«любовь к нему была прекрасна. Она вознесла меня ввысь, поставила рядом с гением». Что ей оставалось делать, если гений оказался сторонником любви-влечения?
Более того, Конкордия видела в своём двусмысленном положении немало плюсов: «От романа на стороне он будет любить меня ещё сильнее, потому что все женщины проигрывают в сравнении со мной». И всё-таки Кора как-то оплошала. Задержавшись утром у возлюбленного, она торопливо шагала по улице в боязни опоздать в институт к началу рабочего дня. Шедший навстречу сотрудник сделал ей дружеское замечание:
– Кора, весь институт знает, что ты ночуешь у Ландау, но нельзя же уходить от него в платье, надетом наизнанку…
Так жили супруги Ландау в дружбе, любви и согласии.
Между тем, приверженность Ландау к свободной любви родилась не на пустом месте, а в следовании за сексуальной революцией, насаждаемой большевистскими вождями… Ещё в 1904 году Ленин, будущий основатель государства нового типа, провозгласил один из его устоев: «Раскрепощение духа чувственности поможет выплеснуть сгусток энергии для построения социализма». Такая тактика и стратегия предлагалась для победы нового общественного строя. О том же беспокоился Лев Троцкий: «Любовное угнетение – главное средство порабощения человека. Семья, как институт, себя изжила». Ленин внёс окончательное уточнение: «…не только семья. Все запреты о вопросах интимного характера надо снять».
С установлением советской власти теория внебрачия получила распространение. «На месте эгоистической замкнутой семейной ячейки вырастет большая всемирная трудовая семья», – вещала А. М. Коллонтай. Ей вторила Н. К. Крупская: «Воспитанием детей должно заниматься общество, а не семья». Республика предельно упростила разводы, поощряла аборты и свободный брак. Появившихся детей сдавали в интернаты. Общество подхватило государственную установку на свободную любовь. Создавались семейства вроде половых коммун из десяти-двенадцати человек с общим ведением хозяйства. В 1923 году в стране больших экспериментов больше половины детей были внебрачными; упала рождаемость. С приходом к власти Сталина всё поменялось, семья снова стала основной ячейкой общества, «сгусток энергии» извлекался из народа без потворства ленинским демократическим начинаниям. Институт свободного брака был упразднён в 1940 году.
Сегодня традиционные семейные ценности остаются залогом успешного развития государства. Они объединяют многонациональную Россию, поддерживающую молодые и многодетные семьи и сохраняющую отечественный этнос. Эту нравственную опору государственности у нас пытаются выбить агрессивные прозападные силы, которые женщину превращают в гендерное нечто, родителям присваивают номера один или два, детям устраивают общие туалеты и меняют пол в школьном возрасте. Россия становится всё более привлекательной для европейцев, уставших от ханжеской гендерной политики англосаксонских правителей. Начинается их переток на постоянное место жительства в Россию.
Глава 4Служебный роман
А ведь она была не одна, Тамара, страдающая на любовном поприще в буче атомного производства. Служебные романы, как без них обойтись, коли в трудовой обстановке ежедневно встречаются коллеги, друзья и товарищи, которые проявляют свои истинные нравственные и душевные качества?
Здесь, как нигде, перед человеком, озабоченном поиском сердечного друга, проходят парадом ряды кандидатур для соискания счастья, выбирай на свой вкус. Да и выбирать порой не требуется, сердечко вдруг, словно нечаянно, ёкнет и подскажет: это он, твой милый друг! А если в человеке вспыхивает пламя любви, то он не прислушивается к голосу разума, для него прекращается существование принятых правил поведения и норм рассудка. Страстно влюблённая личность не признаёт формальных преград к единению с избранником, они меркнут и исчезают в неодолимой силе душевного влечения к единственному человеку на свете. И тогда всё окружающее теряет смысл, и тогда люди, стены и дома являются лишь декорацией, и на свете остаются только они двое, он и она, охваченные ощущением себя как части другого или другой. На этот раз стрела Амура поразила сердце молодой практикантки, приставленной на обучение к службе прибористов здания 3Б. Мы не были представлены, сейчас не могу назвать её имени, может быть, и раньше его не знал… хотя не мог не знать. Наши пути частенько пересекались, когда я уходил от рабочего места сменного технолога на утреннюю оперативку, а она появлялась в помещении щитовой, и всегда с той лестничной площадки, через которую уходил я. Не иначе, как она изучила время и маршрут моего передвижения, если появлялась чуть раньше или позже расчётного момента.
Эти десять-двадцать метров встречного пути становились для бедняжки испытанием до накала всех внутренних сил. Чуть выше среднего роста, тонкая, стройная, гибкая, она не могла найти место рукам, то скрещивая их впереди, защищая себя от взгляда, то, напротив, закидывая назад. И тогда они уводили за собой узкие, развёрнутые плечики, выставляя напоказ грациозную девичью фигуру, облачённую в белый служебный халат, а головка в элегантном чепчике вскидывалась, открывая округлый подбородок и тонкую шею.
