й части коры головного мозга (зрительных зон). Одна из них отвечает за восприятие и оценку цвета, вторая – анализирует контрастность и определяет истинные границы объекта, третья – создаёт стереоизображение и определяет расстояние до точки наблюдения, четвёртая – распознает движение и т.п. В принципе, аналогичные зрительные зоны существуют у всех высших млекопитающих. Но в отличие от всех прочих живых созданий, населяющих нашу планету, человеческий мозг наделён удивительной способностью распознавать лица. Эта уникальная особенность дала человеку колоссальные эволюционные преимущества, предопределила возможность социализации нашего вида и именно ей в конечном счёте мы обязаны привычной нам организацией окружающего пространства. За восприятие и оценку человеческого лица – именно как объекта идентификации – отвечают особые участки мозга, расположенные вокруг веретенообразных извилин. В отличие от прочих зрительных зон эти участки находятся не в задней, а в нижней части мозга, на нижних поверхностях височных долей правого и левого полушарий. Участок мозга, прилегающий к левой веретенообразной извилине, активизируется в тех случаях, когда в поле зрения попадает объект, похожий на человеческое лицо, причём неважно, какой именно, – это может быть гнилая коряга, изъеденная ветром скала или нарисованный на полях тетради женский профиль. Это своего рода первичный фильтр, оценивающий изображение и отсеивающий всё, что лицом человека на самом деле не является. Но как только в поле зрения наблюдателя попадает истинное человеческое лицо, резко активизируется участок вокруг правой веретенообразной извилины, который, «проверив» сигнал и убедившись в его «соответствии истинности», подключается к лимбической системе мозга, отвечающей за эмоциональные оценки. То есть человек, увидев лицо другого человека, сразу пытается дать оценку увиденному и отнести изображение к категориям, вызывающим устойчивое эмоциональное восприятие – член семьи, друг, незнакомое лицо, подозрительное лицо, враг – и так далее, градаций на самом деле очень много, несколько десятков.
Это очень интересный феномен, до сих пор не полностью изученный, но имеющий огромное значение в контексте современных попыток создания технологий распознавания образов. Рассогласование в работе описанной цепочки узнавания лиц или повреждение отдельных участков мозга приводит к удивительным, с точки зрения неспециалиста, последствиям. Например, повреждение участков мозга в районе веретенообразных извилин приводит к состоянию, известному, как прозопагнозия – неспособность распознавать людей по лицам. Причём прозопагнозия никак не связана со зрением человека и его интеллектом – больной продолжает прекрасно видеть, читает книги, усваивает новый материал, сохраняет все навыки социализации – это ни в коем случае не сумасшедший в бытовой трактовке этого явления. Вот только такой человек никого не узнает по лицам, хотя и способен узнавать телосложение знакомых ему людей, строение кистей их рук, запах духов. Чрезвычайно любопытно расстройство, известное под названием «синдром Капгра», возникающее при рассогласовании работы веретенообразных извилин разных полушарий. При этом синдроме человек распознаёт лица, но не признаёт их за истинные лица знакомых ему людей. Больной искренне верит в то, что его прежние знакомые подменены очень похожими людьми, верит в то, что над ним кто-то шутит или ставит эксперименты. «Синдром Капгра» психиатры долгое время принимали за шизофрению, поскольку шизофреники действительно демонстрируют «бреды подмены», доказывая, что их знакомых и родственников «подменили» некие чужеродные злонравные силы (инопланетяне, спецслужбы и т.п.). Но «синдром Капгра» не является психическим заболеванием, не вызывает бредов и не влечёт за собой изменений личности.
Для человеческого мозга результаты распознавания лиц исключительно важны, можно сказать, что они по своей важности перевешивают результаты работы прочих «зрительных зон» мозга. Это, кстати, играет с мозгом злую шутку и частенько приводит к серьёзным ошибкам, например, при определении возраста или веса человека. Состояние кистей рук несёт более точную информацию о возрасте, нежели лицо, но окончательное суждение мозг всё-таки выносит после оценки лица. Как это ни покажется странным, иногда более точное умозаключение о внешности и физических кондициях человека можно сделать по общей оценке его фигуры, нежели лица, другими словами, если исключить впечатления, внушённые мозгу веретенообразными извилинами.
Это как раз то, что мы видим в случае с Елизаветой Голиковой – веретенообразные извилины её мозга оказались не задействованы в процессе запоминания облика неизвестного преступника. Это, однако, отнюдь не обесценивает других воспоминаний, визуально связанных с убежавшим злоумышленником, поскольку в процесс запоминания оказались вовлечены другие «зрительные отделы» мозга. В принципе, с некоторой вероятностью Голикова могла бы вспомнить лицо злоумышленника под гипнозом, такая методика иногда даёт очень хороший результат, но сразу оговоримся, что её практическое применение возможно только с рядом некоторых серьёзных оговорок и в 1930-х гг. в СССР она не практиковалась. Хотя Голикову нельзя было использовать в процедуре формального опознания подозреваемого, её оценочные суждения заслуживали самого пристального к себе отношения и не должны были исключаться из анализа.
