Лес, этот живой, дышащий кошмар, казалось, не знал жалости. Всё вокруг было поглощено одной идеей — выжить любой ценой. Уничтожить другого — но выжить самому.
Лес дышит жизнью и смертью одновременно, превращая каждое мгновение в борьбу за существование. Здесь каждое создание — от мельчайших насекомых до гигантов в терракотовых доспехах — жило по строгому, жестокому закону — ешь, пока тебя не съели.
Притворись, замри, выждай момент.
Когда жертва расслабится — подкрадись, вонзи яд, парализуй.
Захвати, сверни в кольца, подтяни ближе к себе, проглоти.
Всё это происходило так быстро, что казалось, будто лес был устроен специально для театрализованных убийств, где каждый акт завершается ужасающим «кушать подано».
Всё как в жизни!
Кто-то создал этот лес на манер большого мира.
К ночи правила менялись. Температура падала, и на смену дневным хищникам приходили ночные охотники — быстрые, тихие, ещё более смертоносные. То, что было хозяином днём, ночью становилось жертвой, растворяясь в круговороте пищевой цепи. Казалось, беспомощным существам не оставалось шансов… но иногда именно они умудрялись ускользнуть, неожиданно переворачивая ситуацию.
Надеюсь, мы войдем в эту статистику.
Нам поможет сам лес.
— Мы используем его же оружие против него! — радостно восклицаю я, видя, как ночные обитатели пожирают тех, что властвовали здесь ночью.
— Когда этот русский лес стал таким опасным? — выдохнул Голицын, остановившись на мгновение.
Все оглядывались вокруг, словно надеясь найти ответ в тенях между деревьями. Но там только звуки — тихие и громкие, жуткие и завораживающие.
— Когда кто-то решил, что людям здесь не место, — зло прошипела Алиса, её взгляд искал невидимого врага среди шевелящихся кустов.
Она была права.
Это не была природная эволюция, это был хаос, созданный чьей-то волей.
Кто-то захотел, чтобы этот лес стал ловушкой. Джунглями, где никто, даже сильнейшие, не могли чувствовать себя в безопасности. Здесь человек был лишним звеном.
— Но люди простые приходят в лес, чтобы собрать грибы, ягоды, на охоту за дикими животными. Для людей лес — это дополнительный источник питания, особенно в голодные годы. Кто-то намеренно отрезает их от еды. Кто-то хочет народного бунта от голодных людей?
— Кто бы это ни сделал, с какой целью бы он это не сделал, он сильно постарался, — хмуро проговорил один из бойцов. — И его цель была ясна: никто, кто войдёт сюда, не должен выйти живым.
— Ну, нас с вами это не касается, — усмехнулась Алиса, нервно сжимая кинжал. — Мы не просто выживем. Мы найдём того, кто это сделал, и заставим его пожалеть.
Её голос звучал твёрдо, но даже она понимала: лес был сильнее нас всех.
Чтобы победить, нам придётся быть хитрее, быстрее и безжалостнее, чем любая тварь, обитающая здесь.
— Мы используем свой ум и их силу! –подтвердил мои слова боярин Романов, а потом обратился не к нам. — Суль, есть идея? — неожиданно громко сказал он, и мы изумленно уставились на него.
— Ты чувствуешь ее присутствие?
— Могу вызвать…
— Понятно!
Солнце давно закатилось за горизонт. На небо выкатилась блестящая серебристая луна. Само же небо сейчас было чернильным.
— Смотрите! — Алена указала рукой на небо, и мы увидели, что оно все исчерчено сеткой из тонких красных неоновых линий, в центре их пересечений виднелись красные фонари.
Глава 30
— Неужели это то, что я думаю?
— Ад, посланный на землю?
— Выглядит зловеще.
— Они хотят испугать нас, чтобы мы совершили ошибку.
— Посмотрите! — Оболенский показывал в небо. — Сетка соткана наверху, она создает купол, но проекция на фонари идет от земли, от верхушек деревьев!
— Бинго. Кажется, мы нашли, каким образом они закрепили купол.
— Нужно забраться на верхушки деревьев и сорвать крепления.
— Добро пожаловать в ад! — усмехнулся кто-то из ребят. — Вы же помните о тварях, кишащих в этом лесу?..
В подтверждение его слов, из кустов с неожиданной быстротой вырывается уродливый зверь — смесь собаки и медведя, лишённый шерсти, с морщинистой кожей оттенка ржавчины. Его мощные лапы с искривлёнными когтями загребают землю, а пасть, полная грязных, желтоватых клыков, разверзается в злобном оскале. Глаза твари — красные, как раскалённые угли, выпученные, будто готовы выпрыгнуть из орбит, — смотрят на дружину с голодной яростью. Кажется, этот зверь соткан из злобы и желания уничтожить нас.
Прежде чем кто-либо успевает среагировать, зверь нападает на Романова, стоящего к нему ближе всех.
Челюсти монстра с жутким хрустом смыкаются на ноге парня, впиваются в плоть. Иван вскрикивает от боли, теряя равновесие и падает на землю. На мгновение всё словно застывает, пока тварь сжимает его ногу, а её бешеная слюна капает на землю, оставляя влажные пятна.
Следом за одной тварью из кустов появляются другие. Хватаем толстые палки с земли, начинаем отгонять их. Ударяем по носу уродливых собак. Из их пастей текут тягучие слюни, на клыках остаются яркие алые пятна крови.
