Через секунду оттуда раздаётся негодующее драконье рычание.
— Попали в дракона судьи, — предупреждает кто-то.
— Ждите великой мести!
— Мстя моя страшна! — ревет преподаватель, отвечая мощной струей огня.
Понимая, что перешел границы, и вошел в азарт, останавливает дракона, и тот зависает в воздухе, пахнущем гарью.
— А ну прекратили безобразие! — орёт он, хотя ему самому только что понравилось зажарить очередное ядро на лету.
Драконы довольно рыкают, когда студенты останавливают их на полном «скаку».
Моя дракониха, Княгиня Веллеса решает, что я недостаточно активен, и начинает мотать головой, подбрасывая меня в седле.
Я кое-как удерживаюсь, не упав в облака или мимо — на землю.
Конечно, мне Перун подарил дар регенерации, и я быстро соберу себя по костям с земли, но не хотелось бы делать это прилюдно.
— Веллеса, успокойся, девочка моя красивая, я ж не горю! — утешаю её, но она явно хочет, чтобы горело.
Такие они драконихи — бабы, что с них взять. Хотят, чтобы вокруг них всегда полыхало.
Я так много уделяю внимания княгине, что не успеваю заметить опасность.
И тут сверху:
— Трубецкой, вали оттуда!
Я смотрю, как огромный, дымящийся огненный шар летит прямо ко мне.
— Лови! — кричу я драконихе.
Веллеса рычит в ответ недовольно, и я понимаю, что она мне отвечает:
— Сам лови!
Я поднимаю руку с огнезащитной перчаткой и хватаю ядро. Оно такое горячее, что костюм чуть не начинает дымиться, но я бросаю его обратно в воздух — туда, откуда прилетело.
— Вот это подача! — орёт Серёга, уворачиваясь, а его дракон извивается под ним куда лучше. Ядро летит дальше и попадает в ворота.
Гол. А ворота — деревянные. Они вспыхивают как спички.
— Тренировка на сегодня закончена, князья! — оптимистично сообщает судья. За его спиной ворота догорают, а драконы радостно ревут, распугивая местных ворон.
Медленно спускаются на парковку, где оставляют нас. Сами же поднимаются в небо у улетают в пещеру, где у них «гараж».
— Ты чуть не упал! — ревет кто-то из ребят. — Если бы не твоя новая броня их мышц, точно бы рухнул. Месяц бы лежал в лечебнице!
— Ну и лежал бы, — там сестры милосердия красивые, — говорю с привкусом сладострастия на губах.
— Эй, тебе всего пятнадцать. Молоко еще на губах не обсохло, — слышу рык преподавателя.
Если бы он знал, какие усы и борода у меня за ночь вымахали, то не рассуждал бы о возрасте, — проговариваю мысленно.
— Ага. У князя Трубецкого вместе с телом женилка выросла, вот он и рассуждает о сестричках, — ввинчивает князь Шереметев и гогочет.
Пристально смотрю на него.
Ничего, мы с тобой еще сочтемся за эту шутку.
Злюсь и запускаю нить огня, она опаляет Шереметеву пару волосков на бороде.
— Дмитрий Тимофеевич, у тебя теперь борода не растет, так ты решил все бороды извести⁈
— Я? Помилуй, боярин, — про себя же думаю: ' Вот придет Петр Первый, он-то и займется вашими бородами!' Цыкаю с самодовольной улыбкой.
Заходим в раздевалку, где оставляем форму. Принимаем душ, и переодевшись, топаем на следующую пару.
В коридоре меня облепляют девчонки, все до одури хотят знать, как я изменился.
Понимаю, если бы я похудел, то мог бы дать рецептик. А тут наоборот, в великана — старшекурсника превратился одним махом.
Глаза девичьигорят сильнее, чем у наших тренировочных драконов на тренировке.
— Слушай, рассказывай, — настаивает боярская дочка Марина, оборотница с боевого факультета. — Ну как твои родители отреагировали, когда ты утром проснулся мужиком? Настоящим! Вдвое больше, чем накануне!
Прозвучала фраза двояко, я и был мужиком, когда ложился спать! Но поправлять Маринку не стал.
— И кое-где втрое! — подхватывает Аня, хихикая и подмигивая.
Остальные подхватывают её смех, а я драматично вздыхаю, будто сейчас выдаю трагедию, достойнуютеатра.
— Красава! — девчонки хором хлопают в ладоши, и я вдруг чувствую себя князем, вернувшимся из военного похода, хотя я туда еще и не ходил.
— Теперь-то понятно, почему на тебя все девчонки школы «Московия» глазеют с восхищением! — слышу у себя за спиной мужской голос. А я-то думал, куда сегодня все оборотницы подевались, а они за князем Трубецким бегают. Девчонки, а вы не думали, что у Дмитрия Тимофеевича дар прорезался? И вы за ним не по своей воле хвостом ходите с самого утра.
— Какой? — спрашиваю в голос.
— Он научился за ночь управлять монстрами?
— Получил дар приручителя оборотней?
— С женщинами научился обращаться как следует! — хохочет друг — некромант.
Толпа красавиц моментально рассасывается, никто из них не хочет осознавать, что их приручили, и я освободившийся из сладкой неволи, направляюсь к товарищу.
— Ловко ты с ними разобрался! — хвалю друга.
— Ты тоже научишься. Какие твои годы.
— Интересно, какой он? — спрашивает Оболенский, когда мы идем в терем-стряпню на обед. После пары по файерболлу я голоден как медведь после спячки, все мои мысли о еде, поэтому не сразу понимаю, о ком речь.
