ким 1 сентября, о таинственном преступнике первый раз заговорили как о брюнете. Почему так случилось, можно только гадать, в конце концов, быть может, у свидетелей от напряжённых воспоминаний память улучшилась, хотя подобное улучшение обычно воспринимается следователями скептически. Но возможна и иная причина, как кажется, более достоверная. Поскольку при похищении Лиды Сурниной 27 июля – то есть уже после исчезновения Вали Камаевой – был замечен черноволосый подросток, а правоохранительные органы весьма разумно предположили связь этих преступлений, то логично было ожидать, что и Валю Камаеву похищал брюнет. Брагилевский, появившийся в Свердловске в конце августа и внимательно прочитавший собранные в ходе расследований документы, обратил внимание на частичное несовпадение примет и решил чуть-чуть «подкорректировать» воспоминания свидетелей в правильном, по его мнению, направлении. Проделано это могло быть не обязательно в форме прямого указания, нужный ответ мог быть получен посредством наводящих вопросов. Никто бы из свидетелей, тем более мальчишек, не стал бы спорить с сотрудником уголовного розыска, услыхав во время допроса что-то вроде: «Этот человек точно был блондином? Подумайте получше, есть основания считать, что это не так».
Поэтому и Евдокия Камаева в начале сентября заговорила о черноволосом парне, и товарищи Бори Горского в один голос это подтвердили, да и сам Борис вдруг неожиданно заговорил о юноше с тёмными волосами.
И только Вова Котов на допросе у Брагилевского сказал о том, что волос у преступника был «не очень тёмный». По причине очень простой – Котов оказался единственным из несовершеннолетних, кто допрашивался Брагилевским в присутствии матери, о чём в протоколе сделана соответствующая запись. В протоколах допросов других несовершеннолетних свидетелей, датированных тем же числом, подобных записей нет. Присутствие матери, по-видимому, до известной степени сковывало старшего оперуполномоченного, он не мог открытым текстом сказать того, что ему «в интересах следствия» хотелось бы услышать. Мальчишка же намёков не понимал и простодушно твердил про светловолосого парня. Поэтому в протоколе остался в конечном итоге «не очень тёмный» волос. С остальными же свидетелями можно было не особенно церемониться и благодаря этой маленькой находчивости досадное противоречие из следственных материалов удалось устранить легко, непринужденно и почти незаметно.
Оставались, конечно, кое-какие противоречия, например, тот же Вова Котов утверждал, будто лицо у похитителя бледное, а другие говорили, что тот смугл как человек, проводящий на солнце много времени, но подобные детали являлись пустяками, которые можно было смело игнорировать. В общем, старший оперуполномоченный, мастер своего дела Артур Брагилевский здорово помог розыску, устранив из показаний свидетелей досадные внутренние противоречия!
В этом большом успехе расследования имелась лишь одна мелкая неприятность – убийца вовсе не являлся смуглолицым брюнетом. Так что находчивость «московского спеца» оказала розыску медвежью услугу, из разряда тех, что ничуть не помогают, а скорее даже наоборот. Но тогда об этом никто ещё не догадывался.
Так для следствия начиналась осень 1939 г.
День 3 сентября оказался для московских «важняков» Краснова и Брагилевского очень долгим. Оба добросовестно его отработали, но вечером поступила информация об обнаружении ещё одного детского трупа, и они выехали на место для личного участия в его осмотре.
Глава XII. Лукавая жена злее злейшего зла![10]
Труп ребёнка – по виду мальчика трёх лет – был обнаружен немногим ранее 6 часов вечера 3 сентября 1939 г., в северной части Свердловска, за посёлком Станкострой. Тело лежало на поверхности воды то ли разлившегося ручья, то ли болотца, буквально в двух метрах от шоссейной дороги, соединявшей посёлок со строительной площадкой, на которой возводился одноименный промышленный гигант. Тысячи людей ходили пешком и ездили по этому шоссе на протяжении нескольких дней, и даже не догадывались о страшном соседстве. По одной простой причине – тело было эффективно, но очень просто замаскировано.
