– Автоном Пиньжаков приказал долго жить. Кто следующий?
Наверху жандармы пальнули для острастки в воздух и крикнули:
– Ложьте оружие, а то начнем шмалять без разбору! Вы тут как мишени в тире – промаху не дадим.
Мужики на лестнице только теперь начали понимать, как они влипли. Кто-то щелкнул было затвором, но его угомонили свои же:
– Оставь, а то всех сложат! Матвей Досифеевич, че делать-то?
И атаман принял решение:
– Сдаемся. Бросай шпалеры вниз.
Видимо, он решил словчить – выбраться из западни, а там, если будет возможность, перейти в атаку. Алексей Николаевич разгадал хитрость и скомандовал:
– По очереди спускаемся и ложимся лицом в пол. Мы одного вяжем, зовем следующего. Если полезут сразу двое, стреляем без предупреждения в обоих. Шелашников идет первым. Остальным ждать!
Через полминуты вниз полетели револьверы и ножи, а следом появился и атаман. Как только он ступил на пол, статский советник громко крикнул:
– Ребята! Этот упырь зарезал в Петербурге сыскного надзирателя Ивана Изралова! Двое маленьких детей остались сиротами. Так что при малейшем движении не в ту сторону стреляйте ему в башку!
После такого афронта главарь беспрекословно улегся лицом вниз. Пока Азвестопуло связывал ему руки за спиной, Лыков с Белопашенцевым держали лестницу под прицелом. Постепенно по одному сыщики приняли остальных бандитов. Вместе с тем, кому Алексей Николаевич врезал по шее, гостей оказалось семеро. У них отобрали большой арсенал оружия и сложили в принесенные ими же мешки.
Арест прошел благополучно, все полицейские и жандармы были живы и целы. Дорогостоящая кабинетная коллекция Березовского золотопромышленного товарищества спасена, крупная банда ликвидирована. Живи и радуйся. Белопашенцев вынул из запечья водку и разлил на всех. Но Лыков с трудом сдерживал недовольство. Умный атаман сдался без боя, и следователь мог предъявить ему лишь самую малость. Даже замки отперли ключом, а не взломали. Попытка ограбления скопом, но без жертв и без сопротивления полиции. Ясно, что приедет красноречивый Сурен Ованесович Аванесян и легко разжалобит двенадцать присяжных. Максимум, что грозит налетчикам, – два-три года исправительных арестантских отделений.
Алексей Николаевич в душе надеялся, что Граф Платов не сдастся без боя и в ходе перестрелки его прикончат. «Иван» оказался хитрее.
Вскоре приехали полицмейстер Рупинский, уездный исправник Ключников и судебный следователь по важнейшим делам Макаров. Они обошли помещения конторы, заглянули в кабинет. Последний производил сильное впечатление: все шкафы заставлены самородками. Геологический музей, а не контора. Доказательства вины собирать было несложно: вот семь человек при оружии, вот мешки, а наверху – цель их налета. Следователь уехал первым, выписывать ордера и открывать следствие. За ним заторопились довольные начальники. Лыков с Азвестопуло увязались с ними – они свое дело сделали.
Когда арестованных усадили на линейки, чтобы доставить в губернскую тюрьму, Алексей Николаевич со значением посмотрел на Белопашенцева. Теперь все зависело от решительности старшего унтер-офицера. Иван Захарович в гляделки играть не захотел – распоряжался рассадкой бандитов. Атамана он приказал везти отдельно и сам сел с ним в пролетку.
Поезд из нескольких экипажей двинулся в Екатеринбург. А питерцы, опустошенные донельзя, добрались до гостиниц и легли спать. Через три часа статского советника подняли на ноги. К нему в номер пришли заведующий жандармским пунктом ротмистр Красновский и старший филер Белопашенцев. Последний выглядел особенно расстроенным.
– Ваше высокородие! Случилось непредвиденное, – хмуро заявил он. – Вы предупредили меня о том, что преступник Шелашников особо опасен. А я…
– Что случилось, Иван Захарович? – бодро спросил сыщик, надеясь услышать долгожданный ответ.
– Упомянутый Шелашников попросился по нужде, пришлось развязать ему руки. И он напал на меня. Пытался вырвать револьвер, душил. В завязавшейся борьбе оружие само выстрелило, и пуля попала арестованному в голову. Нанеся ранение, несовместимое с жизнью. Моя вина – не справился. Прошу провести расследование моих действий, и если в них найдут ошибку – готов понести наказание.
Лыков с трудом сохранил серьезное выражение лица:
– Иван Захарович, люди такого склада, как Шелашников, не сдаются без боя. Он сложил перед нами оружие в надежде сбежать при первой же возможности. Нас в засаде было мало, вы не спали всю ночь. Руководили действиями подчиненных. Смело подставили бандитам спину, изображая сторожа… Утомились и понервничали. И даже в таком состоянии не позволили опаснейшему преступнику, убийце, оказаться на свободе. От лица Департамента полиции выражаю вам благодарность. О вашем мужественном поведении будет доложено в рапорте на имя министра.
И в конце добавил с особым чувством:
– Спасибо!
