Термодинамику и статистическую физику читал Владимир Павлович Скрипов, всегда благожелательный к аудитории и дотошный в разъяснениях преподаватель, худощавый, зорко присматривающий за группой за стёклышками очков. Позже он станет основателем и первым директором академического Института теплофизики, академиком РАН. Мои познания читаемых предметов будущий академик оценил на хорошо.
По прохождении военной кафедры выпускникам присваивалось воинское звание младшего лейтенанта. В моем военном билете были проставлены войска радиационно-химической защиты, затем, с переводом в партийные органы – военно-политическая работа с повышением звания до капитана запаса. Полковник Артюхов вёл на кафедре изучение воинских уставов и строевую подготовку. Студенты уважали его за сановитую внешность, в которой угадывалась напускная строгость. Орлиный профиль, зычный голос и безупречная военная выправка кадрового офицера, казалось, источали командирскую волю. Словом, это был настоящий полковник. Вдобавок ко всему, в недавнем прошлом он служил адъютантом маршала Г. К. Жукова, прославленного полководца, высланного Сталиным в Свердловск на должность командующего Уральским военным округом, чтобы он ненароком не перехватил в стране верховную власть. Эта знаменательная веха из жизни полковника заставляла относиться к нему с особым почтением.
В 1954-м маршал Жуков командовал Тоцкими учениями, на которых сорок пять тысяч военнослужащих и семь тысяч единиц боевой техники в степях Оренбургской области действовали в условиях реального применения атомного оружия.
Взрыв был произведён на высоте трёхсот пятидесяти метров, а через три часа состоялся «прорыв» воинских частей на минимальных расстояниях от эпицентра ядерного взрыва. На занятиях полковник Артюхов уверял нас, студентов ФТФ, что преодоление территории, подвергнутой атомному взрыву, никаких проблем не составляет, о чём мы, физики, имели собственное мнение. Войска прошли по ней как ни в чём не бывало, уверял полковник, и дальше, на захват намеченных позиций. О последствиях тех учений речи тогда не шло, статистика отсутствовала, и сегодня о них остаётся только догадываться. По сведениям, опубликованным в 1990-м, тогда радиационному воздействию в разной степени были подвергнуты семь районов Оренбургской области, в которых наблюдался рост онкологических заболеваний.
А тут как раз, 29 октября 1957 года, Никита Хрущёв освободил маршала Жукова, находившегося в зарубежной командировке, от должности Министра обороны СССР и отправил его на пенсию, обвинив в непартийных методах строительства Вооружённых сил. На очередных занятиях студенты первым делом попросили бывшего адъютанта легендарного маршала поделиться мнением о свершившемся намедни историческом факте.
– Да, случались у Георгия Константиновича отступления от генеральной линии партии, – обратился к воспоминаниям сослуживец опального маршала. – Приведу пример. Как-то у здания военного Округа простая старушка напрашивалась глянуть на спасителя России и поклониться ему до земли. Доложили о ней командующему, но Жуков заявил, что он не обезьяна из зоопарка, чтобы на него приходили глазеть, и ушёл прочь.
– И при чём здесь непартийные методы руководства? – раздался чей-то голос.
– При том, что народ и партия едины, – изрёк полковник известную догму и повёл необученную команду на занятия по строевой подготовке.
На учебном плацу полковой командир преображался. Оказавшись в родной стихии, он весь как-то подтягивался, раздавался в плечах и принимал горделивую осанку. Властный голос рокотал над выстроенными рядами, из-под высокой полковничьей папахи на обученцев устремлялся гипнотизирующий взгляд.
– Рядовой Комаров! Бегом – ко мне! – во всеуслышание разнеслась команда.
Вова Комаров, малорослый и полнотелый, светло-русый паренёк, суетливо потрусил к начальству.
– Рядовой Комаров по вашему приказанию явился! – радостно доложил он, преданно уставившись снизу на высокого командира голубыми глазами навыкате. На роль к фильму о бравом солдате Швейке трудно было бы подобрать более удачную кандидатуру. Ему не требовалось играть эту роль, он её просто и естественно исполнял бы обычными манерами и поведением.
– Черти только являются! Военнослужащие прибывают! Встать в строй! – поумерил полковник Володькину радость. Володька посеменил на отведённое в строю последнее место, по ранжиру.
– Рядовой Комаров! Бегом – ко мне! – раздалась повторная команда, предоставлявшая рядовому шанс исправить допущенную промашку.
К изумлению честной публики, рядовой Комаров в точности повторил свой недавний доклад о явлении рядового высокому начальству. Начальство недоуменно вскинуло к папахе густые чёрные брови и более доходчиво подчеркнуло разницу между военнослужащими и чертями. Замороченный рядовой колобком покатился туда, куда его и послали, – в строй ухмыляющихся товарищей, ожидавших развязки комедийного сюжета. Едва бедолага занял привычное место в шеренге, как в третий раз услышал свою фамилию. Побежал. В затуманенном Володькином сознании то мерещились кривляющиеся черти, то маячила грозная полковничья тень…
– Товарищ полковник! – бодро приступил прибывший к рапорту. – Рядовой Комаров по вашему приказанию… – шеренга застыла в ожидании долгожданного слова… – Явился!
