа казна от Демидова так и не получила – царь отсрочил выплату, а после его смерти Меншиков отменил решение Сената.
Однако, опасаясь возобновления конфликта, Петр I в 1724 году отправил Татищева в Швецию изучать горное производство и «денежное дело». Там, в Стокгольме, Татищев опубликовал свою первую историческую работу на латыни о скелете мамонта, найденном им в Кунгурской пещере.
В Россию Василий Никитич вернулся в апреле 1726 года, когда императрицей уже была жена Петра Екатерина I. По возвращении Татищев получил должность члена Московской монетной конторы, в которой его застало восшествие на престол Анны Иоанновны. В день ее коронации он был назначен обер-церемониймейстером двора, а через два года произведен в статские советники. По всей видимости, в это время Василий Никитич начал работу над «Историей Российской с самых древних времен».
Но спокойной жизни у Василия Никитича по-прежнему не было. Ему пришлось развестись с женой – красивой, но чужой ему женщиной, промотавшей его состояние и пристрастившейся к вину. Вдобавок у Татищева возник конфликт с сенатором Михаилом Головкиным, который надзирал за Монетным двором. Головкин обвинил его в злоупотреблениях по службе, и Татищев был отстранен от дел.
Впрочем, императрица Анна Иоанновна вскоре не только простила Татищева, но и облагодетельствовала. Особым указом она отправила его на Урал в должности начальника горных казенных заводов «из руд серебро и медь плавить». Каменный пояс второй раз увидел Татищева осенью 1734 года. Екатеринбург, который он оставил 10 лет назад, теперь стал хорошо обустроенным городом, и он перевел сюда из Соликамска горное начальство. На Урале Татищев вновь занялся работами по географии и обосновал прохождение по Уральскому хребту границы между Европой и Азией.
Его отношения с Демидовыми по-прежнему оставались напряженными, и у Василия Никитича вновь начались проблемы. В 1737 году Анна Иоанновна довольно неожиданно отправила его начальником экспедиции в Оренбуржье усмирять башкир.
В Санкт-Петербург Татищев вернулся в 1740 году и снова угодил в самое пекло дворцовых интриг. Сказалась нелюбовь к нему Бирона. Татищеву вменили в вину взятки, хищения, постройку за казенные деньги дома и отправили под домашний арест. Смерть Анны Иоанновны и падение Бирона вернули ему свободу. На Урал он больше не вернулся. Четыре года Татищев управлял Астраханской губернией и окончательно отошел от государственных дел в 1745 году. По существу, это была опала.