[против них] никто не возражает239.
Формальные ограничения уличной торговли существуют240, но не соблюдаются строго241. Тем не менее торговцы вынуждены «договариваться», иначе им не справиться с этими ограничениями: ничто не защитит от угрозы неожиданной полицейской проверки, рейдов и заключения. Привычный способ избежать наказаний и обезопасить свою торговую точку – дать взятку полиции или городским властям242. Координация и управление практиками обеспечения благосостояния происходит «в среде государственного вмешательства»243 и, таким образом, не осуществляется «за пределами государства» – скорее, эти процессы связаны с государством «гибридными отношениями <…> пронизывающими обе сферы в <…> производстве пространства»244.
Дело не ограничивается взяткой. Торговцам приходится следовать и другим правилам, которые объясняет предприниматель, владеющий двумя продуктовыми лотками на базаре Бегам:
Я здесь каждый день с 15:30 до полуночи. Я договариваюсь245 с дорожной полицией. Но здесь мне не разрешают ставить лоток до 15:30, потому что по утрам ВИПы – министры и судьи – едут по улице Джавахарлала Неру. Я рисковать не берусь246.
Другие справляются с ограничениями, игнорируя их или нарушая. Владельцы магазинов часто выставляют лотки с товарами на прилегающей территории несмотря на официальный запрет (обусловленный тем, что загромождение сокращает число парковочных мест и затрудняет проезд в узких переулках). «Бессмысленно штрафы поднимать, они на следующее утро опять товар на улицу выставят»247.
Ил. 2. Ганеш Чатурти, один из наиболее энергичных фестивалей на всем базаре, празднуется одиннадцать дней. На многих улицах и перекрестках возводят временные деревянные храмы (пандалы), что вынуждает автомобилистов перестраивать свои маршруты как минимум на три недели
Уличные пространства часто занимают политические, религиозные и другие культурные перформансы и репрезентации. Можно выделить два типа апроприаций: первый – постоянная трансформация физического пространства, вызванная возведением зданий; второй – временная трансформация, происходящая в дни религиозных фестивалей или политических выступлений. Возведение храмов, мечетей и других религиозных структур – процесс, развивающийся по экспоненте. Он захватывает все больше уличного пространства и часто сопровождается столкновениями религиозных и государственных служб248.
С одной стороны, возведение религиозных зданий выражает желание людей совершать религиозные обряды недалеко от дома и работы, с другой – очерчивает ареал влияния той или иной религиозной группы249.
К временным формам пространственной апроприации можно отнести религиозные фестивали, церемонии поклонения (pujas) и особые, публичные части свадебных празднеств (baraatis). Они происходят публично и занимают отдельные отрезки улиц на определенный период времени (ил. 2 и 3). Данные, полученные из интервью, подтверждают, что на базаре Бегам к таким апроприациям относятся благосклонно, поскольку бóльшая их часть – традиционные праздники с долгой историей250.
Вышеуказанный анализ четырех механизмов пространственной апроприации показывает, что ни один из них нельзя считать главенствующим. Скорее, акторы, желающие использовать уличное пространство, могут или должны задействовать несколько механизмов сразу. Сравнительно малая часть акторов обладает привилегией – постоянно закрепленным местом, которое не сменяется в течение дня. За день один уличный угол могут использовать и два, и три пользователя (или даже группы пользователей), например утром здесь кормят скот, в полдень паркуют транспорт, а в послеполуденное и вечернее время – торгуют едой.
Эти дневные ритмы отражают важный принцип предлагаемых нами совместностей – вышеописанные механизмы позволяют максимуму пользователей использовать физическое пространство для тех или иных целей. Они не проводят строгие территориальные границы и не опираются на конкретные группы как на единственных апроприаторов – хотя именно эти два параметра Элинор Остром обозначает как неизбежно необходимые для создания успешных ресурсов общего пользования251. Описанные механизмы скорее учреждают иерархию захватчиков, определяя доступ к наиболее выгодным точкам пространства. Таким образом, апроприация физического пространства, увиденная как первое измерение процесса производства совместностей, – коллективная, но высокоиерархизированная сфера.
Ил. 3. Пандалы праздника Ганеш Чартурти изменяют физическую среду и восприятие пространственных отношений
Далее обсудим, как акторы воспринимают пространство и как предложенные ими концептуализации взаимодействуют с пространственными рационализациями, которые обозначены теми, кто действует «за пределами» физической территории рынка.
И методы использования физического пространства, и разные его концептуализации постоянно оспариваются и учреждаются заново. Представления людей об уличном пространстве вовсе не обязательно сводятся к общедоступному и открытому публичному пространству, поскольку такое понимание основывается на «конкретной конфигурации „общего“, появившейся на капиталистически-демократичном Западе»252. Прежде чем британская администрация колонии привила здесь идею «общественного пространства» (public space)253, внешний мир представлялся индийцам неблагожелательным – они видели его исключительно на контрасте с безопасной и уютной домашней обстановкой, и это различение было особенно важным для представителей высших каст254. Но и в колониальный период это различение сохранялось – во многом оттого, что за пределами домов всем заведовал колониальный правитель255. Несмотря на живучее представление о неуютном внешнем мире, некоторые представители городского среднего класса были расположены к современному колониальному городу и обещанной им свободе256. Если мы принимаем во внимание эти исторические перемены, то понимаем и то, что консенсус насчет единого представления о пространстве в индийском городе – невозможен. Концепция общественного пространства – лишь одно из многих возможных пониманий пространства. Вышеописанные способы апроприации постоянно конфликтуют с государственным проектом производства упорядоченных и формализованных общественных пространств, которые позволяют разделять способы использования городской среды и обеспечивают непрерывное движение транспорта и людей. Городские власти считают хаотичными коммерческие пространства подобные базару Бегам. И планировщики отвечают на хаос выпуском новых предписаний и пространственных ограничений, которым должны следовать уличные торговцы257, а также разработкой новых рекомендаций по зонированию258, которым активно противостоят группы, использующие уличное пространство. Аналогичные столкновения наблюдаются и в случаях управления дорожным движением. Обозначив одностороннее движение, городские власти стремились упорядочить движение и облегчить жизнь владельцам моторизованного транспорта; эту попытку саботировали владельцы магазинчиков, и уже спустя неделю власти вынужденно отказались от этой инициативы259. Более того, подвальные помещения в новых зданиях, согласно предписаниям считающиеся парковками, продолжают сдавать и продавать для коммерческого использования. Эти практики можно считать отказом повиноваться правилам, которые были выработаны на уровне администрации и не создавались самими участниками. Но Кавираж предполагает, что у этих практик есть «концептуальные импликации», то есть в них сокрыты разные представления о пространстве: те, кто навязывает правила, сообразуются с представлением о современном, упорядоченном и цивилизованном городе, а те, кто отказывается подчиняться, самим фактом нарушения доказывают, что представляют пространство иначе260. Таким образом, акт неповиновения – отказ принимать репрезентации пространства как «идеальной тотальности», создаваемой технократами, городскими планировщиками и архитекторами261.
Переговорный процесс по поводу разных способов абстрагирования пространства – ключевой компонент практик производства совместностей. Пусть он не закреплен за конкретной группой и неразложим на отрезки линейно продвигающегося процесса, все-таки это коллективное усилие по противостоянию концептуализациям пространства, нацеленным на от