ходились шуточками. Но большинство она все же сумела разговорить и наслушалась всяких сплетен и местечковых событий, которые ей не дали ровным счетом ничего, поэтому она была на той же отправной точке своего пути.
Разговор с Зотовым состоялся у нее на его рабочем месте. Впечатление он произвел на нее… нейтральное. Самоуверенный молодой человек, каких немало, с хитрецой и нежеланием идти на разговор по душам. При разговоре также Зотов показался ей чем-то взволнованным. Но потом Эльвира узнала от Галины Владленовны, руководителя службы персонала, что у него на днях родился сын, и решила, что волнение вполне можно списать на это событие. Тем более волнение было как раз радостное.
— А тут такой разговор… Очень любопытно. Очень.
Мужчины, прочесав коридор, скрылись в дверях службы управления проектами. Эльвира проследовала за ними. Зайдя за ними в дверь кабинета, она сразу наткнулась на две фигуры около входа.
Увидев ее в дверях, мужчины как-то странно на нее посмотрели — то ли испуганно, то ли удивленно.
— Вы что-то хотели? — любезно осведомился Зотов, выдавив из себя вымученную улыбку.
Эльвира наметанным глазом сразу же обратила внимание на то, что улыбка была натянута только на губы. Уголки глаз при этом не тронули мелкие морщинки («куриные лапки» — так она их называла), как это обычно бывает у искренне улыбающегося человека. Мышцы вокруг глаз остались неподвижными — улыбка была фальшивая.
— А что вы там шептались? — сделала она сразу выход из-за печки.
— Шептались? Где? Вам показалось, — удивленно и в то же время немного с вызовом произнес Зотов.
— Конечно, заняться нам больше нечем! — ответил второй.
— В коридоре шептались, я слышала.
— Показалось вам, — еще раз повторил Зотов.
— Не смешите мои коленки, — пропищал из-за его спины кучерявый.
— Однако! Как вы говорить научились! Я вас еще раз спрашиваю, — повысила и без того высокий голос Эльвира. — Спрашиваю я. Вы понимаете, как это подозрительно выглядит со стороны? Очень подозрительно. — Отступать она не собиралась.
— Что подозрительно?
Да, начало неудачное. Надо сделать еще попытку.
— Может, порадуете меня все же информацией?
— Да о чем вы? Почему мы обязаны вам что-то объяснять и рассказывать?
— Радовать вас не входит в наши обязанности! — с вызовом выкрикнул кучерявый блондин.
— Дерзко!
Цымдянкин начал испуганно крутить головой на тонкой шее (это был как раз блондин). Он потянулся к шее и ослабил узел галстука (с чего такое волнение, если совесть чиста?). Эльвира обратила внимание, что он, оказывается, прятал за своей пышной шевелюрой оттопыренные уши. Это выглядело нелепо.
Оба инженера под ее испытывающим взглядом опустили глаза в пол. Для Эльвиры это сразу послужило знаком, что они что-то скрывают, что и так, впрочем, ей было понятно. Но почти сразу Зотов, будто спохватившись, уверенно поднял глаза и посмотрел на Эльвиру, не таясь, прямым устойчивым взглядом. «А он не так прост, как могло показаться. Вывести такого на чистую воду будет, пожалуй, сложнее, чем могло показаться сначала», — подумала Эльвира. «Мало того что врет, так еще и пытается это скрыть. Ведь многим известно, что если человек врет, то он прячет глаза. А Зотов, зная об этом, делает прямолинейный взгляд, будто не виноват ни в чем. Ну ничего, разберусь. И не с такими разбирались. Есть еще много других невербальных признаков, как выявить лгущего человека».
Конечно, они врали и что-то скрывали. Это было четко написано на их лицах. Она видела это, но заставить говорить их не могла.
Глава 17
— Владимир, — обратилась Эльвира к Зотову, указывая одним движением глаз на кучерявого блондина, — кто этот героический юноша? Как его фамилия?
— Эльвира, извините, забыл, как вас по батюшке.
— Леонидовна.
— Ну, так вот, Эльвира Леонидовна. Прошу извинить меня, но мне казалось, что вы здесь сторонний аудитор, временно нанятый для службы персонала, и мне не очень понятен ваш тон и наезд на нас.
Она могла бы им, конечно, сказать, что покажет сейчас им стороннего аудитора, что такие вот шушуканья в коридорах ничего более не означают, что они как раз и есть те «кроты», которых она здесь ищет, но по понятным причинам так ответить она не могла. Оставалось только прикусить язык и попробовать зайти с другого входа.
— Я передам Игорю Сергеевичу все ваши доводы и непонимания. Я передам.
— Да ради бога.
Эльвира, вся трясясь от злости, пошла к Завьялову, но его не оказалось на месте.
— Уехал полчаса назад, — сказала ей Людмила, когда увидела ее голову с пышно уложенными волосами в дверях приемной.
Тогда она отправилась к Федосееву. В коридоре на повороте она нос к носу столкнулась с главным инженером Баранцевым.
— Олег Петрович, выберите удобное время, давайте поговорим с вами, — улыбаясь своей лучшей улыбкой, пропела Эльвира.
— Я сейчас уезжаю, — отрывисто ответил он. — Возможно, позже.
— Буду ждать вашего звонка.
Бывший самбист кивнул ей в ответ.