Участники очередного «явления» застыли в немой сцене, отказываясь понимать происходящее…
– Прибыл… – упавшим голосом поправился верный претендент на роль бравого солдата Швейка. Полковник, безнадёжно махнув рукой, молча указал ему на место в строю… После занятий дружки попытались выяснить у Володи причину его непредсказуемого поведения.
– Сам не знаю, как это получилось! Бегу и думаю: только бы не сказать «явился», только бы не сказать… А потом так и говорю… – удручённо объяснялся тот.
– Ты, Володя, никогда не мучайся над тем, чего не надо делать, – заявил Зот Тоболкин, староста группы, пользующийся среди студенческой братии непререкаемым авторитетом, – зато твёрдо знай, что делать необходимо. Тогда никакие черти тебе не станут помехой.
К сожалению группы, наш староста, замечательный товарищ и гражданин страны, не справился с учебной программой и был отчислен из института уже с первого курса.
Физтехи и радиотехи, правофланговые студенческих рядов, жили в прекрасном здании общежития, выстроенном не где-нибудь на задворках, а на центральной улице города. Здесь по субботним вечерам раскручивалась зажигательная танцевальная программа, на которую слеталась студенческая молодёжь, больше девушки. Записи зарубежной эстрады последней моды, популярных в народе советских певцов, для которых были закрыты каналы телерадиовещания, ублажали продвинутую публику. Клавдия Шульженко, Леонид Утёсов, Валерий Ободзинский, Вадим Козин – не имена, а жемчужная нить! Утёсов давал концерт в ресторане «Большой Урал», других звёзд эстрады слушали в записях по радио и на грампластинках. По выходным просторный входной вестибюль общежития был полон радостного волнения и не утихающего гула. Рок-н-ролл, жанр популярной зарубежной музыки, включающий афроамериканские мотивы – блюз, кантри. Быстрый темп, раскованность движений – это рок-н-ролл, исполняемый под электрогитару, саксофон – что может быть более романтичным, уводящим в иные миры, отрешённые от тусклой действительности? Под стать ему – буги-вуги, весёлые, беззаботные танцы, в которых молодые люди погружались в музыку с импровизациями в быстрых движениях ног. Был в моде и фокстрот. В размашистых движениях, когда сам танцор не знает, куда следующим моментом дёрнутся его руки и ноги, молодость отображала скорости космического века, ворвавшиеся в привычные человеческие устои. Стильные танцы подвергались общественному порицанию, но тем слаще был запретный плод. Томное танго располагало к единению пар, к чувственному настрою.
Студенческое общежитие располагалось по улице Ленина, дом № 66, в красивом пятиэтажном здании. Внутренняя планировка строения отличалась добротностью и продуманностью решений. Широкие лестницы, комнаты для занятий, столовая, просторные умывальные комнаты. Не зря общежитие прозвали «десяткой», значит, выглядело оно на высший разряд.
А вот с чистотой и порядком в некоторых жилых комнатах «общаги» творился кавардак. В студенческом приюте велась непрекращающаяся игра в кошки-мышки: санитарные тройки преследовали неряшливых поселенцев, пренебрегающих полотёрством, а те зорко охраняли свои владения, отстаивая проживание в антисанитарных условиях. Обитатели комнаты 206, укладываясь на ночёвку, открывали традиционные прения – кому идти выключать свет? Добровольцев вылезать из-под одеяла и шлёпать босыми ногами по пыльному полу обычно не находилось. Тогда принимались гасить свет подручными средствами: тапочки, ботинки, шапки, тюбики с зубной пастой и прочие подходящие предметы личного обихода летели в выключатель, пока очередной удачный бросок не прерывал электрическую цепь питания. Бывало, что все запускаемые «снаряды», даже подушки, расходовались безрезультатно, тогда задетые за живое метатели все-таки поднимались с кроватей, разбирали груду вещей по принадлежности и, возвратившись на исходные позиции, повторяли обстрел цели. Им надо было начатое дело довести до конца уже из спортивного принципа. Однажды во время упражнений по дистанционному способу управления освещением раздался стук в дверь. Конспираторы вмиг примолкли, создавая эффект безлюдья в комнате.
– Шьём чувяк и бабуш из старых фетровых шляп заказчика, – послышался голос за дверью.
Пароль был правильный. Он сообщался особо доверенным лицам и менялся каждую неделю. Поддавшись на уловку, затворники открыли дверь, и – авторитетной комиссии Студсовета во всей красе предстало захламлённое логово. Вход в него преграждался грудой разбросанных вещей самого различного назначения. Полный провал конспирации! Тайные фискалы из числа комсомольцев-патриотов донесли-таки пароль до руководящей студенческой верхушки. На комсомольском собрании факультета нарушители правил проживания в общежитии были подвергнуты беспощадному разгрому.