Я всегда вспоминаю этот эпизод, когда читаю все, что писали и пишут беззастенчивые репортеры о Роберте Фишере. Недаром он так их боится всю жизнь. Уж каких только средств не придумывал он, чтобы ускользнуть от их бесцеремонности, назойливости. Сейчас, пишут газеты, измучившийся экс-чемпион мира вынужден был прибегнуть к старинному театральному трюку — он отрастил себе усы и бороду, да к тому же перекрасил их в рыжий цвет…
— Я спросил Бобби, знает ли он, кто такой Васко да Гама? — саркастически пишет один репортер. — Он ответил: а за какой шахматный клуб он играет?
Уже много лет знаю я об этой шутке и никак не могу решить, что она больше вызывает: ненависть и отвращение к развязному репортеру или жалость к недоучившемуся юноше? Кстати, я не раз спрашивал многих своих коллег в ряде стран: кто такой Васко да Гама? У некоторых из них ответом были опущенные глаза, смущенное молчание и в лучшем случае неопределенное: «Где-то он путешествовал, что-то открывал». Так что, может быть, можно было обойтись без издевательств и простить Фишеру, что он не знал Васко да Гаму.
Вспоминаются слова Тиграна Петросяна на одной из лекций:
— Как можно говорить о недостаточной умственной широте Бобби — слава богу, он знает четыре языка: английский, русский, испанский и сербо-хорватский.
А разве не выразительно его резюме после посещения одного из крупнейших музеев живописи и скульптуры:
— Это, конечно, хорошо, но шахматы все же лучше.
Если Карпову даже не нужно было бороться за признание высоты шахмат, их положения в обществе, то Бобби Фишер на каждом шагу встречал обидный, покровительственный тон, а порой просто издевательства меценатов. В 1962 году жена известного виолончелиста мадам Пятигорская, вышедшая из семьи мультимиллионеров Ротшильдов, захотела стать свидетельницей матча двух лучших в то время гроссмейстеров США: Роберта Фишера и Самуила Решевского. Что ж, почетное намерение. В ожесточенной борьбе прошли первые одиннадцать партий и не дали никому из противников перевеса. Пять с половиной очков на пять с половиной! Можно только представить себе напряжение участников перед финальными партиями. Но зачем власть и деньги имущим нужно входить в положение играющих и что-то понимать?
Следующая, двенадцатая, партия должна была начаться в час дня в воскресенье. Неожиданно судья объявил Фишеру накануне:
— Завтра игра начнется в одиннадцать утра.
— Почему?
— Госпожа Пятигорская иначе не успеет на вечерний концерт мужа.
Фишер категорически запротестовал.
— Я обычно только встаю в это время, — наивно, по-детски пытался возразить он.
Судья был неумолим — ему приказала миллионерша!
— Пусть госпожа Пятигорская опоздает немного на концерт или не досмотрит конец партии. А может, мы вообще быстро закончим игру, — взмолился Фишер.
— Будет так, как требует госпожа Пятигорская! Явитесь завтра в одиннадцать.
Бобби не пришел на игру. Ему засчитали поражение. Тогда он уехал из Лос-Анджелеса. Ему засчитали проигрыш во всем матче и выдали тридцать пять процентов приза, как проигравшему.
Напрасны были обращения обиженного юноши в высшие юридические организации, там ведь тоже знают, что такое власть доллара…
Любимец народа, член Центрального Комитета ВЛКСМ, заслуженный мастер спорта Анатолий Карпов пользуется большим почетом и популярностью в своей стране, у своего народа. Ему посвящаются статьи в газетах и журналах, специальные передачи по радио и телевидению. Многомиллионный народ наш любит своего талантливого шахматиста, его считают своим в городах, в которых он жил. В Златоусте, Туле, Москве, Ленинграде. Чувствуя эту любовь, Карпов в любой момент старается играть с повышенной требовательностью к себе, стремясь еще более заслужить уважение, каким окружила его Родина.
Мы еще будем говорить о том, как бросили Фишера его сторонники, какой грубой и бесцеремонной критике подвергли его так называемые «друзья», коллеги и даже руководители шахматной федерации США в самый критический момент его жизни. Как оставлен он был в одиночестве, вынужденный бежать от бесцеремонности газетчиков, безразличия людей близких, от лживости и алчности религиозных проповедников потустороннего рая. Один, совершенно один, никому, по существу, не нужный, потерянный и напуганный. И можно понять его сердитый ответ в 1968 году в Лугано на уговоры посла США в Швейцарии. Посол потребовал, чтобы Фишер играл в шахматной олимпиаде, патетически заявив:
— Помните — вы играете за великую страну — Соединенные Штаты Америки.
Роберт Фишер твердо возразил:
— Ничего подобного — я играю за самого себя!
Разочарование, страх и апатия
Медики утверждают: человеку отпущено природой ограниченное количество адаптационной энергии — способности сопротивляться сильным внешним раздражителям. Несмотря на короткую жизнь, уже с раннего детства Роберту Фишеру пришлось пережить столько нападок, оскорблений и унижений, столь часто сопротивляться внешним раздражителям, что к тридцати годам он пришел опустошенный и разочарованный, потерял веру во все, чему когда-то служил и поклонялся, и в первую очередь самое важное — веру в людей.
