На минуту в комнате допросов воцарилась гнетущая тишина. Прищурившись, шеф "Урана" посматривал на "француза", и недобрый пристальный взгляд говорил о постепенной смене благостного настроения сдержанным негодованием.
А молодой человек, воспользовавшись паузой, беззаботно разглядывал маленькое зарешеченное оконце и, вероятно, размышлял о своем незавидном положении…
Внезапно тяжелая дверь отворилась, и в комнату вошел охранник. Сашка напрягся…
– Хочу сводить нашего гостя в подвал – на экскурсию. Подготовьте его, а то он порой бывает эксцентричен, – поднялся с кресла Асаф.
Служивый заставил капитана встать и ловко застегнул на запястьях наручники. Подтолкнув в спину, вывел в коридор и развернул лицом к стене.
– Идемте-идемте, – поторапливал разведчик, поворачивая по коридору к лестнице.
Оську снова пихнули в спину. Он нехотя – вразвалочку плелся следом; сзади стучал тяжелыми каблуками охранник…
Подвал имел несколько ярусов; троица миновала вход в первый, спустилась ниже и подошла к массивной металлической двери. Охранник пошерудил в скважине ключом, потянул за ручку, и Сашкино лицо обдало жутким холодом.
Шимрон щелкнул включателем – на низком потолке длинного помещения, похожего на недра овощного склада, одновременно вспыхнул пяток старых ламп под пыльными конусами из жести.
– Да-да-да, согласен, – рассмеялся шеф "Урана", приметив едкую ухмылочку агента, – примитивно и даже вульгарно! Ну, что поделаешь – денег на ремонт и обновление данного объекта не выделяют. Приходиться выкручиваться.
Вдоль левой стены длинным ровным рядком стояли медицинские каталки; почти на всех лежали накрытые простынками тела. "Экскурсовод" быстрым шагом прошел до дальнего конца морга и откинул простыню с последнего трупа.
– Знакомьтесь: серб Стефан Пашич. При жизни был очень упрямым человеком, хотя и блистал живостью ума. Увы, работать с нами отказался.
Осишвили спокойно взирал на иссиня-бледное лицо с короткой щетиной на щеках.
– Белорус Владимир Милинкевич, – продолжал Асаф, сдергивая простынку со следующего "экспоната". – Дал согласие сотрудничать, но попытался бежать.
У этого мужчины был напрочь разворочен лоб и отсутствовал один глаз. Вероятно, пуля попала в затылок и вышибла добрую половину содержимого черепной коробки.
– О, старая знакомая! – радостно воскликнул разведчик от третьей каталки. – Мухабат Муканова – уроженка Казахстана, однако прибыла к нам из Ташкента. Невероятно пронырливая баба! Представляете, всего за неделю пребывания в Хайфе сумела влюбить в себя высокопоставленного сотрудника Института океанографии. Ну, чем сие романтическое знакомство закончилось – видите сами. Не правда ли, красивая женщина?
Он полностью скинул на пол простыню; постоял, любуясь наготой стройной азиатки…
– А сосок с пэ-правой сиськи вы на память срезали? – полюбопытствовал Сашка.
– А вы, Жан Франсуа, наивно надеетесь на нашу гуманность? Что мы будем долго уговаривать?… Напрасно-напрасно. Возможно и вам что-нибудь отрежут, если не найдем общего языка.
Скорее всего, красотка умерла от болевого шока – на теле имелось множество следов от пыток, но ни пулевых ранений, ни каких-то других несовместимых с жизнью повреждений капитан не заметил…
Показ "достопримечательностей" продолжался с четверть часа. Некоторые трупы почти не имели повреждений – вероятно, погибли легко. На других было страшно смотреть – на телах буквально не оставалось "живого" места. Третьих в последние секунды жизни нашпиговали пулями…
– Лея Юсуфова, – заканчивал показ "экспонатов" Шимрон. – Приехала в Израиль из Азербайджана и тоже пыталась проникнуть в тайны "Урана". Как видите, не получилось. Тоже ничего дамочка, верно?…
Тело дамочки пестрело гематомами и длинными неглубокими порезами; на лобке и бедрах чернела запекшаяся кровь. Лоб над правой бровью был пробит пулей того же небольшого калибра.
Агент уже ежился от пробиравшего до костей холода, когда Шимрон подошел к предпоследней каталке:
– Еще один представитель Европы – Славомир Жагар, приехавший к нам из Черногории под псевдонимом Ивица Бакич.
Странно, но на теле черногорца отсутствовали следы истязаний. Лишь во лбу чернела единственная дырка от пули небольшого калибра.
– Этого пытали током, – коротко пояснил Асаф и двинулся к выходу. – Вы не подумайте – мы вовсе не собираемся хранить в морге тела вечно. Вот заполнится рядок до конца, и темной ночкой вывезем половину – захороним. Освободим, так сказать, места для следующих… Да, кстати! – остановился он у последней – пустующей каталки, – а вот здесь запросто можете оказаться и вы. Причем в самое ближайшее время.