…Он женат, так что с того? Она и не намерена разбивать семейные узы, она всего лишь хочет общения, единения, любви. От женитьбы на счастливой сопернице он не стал другим, его манеры и поведение, его голос и глаза не изменились с печатью в загсе и уже не изменятся никогда. Его черты и манеры не повторятся ни у кого другого, и для неё, влюбившейся девушки, не подойдёт никто другой, будь он даже в чём-то сильнее, богаче, ярче. Этот, единственный из всех, избран не головой, не рассудком, а необъяснимым влечением души, желанием быть рядом, вместе дышать, всегда видеть его и видеть себя в его взгляде.
Шаги несли навстречу, всё ближе и ближе, уже виден беспокойный взгляд мечущихся глаз, они ищут что-то по сторонам, и вновь возвращаются, мельком задерживаясь на обожаемом объекте и признаваясь в своей слабости и беспомощности. Пусть он видит её такую, покорную и беззащитную, нуждающуюся в его поддержке и ни от кого более, кроме него. Она уже рядом, почти вплотную. Оставались те два-три шага, чтобы разойтись, но если бросить напоследок взгляд на неё, то можно увидеть, как на круглом личике с аккуратным, слегка вздёрнутым носиком отражалась лёгкая гримаса боли и разочарования. Дрогнут уголки губ, взволнованное сердечко забьётся, как у пойманной птахи, зажатой в ладони, а большие серые глаза устремятся в пустое пространство перед собой, но ничего не увидят в нём, ведь весь мир сошёлся в человеке, который опять проходит мимо.
…Девичьи страдания живо напомнили мне картины первого свидания, когда я, выпускник школы, таким же взволнованным юнцом шёл на встречу с первой красавицей, окончившей параллельный класс. Не шёл, а плыл над землёй к девушке, о которой грезил во снах и наяву пару мечтательных лет. Ведь это так понятно и необходимо – быть рядом и вместе, а если нельзя всегда, то хоть какое-то время насладиться и надышаться общением, чтобы жить полученными мгновениями радости, утешая себя кратковременным счастьем, которое однажды посетило истосковавшуюся душу. Важно, чтобы оно было, желанное единение, когда глаза в глаза и когда узкая девичья ладошка в твоей ладони, тогда оно и останется в памяти надолго, а может быть, навсегда.
Школа – учреждение, где главенствовали задачи учёбы и заповеди комсомола. После неё, набравшись духу, я подошёл к ограде детского садика, куда девушка моей мечты устроилась воспитателем, и предложил ей встретиться на Театральной площади через три дня, которые мне предстояло провести на покосе. Она легко согласилась на встречу, словно ждала подобного предложения и была уверена, что оно непременно поступит.
Надо ли говорить, что те три дня ожидания назначенного свидания составили счастье всей моей жизни? Это было удивительное состояние души, когда человек не живёт, а грезит предчувствиями чего-то необыкновенного и чудесного, чего не было раньше и что вознесёт его на неведомые высоты. С покоса я гнал на велосипеде через главный Уральский хребет, гнал из Европы в Азию по лежнёвой дороге словно на крыльях, виртуозно выруливая по брёвнам. Ангелы охраняли меня в той захватывающей гонке протяжённостью двадцать пять километров.
И вот я приближался к месту заветного свидания. Пространство вокруг меня казалось каким-то потусторонним и отдалённым, живущим своим, обособленным миром. Но здесь-то я сильно ошибался. Шедшая навстречу стайка молоденьких девчонок легко уловила моё душевное состояние.
– Мальчик на свидание спешит! – сказала одна из них, и все прыснули со смеху. Эта реплика прозвучала как гром среди ясного неба. Как?! Неужели все видят и понимают, зачем я иду к Театральной площади, в тот уютный уголок со скамейкой напротив фонтана? Мир перевернулся в моём ошеломлённом сознании, ведь свидание ещё не началось, и что же ждёт меня на нём? Напустив на себя независимый вид, я продолжил шествие на Голгофу…
…В таком смятенном состоянии у влюблённой натуры исчезает стеснительность, она прорывается во всём поведении, облике и взгляде, да и не до манер юному созданию, сознание которого заполнено всепоглощающей страстью. Служебные романы, которые строятся не из расчёта, а по душевному настрою, невозможно скрыть от сотрудников, лучше и не пытаться. На её лице, отмеченном искренностью, было написано всё то, что быстро стало достоянием товарищей и наставников по труду, проникшихся сочувствием к страданиям молодой практикантки. Они и устроили нам свидание, должное положить конец мучительной неопределённости отношений. Операция была приурочена к задуманной в цехе внезапной проверке работы ночной смены: не спят ли там работники вповалку безмятежным сном праведников вместо того, чтобы строго следить за технологическим режимом?
Но едва инспектирующая бригада появилась на КПП-3, как труженики всего завода продемонстрировали готовность к внезапной проверке. Все линии связи были забиты предупреждающими звонками. Естественно, смена здания № 3Б встретила контролёров в порыве трудового энтузиазма. Аппаратчики с озабоченным видом сновали по установкам, без всякой на то нужды крутили вентили и задвижки, пристально разглядывали показания невозмутимых приборов контроля. Зато пособники молодой практикантки свою задумку исполнили блестяще. Ко мне подошли слесарь службы КИПиА Анатолий Помазан, молодой красивый парень, с ним кто-то из прибористов постарше и чуть в сторонке стояла моя поклонница. Неспроста её пригласили на ночь глядя.