Глава 14Неприглядная миссия
Целые сутки полицейские власти Екатеринбурга вели дознание по делу о нападении на контору Березовского товарищества. Питерцы в этом не участвовали – отдыхали. На другой день их позвали на Северную улицу, в кадаверную[101] городской больницы. Там лежали два трупа. Сыщики опознали в них Матвея Шелашникова и Автонома Пиньжакова. При этом рассказали, как Пиньжаков следил за статским советником и явно замышлял на него нападение. Судебный следователь записал их показания в протокол и отпустил.
Убийство Графа Платова при попытке к бегству устроило многих. В частности, «иван» унес в могилу тайну сговора с Обергаузом о налете на минералогический кабинет. Через день управляющий с разрешения начальника ГЖУ подполковника Флоринского вручил старшему унтер-офицеру Белопашенцеву денежную награду в тысячу рублей – за спасение коллекции золотых самородков. А по служебной линии Иван Захарович был произведен в вахмистры.
Все это несколько скрашивало досаду статского советника от осознания незамысловатости собственной миссии. Поездка в Березовский завод открыла ему глаза. Сыщик собрал на явочной квартире ГЖУ Азвестопуло и Запасова и объяснил им свои умозаключения. Квартира находилась во флигеле в конце Кузнецкой, напротив магнитно-метеорологической обсерватории.
Запасов послал хозяина явки, отставного жандарма Викулова, за пивом. Тот ушел и как сквозь землю провалился. Лыкову надоело его ждать, и он начал лекцию:
– Итак, господа царевы слуги, на этот раз мы поработали на частную лавочку. Вели дознание, часто с риском для жизни. Вскрыли сложный механизм хищений жильного золота с Березовских приисков. Разобрались в мошенничествах вокруг самородной платины в Исовском платиноносном районе. Обнаружили тайную золотосплавочную лабораторию. И немного уменьшили – полагаю, временно – масштаб хищничества. И все это ради чего? Ну?
Азвестопуло промолчал, он уже во всем разобрался. Полковник Запасов морщил лоб:
– Алексей Николаич, не томи душу. Куда нас вписал Джунковский, в какую помойку мы ухнули?
– Именно, что в помойку, Дмитрий Иннокентьевич. Клад Лбова, готовящееся цареубийство были выдумкой, чтобы заставить нас рьяно вести дознание. Авторы этого вранья – наши собственные начальники. Лыкошин вряд ли, его привлекли для маскировки. А вот Джунковский и его покровители явно в деле.
– Стой, давай подробнее насчет покровителей, – остановил статского советника полковник.
– Рад бы, но не располагаю точными сведениями.
– И чего тогда?.. Сплетни будем обсуждать?
– Дима, а как ты узнаешь факты? Это большая коммерческая тайна: кто из сановников занимается незаконными операциями с золотом. Фактов нет и не будет. Есть здравый смысл и косвенные улики.
Запасов надулся:
– Хорошо, выкладывай свой здравый смысл на стол. Кто эти люди?
Алексей Николаевич начал издалека:
– Вспомните мой разговор с тайным советником Добронизским. Он крупный чиновник горного ведомства и при этом порядочный человек. Александр Валентинович сообщил, что в высших кругах возникла идея создать контору, которая займется операциями с драгоценными металлами. Специально для тех, кому по закону вход туда заказан.
– Это кто? Государственные служащие?
– Да. А еще белое духовенство и лица, лишенные за уголовные преступления прав состояния. Насчет церковных наших иерархов объяснять не надо?
– Не надо, – вздохнули разом Запасов и Азвестопуло.
В обществе давно и упорно ходили слухи, что ряд крупных деятелей церкви тайно занимается коммерцией. Причем такой, какая дает повышенный доход. Одного владыку обвиняли в том, что он отпускает деньги в рост под лихвенные проценты. Второго, недавно переведенного с Дальнего Востока, молва связывала с торговлей опиумом. Третий имел паи и пакеты акций в крупных банках. Разумеется, все это делалось через подставных лиц.
– Пусть так, кто-то из белого духовенства замарался в золотых аферах, – согласился Дмитрий Иннокентьевич. – Увы, правдоподобно. А еще есть кандидаты в жулики?
– Сколько угодно, – сообщил Лыков. – В первую очередь чины горного ведомства. Они дают разрешения на разведку, ревизуют золотодобытчиков, разбирают споры между ними и – самое главное – делят участки. Могут дать тебе плохой, а могут – хороший. Или очень хороший. У воды да не напиться?
– Ясно. Но кто у тебя стоит во второй очереди?
– А кто послал нас с тобой сюда? – напомнил жандарму сыщик. – Свиты Его Императорского Величества генерал-майор Джунковский. Человек, всю жизнь трущийся около сильных мира сего. Служил в Преображенском полку, был адъютантом великого князя Сергея Александровича. Знает государя с тех пор, как тот был еще цесаревичем.
– Вот тут ты меня не убедил, – возразил Запасов. – Открой хотя бы адрес-календарь Пермской губернии. Лысьвенский горный округ наследников графа Шувалова, Полазнинский округ князя Абамелек-Лазарева, нераздельные имения графа Строганова, Ревдинские заводы Ратькова-Рожнова, Юго-Камская дача графини Воронцовой-Дашковой, Всеволодо-Вильвенское имение жены генерал-майора Зинаиды Григорьевны Рейнбот, заводы Демидова князя Сан-Донато. Каких еще сильных мира сего тебе не хватает? Весь Урал у них в руках, и без анонимных обществ.