Информация, полученная при опросах женщин, работавших на стройке на улице Кооперативной, Анастасии Прохоровой и Анастасии Степановой, во многом напоминала рассказ Елизаветы Голиковой. Преступник пробежал слишком далеко от них, чтобы свидетельницы смогли рассмотреть его лицо. Тем не менее женщины уверенно заявили, что беглец с девочкой на руках имел тёмные волосы, а кроме того, сделали любопытное дополнение к описанию его внешности, связанное с одеждой. По их словам преступник имел брюки с отворотами в нижней части, их иногда называют манжетами. В глазах жителей Пионерского посёлка этот фасон выглядел странно, обе женщины в один голос заявили, что в их районе в таких брюках никто не ходит. Наблюдение, конечно, специфическое, но для словесного портрета весьма ценное.
Помимо упомянутых выше лиц, сотрудникам уголовного розыска путём сплошного обхода жителей района удалось отыскать ещё одного важного свидетеля, сообщившего в высшей степени любопытные детали. Антонина Шевелева, 16-летняя девушка, бежавшая в Свердловск из нищего колхоза в Егоршинском районе, работала домработницей. Её не взяли даже на фабрику в ученики рабочего, поскольку девушка была неграмотна, – это, кстати, тоже интересный штрих к картине того времени. Существовали, оказывается, в Свердловской области колхозы, в которых даже школ не имелось. Проживала Антонина в доме №67 по улице Алексея Толстого, и при взгляде на карту района легко понять, что похититель Лиды Сурниной должен был пройти мимо её дома.
Шевелева заявила, что была свидетелем похищения и видела человека, уводившего девочку, но не эта деталь являлась самой ценной в её показаниях. Девушка утверждала, что встречала преступника ранее. Воспроизведём эту часть её рассказа дословно: «…примерно числа 23-24 июля (то есть за 4 дня до похищения Лиды Сурниной – прим. А.Р.) в 12 часов дня я вышла за ворота нашего дома и увидела, что на углу около дома стоит молодой человек на вид примерно лет 16-17, лицо бледное, скуластое, брови и глаза чёрные, среднего роста, одет в чёрные брюки и такого же цвета пиджак. Который спросил у меня, что это за улица, и когда я ответила, то он стал подзывать меня к себе, говоря, чтобы я пошла с ним в лес, где якобы находятся его товарищи, которым бы я подтвердила, что улица, на которой он в настоящее время находится, действительно именуется Алексея Толстого, на что я не согласилась и ушла». И вот через несколько дней Шевелева повстречала этого же самого молодого человека, ведущего за руку Лиду Сурнину! Теперь он был одет иначе – отсутствовал пиджак, а один из рукавов серой рубахи оказался закатан выше локтя, но сомнений в том, что это именно он, Шевелева не испытывала. Он вёл именно Лиду Сурнину и никакого иного ребёнка – в этом Шевелева тоже не сомневалась, поскольку на следующий день ходила в лес к платформе «Аппаратная» и видела там труп убитой Лидочки. Таким образом, Антонина Шевелева не только встречала преступника дважды в разной одежде, но и разговаривала с ним, а значит при опознании могла ориентироваться и на звук голоса.
Это было очень важно для следствия.
Появление убийцы в Пионерском посёлке за несколько дней до совершения преступления могло свидетельствовать о двух весьма важных особенностях его поведения: он мог приезжать в этот район потому, что здесь жил кто-то из его знакомых или родственников, либо его приезд был обусловлен необходимостью разведки местности перед совершением преступления. Так сказать, необходимостью провести рекогносцировку перед тем, как окончательно решиться на похищение. Но если злоумышленник действительно имел в Пионерском районе друга или родственника, последний никак себя не раскрыл в ходе проводившегося милицией опроса населения. Другими словами, этот человек или группа людей, даже услышав описание убийцы, предпочли скрыть от правоохранительных органов свою осведомлённость о личности разыскиваемого.
Таким образом, уже в первые августовские дни 1939 г. свердловский уголовный розыск располагал отличными описаниями подозреваемого (или подозреваемых) по двум расследуемым преступлениям – похищению Вали Камаевой на улице Февральской революции и похищению и убийству Лиды Сурниной в Пионерском посёлке.
В первом случае два свидетеля утверждали, что похитителем являлся юноша лет 16-17, светловолосый, с длинными вьющимися волосами, слюной, собирающейся в углах губ, неряшливо одетый. На самом деле, свидетелей было больше, но из-за небрежности оперработника, проводившего опрос населения, следствие тогда ещё об этом не знало.
Во втором случае по меньшей мере три свидетеля рассмотрели похитителя с близкого расстояния и независимо друг от друга заявили, что это был юноша лет 16-17, черноволосый, с копной вьющихся волос и бледной кожей. За несколько дней до преступления его видели в чёрном костюме, а в день похищения – в серой рубашке и брюках с отворотами, из которых он явно вырос. При этом одна из свидетельниц уверенно заявляла, что возраст 16 лет – это верхняя граница, и скорее всего, похититель гораздо младше, ему 13-14 лет.