Точно не нашей. Значит, до нас кого-то покусали.
Звери мотают головами, в их глазах злоба. Грязные когти скребут землю, готовятся к прыжку.
Но на этот раз мы наготове.
В нас уже двое раненых, мы не можем рисковать.
Крики и рычание разрывают воздух.
Каждый удар палками или камнями отгоняет полусобак, но ненадолго.
Они кружат как ревущие шакалы, словно ждут момента, чтобы атаковать снова.
Романов, прижимая раненую ногу, с трудом сдерживает стоны, стискивает зубы, истекая кровью.
— Наложите жгут, — просит Алиса. Но все заняты, и Алена ползет к боярину на помощь.
— Ты бледный, — жалеет его девушка. — Не двигайся, я сделаю тебе больно. Но нужно остановить заражение.
— Суль! — только прошипел Романов, глядя не в небо, а под ноги себе.
— Держитесь вместе! Не давайте им окружить нас! — выкрикнул Голицын, сжимая в руках толстую ветку. Он махал ею перед мордой ближайшего уродца, заставляя того пятиться.
И тут среди хаоса раздался вой.
Громкий, протяжный, заставивший всех — людей и тварей — замереть.
Из леса вышли волки.
Огромные, худые, с серо-черной шерстью, их глаза светились желтоватым светом, будто внутренняя ярость готова вырваться наружу. Вожаки оглядели поляну, их пасти приоткрылись в хищных оскалах.
Полусобаки напряглись, вздыбив свои короткие грязные загривки. Они явно не ожидали такого поворота. Волки не нападали сразу, словно оценивая, кто перед ними — враг или добыча.
Неожиданно самый крупный из волков рванул вперед, вцепившись в шею ближайшего полусобаки. Остальные последовали его примеру. Рёв и звуки схватки наполнили лес. Полусобаки завыли, отступая, но волки не давали им уйти, бросаясь в ожесточенную погоню.
— Это наш шанс! Уходим, быстро! — крикнул Мик, подхватывая Шереметева под руку.
Дружина бросилась прочь, не оглядываясь.
Нас преследовали лишь звуки борьбы, которые становились всё тише. Волки увели полусобак за собой, оставив людей живыми… пока.
Романов зашипел от боли, но шагал, стиснув зубы. Его нога была в плохом состоянии, и всем было понятно, что без помощи он долго не протянет. Но для того, чтобы получить помощь, мы должны были выбраться из ловушки, предварительно уничтожив врага и вирус. Иначе, наша миссия была бы провалена.
— Нам нужно найти безопасное место и обработать рану, — сказала Алена, глядя на кровь, стекающую по его сапогу. — Если инфекция уже началась, мы можем потерять его.
— Потерять? — переспросил Голицын с мрачным выражением. — Мы этого не допустим. Он выживет, не заразится и нас не заразит!
— С такой раной? И без лечения? — пробормотала Алена, но тут же осеклась, поймав на себе взгляды остальных.
Парни двигались быстрее, надеясь, что лес даст хоть какое-то убежище. Но он уже показал, что не прощает слабых.
Дальше всё было как в кошмарном сне — мы пробирались через непроходимый лес с кустарниками, и они царапали нас и кусали.
Боль, голод, страх — всё ушло.
Сознание отключилось.
Мы выживали сейчас.
Вокруг царила темень и нас вели вперед красные фонари в небе. Едва мы прошли заградительную стену из кусающихся деревьев и кустарников, как оказались на очень гладкой и вонючей почве, она уходила из-под ног, норовила уронить.
Мы шли очень медленно, будто по ледяному полю.
— Мох?
Мне показалось, кто-то у меня за спиной. Я достал из кармана зажигалку и посветил.
Увидел несколько пар кроваво-красных светящихся глаз.
Потом я повернулся, чтобы идти вперед и услышал неприятный звук.
Не хотелось сильно светить здесь, указывать бойцам свое местоположение, но пришлось.
Дальше мы не могли пройти.
Под ногами стелился скользкий, покрытый влагой мох, источающий удушливый гнилостный запах.
Каждый шаг норовит сорваться в занос, заставляя огромных бойцов преследующих нас едва ли не ползти, чтобы удержать равновесие. Лес вокруг словно дышит нашим страхом, наполняя воздух зловещими шорохами и хрипами.
Впереди, как непреодолимая граница, тянется гигантская паутина, раскинувшая свои смертоносные сети на огромной площади — по крайней мере, метров двести в поле видимости.
Толстенные волокна, словно сплетённые из стальных тросов, блестят в тусклом свете, словно, предупреждая нас, что ни одно живое существо не пройдёт здесь…
На сети висят несколько паучих, причудливо огромных и мрачных. Их тела, покрытые густыми волосками, местами блестят жирным блеском, будто обработаны смолой.
Один из пауков спаривался с массивной паучихой, что извивается в странном ритуальном танце, подрагивая лапами. Её гладкое блестящее брюхо вздрагивает, а рядом в ожидании застыла вторая паучиха, терпеливо дожидаясь своей очереди.
Зрелище настолько сюрреалистичное, что кто-то из группы едва слышно бормочет:
— Надо же, какие ненасытные…
Тишина в лесупугающая, как будто сам лес наблюдает за путниками, решая, кто станет следующей жертвой паучих — бойцы или мы.