ассой бледно-серо-жёлтого цвета (внимательный читатель уже наверняка обратил внимание на то, что все эти предметы, целенаправленно снятые преступником с жертвы, находились слева от тела, то есть преступник при манипуляциях с ними действовал левой рукой, очевидно правой удерживая жертву). На расстоянии двух метров от трупа слева был найден лоскут от мехового воротника пальто.
Со стороны ног, на удалении 25-30 сантиметров, лежала старая стелька и рваная верхняя часть чёрного кожаного ботинка (из протокола невозможно понять, идёт ли речь о детском ботиночке или предмете, никак не связанном с жертвой). На удалении 4 метров от ног трупа – часть сильно истлевших стёганых брюк грязно-серого цвета. Судя по всему, штаны эти никак не были связаны с телом мёртвой девочки – опять-таки из содержания протокола осмотра обнаружения трупа невозможно понять, какого размера были эти штаны, насколько они были повреждены, каков их фасон и т.п.
Наружный осмотр повреждений не проводился ввиду сильных гнилостных изменений мягких тканей. Останки были доставлены в морг 1-й городской больницы, где на следующий день работой с ними занялся судмедэксперт Свердловска Грамолин.
Однако ещё до того, как он приступил к делу, неизвестный сильно разложившийся труп был опознан, причём получилось это без всякого содействия органов милиции, можно сказать, само собой. Евдокия Камаева, мать пропавшей 22 июля девочки, работала на заводе «Сталькан», где многие знали о постигшем женщину несчастье. 31 августа к Евдокии подошла заводская медсестра и сообщила «по секрету», что в морг 1-й горбольницы привезли труп маленькой девочки, возможно, Вали Камаевой, надо бы пойти проверить. Обратите внимание, как работает оповещение населения – через несколько часов после доставки трупа в морг весть о случившемся разлетается молвой по всему городу! Евдокия, отпросившись с работы, помчалась в морг на ночь глядя. Там с ней, понятное дело, никто ни о чём разговаривать не стал, но один из работников морга, увидев плачущую женщину, сжалился – да и взятка помогла разжалобить его сердце! – и разрешил показать одежду мёртвой девочки.
Евдокию Камаеву провели в помещение и выкатили каталку с разложенными вещами, найденными в лесу возле трупа. Женщина сразу опознала синее пальто с чёрными заплатками, которые сама же и пришивала, кофточку, кожаные туфельки-«спортивки». Изменившийся до неузнаваемости труп ей показывать не хотели, но женщина, очевидно, повела себя так, что отделаться от неё работникам морга не получилось. После настойчивых просьб её провели в секционный зал. Впоследствии, на допросе в уголовном розыске Евдокия Камаева рассказала об этом в таких выражениях: «По моей настоятельной просьбе работник морга показал мне труп девочки, вместе с которой была доставлена описанная одежда. Труп настолько видоизменился, что мне трудно было опознать в нём мою дочь Валентину». Вот уж воистину, бедная женщина, лучше бы и не видела.
Тем не менее можно было считать, что опознание состоялось, поскольку одежда соответствовала той, в которой пропала Валя Камаева, кроме того, совпадали и половозрастные признаки.
Раз уж пришлось коснуться темы сплетен и «народного радио», вовсю работавшего в Свердловске летом 1939 г., уместно привести весьма показательную выдержку из протокола допроса Ивана Чамовских, того самого молодого мужчины, что обнаружил труп Вали Камаевой. В его адрес следственные органы никаких подозрений не имели – всем было ясно, что это персонаж сугубо проходной, попавший в историю случайно, но во время допроса у Ивана поинтересовались, известны ли ему заявления о каких-либо исчезновениях детей. Вопрос этот сержант Носин задал наобум, поскольку не имелось никаких оснований подозревать некую особую осведомлённость Чамовских в этой специфической теме. А тот в ответ вывалил: «…к одной старушке приходили с Гореловского кордона, спрашивали об утерянном ребёнке, Лебедева должна знать эту старушку. Это было примерно месяца два тому назад, и разговор шёл не о девочке, а о мальчике». Вот так! А в уголовном розыске ничего об этом не знали, и непонятно почему: то ли считали, что подобный рассказ является не более чем трёпом, пустой болтовнёй; то ли потому, что люди не обращаются в милицию и не заявляют о пропавших детях, опасаясь связываться с доблестными защитниками социалистической законности.
К концу лета 1939 г. город полнился слухами о пропавших без вести детях, и свердловские правоохранители уже всерьёз подозревали, что им известны далеко не все эпизоды реальных посягательств на детей разыскиваемого маньяка (или маньяков). Забегая вперёд, можно признать, что данное подозрение оказалось вполне справедливым – о многих нападениях на малолетних детей милиция и в самом деле ничего не знала.