Федосеев, к ее радости, был на месте. Увидев взбудораженную Эльвиру в дверях своего кабинета, начальник службы безопасности очень удивился. Он не ожидал, что кто-то или что-то может так вывести ее из состояния душевного равновесия, что она может так нервничать. Его самого вывести из себя было практически невозможно. Федосеев внимательно ее выслушал, после чего, многозначительно помолчав, сказал:
— Возьмем этих пацанов на заметку.
— Я вот тут подумала, может, еще в бухгалтерию сходить мне? Посмотреть, кто третий?
— В бухгалтерию свернул наверняка Николай Васильченко. — Он остановил ее порыв широким жестом. — Он один там мужчина. А кучерявый блондин, судя по описанию, — Цымдянкин, он входит как раз в наш круг подозреваемых.
— Очень самонадеянный юноша, — прошипела Эльвира. Она, похоже, имела теперь на него зуб.
— Будем вести за ними наблюдение активно. Странно, что с ними Николай там делает? — задумчиво, с присущей ему медлительностью, сказал Федосеев.
— Да.
— Ну, будем искать доказательства. Как сказал Амброз Бирс, доказательство — свидетельство, более похожее на правдоподобное, чем на сомнительное.
— Ну да, — сказала довольная Эльвира, а потом, вдруг спохватившись, спросила: — А кто это такой, этот Бирс?
— Американский писатель и журналист.
— А-аа, — протянула она. — Не знаю такого.
Федосеев развел руками, что означало «мало ли, чего вы не знаете».
Эльвира решила при случае, может быть, как-нибудь, если удастся, если будет время, повысить свою эрудицию. Или просто промолчать в следующий раз и не показывать своей неосведомленности.
Эльвира покинула кабинет Федосеева спокойно и с достоинством.
В это время Ольга, вся на нервах, пыталась делать свою работу. Она весь день до самого вечера так была поглощена своими коэффициентами эффективности, что даже не обратила внимание, что за окном постепенно начало темнеть — сумерки медленно ложились на город. Она заметила, что стемнело, только тогда, когда в ее кабинет вошла Людмила и включила свет.
— Ты как сегодня, с ночевкой, похоже? — всплеснула она руками.
— Думаю, что на последний поезд метро еще успею.
Люда весело рассмеялась:
— Ну, раз шутишь, значит, все в порядке.
— А что остается делать? — Ольга отвлеклась от монитора компьютера и посмотрела на подругу.
Забежала Ирина:
— Ой, можно? — Сегодня к Ольге все бегали без звонка. — Я скинула в общую папку все свои расчеты, посмотрите?
— Да, Ириш, спасибо.
Девушка скрылась за дверью.
— Весело тут у вас, смотрю, — проводила взглядом Ирину Люда.
— Да, прям обхохочешься.
— Может, чайку или кофе хочешь? Будешь? Я сделаю, — с готовностью посмотрела Люда на Ольгу.
— Сейчас не обеденный перерыв уже, вдруг кто зайдет.
— Ты чего вдруг? Кто зайдет? Ирина твоя? Или, может, Тамару Яковлевну свою боишься? — Люда смешливо фыркнула. — И когда тебя останавливало, что не обеденный перерыв?
— Когда-то, может, и не останавливало, а сегодня очень даже останавливает.
— И что же сегодня такого произошло, интересно? — Люда закинула ногу на ногу, готовая слушать.
— Сегодня я на заметке у Завьялова. Явился сегодня собственной персоной ко мне в кабинет. — Ольга вспомнила сегодняшнее утро, и сердце у нее подскочило и поскакало галопом.
— Серьезно?
— Серьезнее не бывает.
— Чего хотел?
— Сама не поняла. Главное то, чего не хотела я! А я не хотела, чтобы он меня застукал за тем, как я волосы укладываю. А он, как ты понимаешь…
— …Застукал.
— Да. Еще как застукал, — обиженно посмотрела в темноту окна Ольга.
— Вашу мамашу… — вытаращила глаза Мила.
Она так смешно это сказала, что обе прыснули со смеху.
— Поэтому, сама понимаешь, обжегся на молоке — на воду дуешь.
— И надолго это у тебя? — вздыхает Люда.
— Что?
— Желание дуть на воду и боязнь отвлечься от работы.
— Наверное, пока не доделаю этот треклятый отчет и не представлю его Завьялову.
— Ладно, тогда не буду тебе мешать. Делай свой отчет. Пойду к себе. Я исчезаю, как сказало бы солнце, — добавила она, сделав изысканный жест ладонью в воздухе, и покинула Ольгин кабинет.
А Ольга снова уткнулась в свой монитор. Хотя, конечно, и не мешало бы размяться — ноги и руки совсем затекли. Сделать гимнастику производственную… Ее воображение быстро нарисовало картину, где она стоит посередине своего кабинета, изгибается в наклоне, вытянув вперед руки, и в этот момент входит… Завьялов. Тьфу ты, не будем искушать судьбу.
Глава 18
Ольга слышала, как за дверями ее кабинета постепенно сотрудники расходились по домам. Шум и гам стихли, и коридор за дверью наполнился вязкой тишиной.
Она отпустила весь свой отдел. Все теперь зависело только от нее самой: ей надо было свести все показатели, рассчитанные ее сотрудниками, воедино. Вадим Пономарев еще днем настроил ей все макросы, спасибо ему за это. Вообще, очень хороший специалист в своей области, без его помощи она бы здесь и за год точно не справилась.