— Кто он?.. — спрашиваю тихо.
— Артефакт, который нам предстоит найти, — понизив голос сообщает друг-некромант.
Я пригласил его сегодня пойти в леса голодающих кланов вместе со мной и честной гоп-компанией бояр из «Московии», в которой я мало кому доверял.
А вместе с другом детства мне было немного спокойнее.
Мы вошли в терем, и краса в алом сарафане уставилась на меня, позабыв о своих пирожках.
— Ты сегодня нарасхват у девчонок, — рассмеялся князь.
— Если бы ты за ночь вырос на тридцать сантиметров, и в объемах мускулатуры увеличился вдвое, к тебе бы тоже были прикованы взгляды всех любопытствующих.
— Ну да, особенно женщин. Вот они бы тебя потрепали, чтобы ты им раскрыл секрет сыворотки, которую принял на ночь.
— Это тебе не настоя на молодильных яблоках.
Очень хочу рассказать другу, что было безумно больно, когда мышцы росли, но воздерживаюсь от изливаний душевных.
— Красавица, — нам по одному пирожку с мясом ягненка, — заявляет Оболенский, когда до нас доходит очередь. Голос у него такой тошнотворный, с сексуальной хрипотцой.
Девушка не сводит с меня глаз, и я небрежно киваю.
Теперь могу позволить себе вести себя как первый сноб школы.
Склоняюсь к ней, вывожу пальцем на ее руке цифру «40».
Она нервно сглатывает слюну и открывает рот, чтобы уточнить количество провизии.
— Сорок, — отвечаю спокойно, и впервые мой голос не ломается, он звучит как взрослый мужицкий.
Ничего себе!
— За-чем так много? — заикаясь, спрашивает красавица с алыми щечками.
— Понимаешь, организм у меня растущий, процесс роста еще не завершился, я готов хоть оленя съесть живого. Прямо сейчас. Эй вы, давайте мне сюда жаркое из туши оленины! — гаркаю я на всю столовую, и студенты шокировано глядят в мою сторону.
После метаморфозы с моим ростом и взрывом на экзамене никто не смеет перечить и задавать лишние вопросы.
— Скажи что-нибудь воодушевляющее, — говорю девчонке. Звучит издевательски.
— Ты про пирожки? — спрашивает неуверенно.
— А то! Про них, конечно.
— Мне нужно срочно поставить новую партию. Я как раз успею к моменту, как вы барин соизволите отобедать.
— По рукам! Кстати, пирожки у тебя, лучшие во всей округе. Что там в округе? Во всей Московской Руси.
Девушка подает нам два пирожка, а сама убегает на кухню. Мы же с князем топаем к столам, занимаем лучший, сгоняя с него малолетних студентов — первокурсников.
— Ты чего с ней заигрывал? — усмехается друг, она же тетка уже, и мужик у нее имеется.
— Мне нет до нее дела, — цежу сквозь зубы. Она — барышня моего врага, поэтому лучше держать ее близко, чтобы знать его планы, в случае чего.
— А зачем тебе столько еды? Ты и сейчас растешь? — смотрит с ужасом на мою изменившуюся фигуру.
— Нет. Я не расту больше. Достаточно и этого, — тычу себя пальцем в грудь. — Там, куда мы сегодня направляемся шибко голодно. Так что лучше с собой иметь воду и еду, чтобы не добавлять проблем местным.
— Если они хотят получить нашу помощь, то должны оказывать нам всяческую поддержку, кормить хотя бы и поить.
— Не всё так просто. Вот артефакт добудем для них, и возьмем после плату.
Уплетаю борщ, после расстегай и курник, запиваю пенным квасом.
— Ты действительно много ешь! — усмехается Оболенский.
— Что же, большому кораблю сегодня отправляться в большое плавание. Еда не помешает.
К нам направляется студент — доставщик с корзиной пирожков с рыжей бородкой. Когда он подходит чуть ближе, замечаю у него в бороде фиолетовые пряди волос.
Упс. Очередная жертва моего эксперимента.
Хочется надеяться, что еду он принес, не дотронувшись до нее.
Браток ставит корзину закрытую на наш стол и смотрит на меня исподлобья.
Глаза его сверкают молниями, и я не выдерживаю, хватаю парня за плечо, крепко сжимаю.
— Если ты чего добавил сюда, вернусь, не пощажу! — рычу в его сторону.
Смотрит на меня злобно.
— Я похож на дурака? Вся школа знает, что вы сегодня в поход выдвигаетесь. Кто же в дорогу будет пакостить своим? Я разве на гниду продажную похож?
Выдыхаю.
Хочу извиниться, но не пристало князю просить прощения у челяди. Понимаю, что сейчас раздражаю здесь многих своим высокомерием. Несмотря на то, что собрался сегодня совершить благородный поступок, найти воду и еду для народа.
На меня глядят десятки глаз, голодных до информации, и я знаю, что должен толкнуть речь. Прочищаю горло, сдержанно произношу:
— Я обязательно найду обратное зелье, чтобы исправить то, что случилось помимо моей воли, — показываю рукой на бороду доставщика.
Онотрицательно качает головой.
— Барин, не стоит извиняться, — треплет пальцами бороду, — я уже привык. Мы даже группу рыжебородых ребят собрали, копья метаем вместе. Фактически, ты подарил нам возможность дружить по интересам — по физическому недугу, — ухмыляется.