Он проводил заключенного до самой камеры. И когда Александр зашел внутрь, встал на пороге, бросил ему пачку сигарет и задумчиво сказал:
– Все в ваших руках, Жан Франсуа. Или как вас там называют на родине? Ну, да не в имени дело… Согласитесь нам помогать – обещаю сделать вашу жизнь нормальной. Уж, по крайней мере, не хуже чем в России. Переведу в отдельный коттедж на закрытую военную базу; обеспечу все мыслимые удовольствия; открою счет в любом западном банке.
– Заманчиво, – отвечал "француз". – Не исключено, что я приму ваше предложение. Но только после встречи с представителем французского посольства.
– Знаете, Франсуа… – блеснули злобой глаза Шимрона, – когда-то мне пришлось изрядно проштудировать учебник ЦРУ по ведению допросов. А двадцати двух страничную главу под названием "The Coercive Counterintelligence Interrogation of Resistant Sources" я помню наизусть, – и, повернувшись спиной, добавил: – Даю на раздумье ближайшую ночь. Если не согласишься, то максимум через трое суток окажешься в подвале – это я тебе обещаю.
Сашка уселся на толстый мягкий матрац, повертел в руках подарочек, задумался…
Дело принимало хреновый оборот. Озвученное на английском название главы из учебника означало: "Принудительный контрразведывательный допрос стойких источников". Кажется, этот лысый имел немалые полномочия и в одиночку вершил суд над пойманными агентами иностранных разведок. Церемониться он не станет – помучает денек, другой, третий и прикончит за милую душу. Кто знает, что капитан СВР Осишвили находится здесь – в тихом и мрачном заведении, похожим то ли на тюрьму, то ли на психушку?… Так и будешь потом числиться в "без вести пропавших".
Оставалась одна надежда на Артура с Ириной. Слабая, но надежда…
Глава шестая
Израиль; Атлит
2 июля
Вдалеке полутемный проход упирался в другой коридор – чуть более освещенный.
Хлебнувшая дерьма правая кроссовка иногда предательски всхлипывала; Дорохов морщился – и от дурацкого звука, и от прицепившегося отвратительного запаха, но продолжал потихоньку идти вперед. В правой руке покачивался кусок арматуры – единственное на данный момент оружие ближнего боя.
Добравшись до перекрестка, выглянул: мельком посмотрел в одну сторону, в другую. Слева – в паре метров, коридор заканчивался тупиком с дверью, справа уходил куда-то вдаль. Куда именно, не позволяла разобрать сгущавшаяся темнота.
"Ладненько, – выудил он из захваченного скарба навороченный мобильник. – Сейчас посмотрим, что там и кто…"
Быстро включив нужный режим и настроив матрицу на ночную съемку, майор вывернул панель с экраном и высунул объектив за угол. Через пару секунд картинка стабилизировалась и показа пустую длинную кишку. После многократного увеличения изображения Артур ничего подозрительного не рассмотрел. Судя по всему, коридор тянулся метров двадцать; по бокам имелось несколько дверей…
– Пока путь свободен – и то хорошо, – констатировал он, для начала решив проверить, куда ведет единственная дверь слева.
Она не была заперта и прикрывала обычный склад слесарных инструментов, обрезков труб различной длины, и прочего хлама, необходимого при ремонте трубопроводов.
– Понятно, – покинув небольшое помещение, направился Дорохов в другую сторону.
По пути частенько останавливался, прислушивался и осторожно приоткрывал каждую попадавшуюся дверь. Тщетно – везде попадались захламленные или пустые комнатки с застарелым запахом плесени и гнили.
Вот и конец коридора. Последняя дверь – массивная, сваренная из металла. Она-то должна куда-то вывести из вонючей канализации! Ведь как-то сюда попадают люди для ремонта и обслуживания этой клоаки!
Майор подергал ручку. Заперто. На внутренний замок.
– Невезуха, – почесал он затылок.
Потом присел, заглянул в сквозную замочную скважину… За дверью темень.
Прошелся фонарным лучом по косяку, заметил между ним и дверным краем блестевший язычок. И быстро пошел обратно – к складу инструментов…
Вернулся с подобием стамески. Просунув в щель острое жало, подцепил запирающую деталь, с усилием надавил на орудие. И, проделав эту манипуляцию несколько раз, заставил язычок вернуться внутрь замка.
Дверь тихо отворилась. В нос опять ударил неприятный запах, но теперь его происхождением было другим – отличным от "ароматов" канализационных стоков.
Не решаясь включать источник света, Артур проскользнул в темноту и тут же врезался во что-то бедром. Замерев, приготовился услышать грохот…
Но не услышал. Тогда решил на ощупь определить предмет, который протаранил.
Странно – рядом ничего не оказалось – рука шарила в пустоте.
"Упс-с… Где начинается мистика, там заканчивается удача", – подумал он осторожно делая шаг, другой, третий…
И вдруг снова наткнулся на острый угол. Медленное движение и несильное столкновение не позволило неизвестному предмету отлететь. Или отъехать.
Ладонь нащупала холодный металл, тонкую материю и… ногу лежащего человека.
Отдернув руку, Дорохов затаил дыхание.
"Мля!… Куда же меня занесло-то?… В казарму, что ли, к охранникам?! Или прямо в камеру к зэкам? Охренеть…"
Когда пульс успокоился, а мыслительная лихорадка утихла, рассудок взял верх: "Кровать я долбанул бедром изрядно, но ни скрежета, ни прочего шума не произвел. Значит… кровать на колесиках".