Вдоль дороги тянулся ручей, практически точно ориентированный с севера на юг. Примерно в 400-500 метрах от стройплощадки ручей разливался, достигая ширины 6 метров и образуя постоянно заболоченную, но при этом неглубокую область, слой воды в которой составлял буквально 10-15 сантиметров. В некоторых местах, там, где имелись ямки и ложбинки, глубина увеличивалась до полуметра, но не более того.
Именно в такую яму, имевшую глубину 45 сантиметров, убийца и опустил тело ребёнка. Тело какое-то время находилось под водой, скрытое травой и мелким кустарником, и совершенно не привлекало внимание людей, проходивших от него буквально на расстоянии 2 метров. Так продолжалось до тех пор, пока труп не всплыл. Когда над водой показался живот, кисти рук и нижняя челюсть запрокинутой головы, Таисия Морозова, возвращавшаяся со стройки в конце рабочего дня, сделала страшное открытие. Добежав до своего барака, женщина сообщила об увиденном соседке Елизавете Радостевой. Та не поверила и побоялась вызывать милицию, не удостоверившись в точности информации. Женщины вдвоём отправились к тому месту у дороги, где Морозова увидела всплывшее тело. К моменту их появления тело уже обнаружила другая работница с той же стройки – Анастасия Парунова, которая попросила прохожих вызвать милицию, но сама решила не уходить с места, дабы не допустить чьих-либо злонамеренных действий с трупом или возможными уликами. Радостева и Морозова вернулись в рабочий посёлок и из кабинета директора местного магазина позвонили в шестое отделение милиции.
На место обнаружения выехали руководители правоохранительных органов. В числе таковых присутствовали и начальник Управления РКМ Александр Урусов, и начальник уголовного розыска Вершинин, а следователь по важнейшим поручениям Краснов даже взялся собственноручно писать протокол осмотра места обнаружения трупа. Зачем он так поступил, не совсем понятно, эта техническая работа совсем не его уровня. Тем не менее в деле остались исписанные почерком Краснова листы протокола, из которого явствует, что труп найден на удалении полукилометра к востоку от посёлка Станкострой и примерно в 400 метрах от строительной площадки. Тело находилось в ямке размером 1,2 х 1 метр и глубиной до 45 сантиметров, заполненной водою, спина и голова дна не касались, то есть тело всплыло. Живот трупа был сильно раздут, видимые кожные покровы имели грязно-коричневый цвет, что явилось следствием разложения плоти. Кончик языка оказался высунут изо рта и закушен зубами.
Мёртвый ребёнок был одет в старую жёлтую хлопчатобумажную фуфайку, трусики, синюю майку-безрукавку с карманами. Правая часть майки была заправлена в трусы. Ворот фуфайки оказался соединён английской булавкой, к которой суровой ниткой была привязана чёрная резиновая соска. Головной убор отсутствовал, на голове – светло-русые волосы длиною около 4 сантиметров. На ногах трупа – светло-серые ботиночки, светло-серые подвязанные чулки до колен.
Оголённые бёдра и части рук были покрыты илом. Бросалось в глаза отсутствие шорт или штанишек – найдены они так и не были.
Тело было доставлено в морг 1-й городской больницы, где на следующий день его вскрытие произвёл судмедэксперт Борейко. Согласно акту за №1127 при вскрытии присутствовали следователь по важнейшим делам при прокуроре Союза Краснов, следователи облпрокуратуры Небельсен и Южный, начальник ОУР Вершинин и старший оперуполномоченный отдела уголовного розыска ГУРКМ союзного Наркомата Брагилевский. Поскольку в морге собрались все высокопоставленные лица, связанные с расследованием нападений на детей, то несложно догадаться, что на работу судмедэксперта они возлагали большие надежды и ждали какого-то прорыва.
Внешний осмотр показал, что рост трупа 92 сантиметра, кожные покровы грязно-зелёные, состояние тела в акте зафиксировано такими словами: «Весь труп сильно разбухший, на голове волосы светло-русые длиною до 7 см, которые легко отделяются прядями от головы. Кожа в области лба отделяется кусками, тут же справа 8 пятен чёрного цвета, размером от точек до 0,8 см х 1,0 см» (позиция 1 на анатомической схеме). При последующем разрезе кожи стало ясно, что там имеются кровоизлияния, то есть это следы прижизненных ударов. Также были отмечены 6 ссадин в области переносицы (по