Чуть не с пеленок устремлением Бобби Фишера, как, впрочем, многих в Соединенных Штатах, было создать себе обеспеченную жизнь, не зависеть от капризов меценатов. Эта цель руководила всеми его поступками, являлась главной движущей силой в жизни.
Выиграв в Рейкьявике шахматную корону, чемпион мира Фишер, казалось, был полон надежд и разумных планов.
— Вот стану чемпионом мира, буду играть по нескольку матчей в год. — обещал он нам в беседе на банкете в Ванкувере в 1971 году после окончания матча Фишер — Тайманов. И тут же добавлял свое неизменное: — Если, конечно, гонорары будут достаточно высокими.
Казалось бы, вот теперь-то и начнется пора «долларовой жатвы». Уж шахматному-то королю нетрудно будет получить наилучшие условия и наивысшие вознаграждения. Сначала все к тому и шло: получив приглашение возглавить команду США на шахматной олимпиаде в Скопле, стартовавшую через пару месяцев после рейкьявикской битвы, Фишер охотно ответил:
— Пожалуйста! Это будет стоить… сто пятьдесят тысяч долларов.
Шахматные лидеры Соединенных Штатов обиделись и таких денег не дали, тем более что и два других гроссмейстера — Ларри Эванс и Уильям Ломбарди поставили свои долларовые условия, конечно, поменьше, — «всего» по двадцать тысяч. В результате команда США приехала в Югославию в таком слабом составе, что одно время было опасение, что она не попадет даже в первую финальную группу.
Широкую рекламу получило специальное разговорное шоу, устроенное для Бобби Фишера знаменитым американским комическим киноактером Бобом Хоупом. За короткий разговор перед телевизионной камерой Фишер получил солидный гонорар. После этого любители считать чужие деньги заволновались и приготовились к обычным для Америки подсчетам: «Сколько «стоит» Роберт Фишер?», «Теперь-то он развернется, покажет себя, пойдет грести миллиончики».
К удивлению всех, Фишер вдруг охладел к шахматному бизнесу. С прямолинейностью, которую люди, близкие к нему, именуют «болезненной честностью», Фишер отвергает одно за другим самые выгодные предложения.
— Мы предлагаем вам сфотографироваться на фоне бутылки нашего пива. Получите за это сто тысяч долларов.
— Нет, — спокойно отказывается Фишер. — Это унижает шахматы.
— Тогда, может быть, вы согласитесь на наше предложение, — вступает в разговор служащий другого рекламного бюро. — Давайте сделаем такое фото: Фишер намыливает щеки перед бритьем. «Пользуйтесь только нашим кремом — его употребляет чемпион мира Фишер!» А за это вы получите… — И называется сногсшибательная цифра.
— Нет, — и на этот раз отказывается несговорчивый шахматный король. — Это будет неправдой — ведь я бреюсь электрической бритвой.
Предложили бы это коллегам Фишера, особенно тем, кто так яростно обвинял его за долларовый бизнес. Думаю, не ошибусь, если скажу: определенно нашлись бы такие, кто бросился бы намыливать щеки кремом, который раньше и в глаза-то не видели.
«Став чемпионом мира, — пишет гроссмейстер Роберт Бирн, — Фишер отверг множество выгодных коммерческих предложений на сумму почти в пять миллионов долларов. В наши дни ни один святой не способен на такое презрение к богатству».
И еще одно высказывание.
«После возвращения из Рейкьявика Фишер получил несколько заманчивых предложений, — пишет его советник «по связям с общественностью» Стэнли Рейдер, — приняв которые мог бы без труда заработать два с половиной миллиона долларов. Однако после более чем месячного размышления о том, не повредит ли принятие этих предложений его репутации как чемпиона мира, Фишер отверг их все до единого. Фишер готов принять лишь те предложения, которые, по его мнению, соответствуют интересам шахмат».
Вскоре, однако, он стал отказываться и от предложений «в интересах шахмат».
— Фирма «Интернейшенел Хилтон» предлагает устроить ваш матч в Лас-Вегасе с любым шахматистом по вашему выбору. Гонорар — один миллион четыреста тысяч долларов.
— Десять миллионов! — реагировал Фишер.
Как объяснил один из друзей чемпиона мира, он «заломил» такую сумму не ради наживы, а от нежелания «играть в шахматы на публике».
— Что вы мне говорите, я — старый гроссмейстер, я все понимаю, — шумел во время межзонального турнира в Петрополисе аргентинский гроссмейстер Мигель Найдорф. — Фишера больше не интересуют шахматы!
— Откуда вы это взяли?
— Две недели назад я предложил ему, по поручению одной аргентинской фирмы, 300 тысяч долларов только за то, что он наговорит на пленку несколько слов на любую тему. И вы знаете, что он мне ответил?!. Что его это… не интересует!
— Но, быть может, вы его неправильно поняли. Возможно, он хотел сказать, что его теперь не интересуют деньги?
— А! — махнул рукой Найдорф, давая понять, что разговор на эту тему его очень волнует.