Итак, 1 сентября судмедэксперт Грамолин в присутствии следователя по важнейшим делам при прокуроре СССР Краснова провёл судебно-медицинское вскрытие останков Вали Камаевой. В акте №1115 он зафиксировал следующее состояние тела, поступившего на исследование: «Труп сильно разложился и покрыт слоем мусора, земли и сосновыми хвойными иглами. Мягкие ткани трупа (кожные покровы, мышцы, жировая клетчатка) или частично отсутствуют, или превратились в бесструктурную массу, мягкую, бледно-серо-жёлтого цвета, консистенции теста. Череп и туловище до тазовой области резко изменены, мягкие ткани большею частью отсутствуют, кости обнажены, серо-коричневого цвета, внутренние органы отсутствуют. Покровы лица высохли, очертания лица не сохранились. Череп почти полностью свободен от покровов, сохранились покровы на правой половине черепа, которые пронизаны отверстиями и ходами червей (личинок), частично сохранились волосы русого цвета, длиною в 2-3 см. Кости черепа распадаются по швам, в полости черепа немного полужидкой массы серого цвета (остатки сгнившего мозга). Гортань, пищевод, язык отсутствуют».
Благодаря счастливому стечению обстоятельств сохранность нижней части тела оказалась гораздо лучше верхней, что позволило решить вопрос о возможном сексуальном мотиве нападения. В акте Грамолина состояние половых органов описано в таких выражениях: «Половые органы сохранились, повреждений их не имеется. Девственная плева кольцевидной формы, свободный край её гладкий, отверстие 0,6 см в диаметре. Заднепроходное отверстие растянуто, шириною в диаметре 3 см, слизистая прямой кишки гладкая, беловато-серого цвета, повреждений на ней не обнаружено».
В резюмирующей части описания эксперт следующим образом высказался о причине и давности смерти: «1. Ввиду сильного разложения причину смерти девочки установить не представляется возможным. 2. Но принимая во внимание обстоятельства дела.., можно полагать.., что в данном случае, по всей вероятности, имеется убийство. 3. По степени разложения трупа, принимая во внимание тёплое летнее время года, нахождение трупа на поверхности земли, надо полагать, что смерть девочки наступила около полутора месяцев тому назад. 4. Наличие растянутого заднепроходного отверстия и чистой гладкой слизистой оболочки прямой кишки даёт до некоторой степени основание предполагать, что здесь могло иметь место извращённое удовлетворение половых потребностей неизвестного мужчины».
Следователь Краснов распорядился проверить одежду, обнаруженную возле останков Вали Камаевой, на присутствие следов крови. Цель такого рода проверки была довольно очевидна – если кровь будет найдена, значит, имело место нанесение ранений в то время, когда жертва была одета, если же крови не окажется, то это будет указанием на предварительное, то есть до совершения убийства, раздевание ребёнка. Если нападению предшествовало раздевание, стало быть, это значимый для преступника этап выработанной им модели поведения, причём сексуальный подтекст этого действия довольно очевиден и пояснений не требует. Мотивация преступника на тот момент оставалась свердловским пинкертонам не до конца ясной, а между тем вопрос этот имел исключительную важность – если в разных эпизодах преступник руководствуется различными мотивами, то, скорее всего, преступления совершают разные лица. Единство мотива, наряду со схожей манерой криминального поведения, позволяет добиться однозначного ответа на вопрос: с одним ли преступником имеют дело правоохранительные органы?
Помимо судебно-медицинского исследования одежды Вали Камаевой, следователь Краснов озаботился и другим весьма важным вопросом. Узнав, что никто из свердловских правоохранителей не осматривал одежду Алевтины Губиной, той самой девочки, что 12 июня получила ножевые ранения в лесу у Пионерского посёлка и лишь чудом осталась жива после месячного пребывания в больнице, Краснов пригласил на допрос отца и изъял у него одежду, в которую была одета девочка в день нападения. Одежда состояла из платья и ночной рубашки, их внимательный осмотр позволил сделать довольно интересное открытие. Преступник аккуратно проколол ножом с узким лезвием (8 мм) платье, но не задел надетую под ним рубашку и не повредил кожу ребёнка, после чего разорвал платье от плеча до подола руками. По-видимому, изменил первоначальный замысел, сообразив, что разрезание ножом может затянуться. В общем, выбрал путь более быстрый и радикальный. Снятую одежду преступник разместил рядом с телом Али Губиной, буквально на расстоянии вытянутой руки, где её впоследствии и нашли. На ней практически не было крови, за исключением нескольких помарок, оставленных, вполне возможно, самим же отцом Али, который лёг рядом с дочерью на землю и успокаивал её вплоть до появления машины «скорой помощи».
Таким образом, следователь Краснов довольно уверенно заключил, что по крайней мере некоторые из известных ему эпизодов – похищение и нападение на Алю Губину, Риту Ханьжину, Валю Камаеву и Риту Сурнину – имеют общий мотив «удовлетворение полового чувства извращенным способом». То, что Аля Губина не была изнасилована, не отменяло данного вывода: во-первых, девочка осталась жива, а преступник, как явствовало из результатов судебно-медицинских экспертиз, являлся некрофилом, то есть не насиловал живых, а во-вторых, нападение на Алю можно было считать незавершённым. Возможно, злоумышленника кто-то или что-то спугнуло, вынуди