275.
Практически половина населения Южной Кореи – 25 млн человек – проживает в масштабной агломерации Сеула277. Всего несколько десятилетий назад Корея была преимущественно сельской страной, однако к сегодняшнему дню стала в основном городской: это подтверждают бесчисленные комплексы апартаментов, отбрасывающие длинные тени на землю. Тем не менее куда более значимо может быть то, как эти башни оттеняют жизни простых корейцев. Апартаменты – не просто наиболее желанная форма жилья, но и самый продаваемый товар, если мы возьмемся оценивать инвестиционную стоимость объектов.
Государство и поддерживаемые им конгломераты принялись развивать рынок апартаментов, надеясь ответить этим на недостачу жилых объектов, с которой город столкнулся во время быстро проходившей индустриализации, вызвавшей взрывной рост городского населения. Согласно Кваку, количество сельских мигрантов, заполнивших лачугами значительную часть Сеула, изрядно выросло – от 3 млн 250 тыс. в 1963 году до более чем 10 млн в 1998‐м278. Комплексы апартаментов обеспечивали жильем зарождающийся средний класс, но для их возведения требовалась свободная территория. Ее высвобождали, снося бульдозерами ветхое жилье, – что обнажило жестокие реалии южнокорейского общества.
В 1997 году Международный валютный фонд принудил южнокорейскую экономику к реструктуризации, тем самым обеспечив почву для расцвета неолиберализма279. Мегаполис, ставший экономической динамо-машиной для обеспечения целой страны, был вынужден сместить фокус с производства на финансовые инвестиции в землю и жилое строительство280. Если в 1980‐х возведение апартаментов обеспечивало приверженцев фордистской экономики желанным и современным жильем, о котором мечтал средний класс, то крупный редевелопмент, происходивший после 1997 года и приведший к возведению еще более роскошных апартаментов, был призван поднять инвестиционную стоимость возводимых объектов. Спекулятивные инвестиции на южнокорейском рынке недвижимости вызвали серьезный кризис в сфере жилья. В промежуток с 1963 по 2007 год цены на землю в Сеуле выросли в 1176 раз, на продукты потребления – в 43 раза, в то время как заработок горожан – всего в 15 раз281. Этот тренд позволил заработать владельцам собственности и в то же время значительно ужесточил условия проживания для бедных квартиросъемщиков. До начала 1990‐х группы с низким доходом жили в трущобах, где могли хоть сколько-то справляться с бедностью, обращаясь к доверительным связям внутри сообщества. Тем не менее большинства этих сообществ уже нет. Ареалы обитания бедных стали невидимыми и фрагментированными – процесс запустили в конце 1980‐х, отбирая у городских низов не только возможность реализовать экономические потребности, но и сами общественные отношения282. Более 200 тыс. жителей Сеула не могут позволить себе арендовать подходящее жилье и вынуждены обитать во временных жилищах (precarious places).
В таких условиях и начался эксперимент по коммунальному проживанию в самом сердце Сеула; три бывших студенческих активиста чуть старше 30 лет взялись за проект в 2008 году. Они сделали арендованную квартиру коммунальной и стали приглашать новых постояльцев. В то же время они лишили себя права эксклюзивно распоряжаться jeonse (залогом), который они заплатили, чтобы арендовать дом283. Необходимые 120 тыс. долларов им удалось собрать, вложив все общие сбережения (40 тыс.) и взяв заем на недостающие 80 тыс. Каждый из обитателей сделал равный вклад в bundamgeum (общие траты) независимо от того, сколько он вложил в фонд залога284. Эта финансовая схема, запущенная друзьями-активистами, также отражала их марксистское стремление создавать общее (the common), которым могут пользоваться и вносить вклад в которое могут все жители коммуны в зависимости от их возможностей и желаний.
Чем больше «гостей» появлялось в Бин-Зиб, тем больше становилось съемных домов. В течение года запустились еще три дома. Производство совместности в Бин-Зиб увеличилось в масштабах: она обрела два коммунальных подразделения, или институциональных компонента. Первым стал коммунальный фонд/банк под названием Бин-Го. Банк не был напрямую связан с членством в Бин-Зиб и принимал вклады от каждого, кто соглашался с его базовыми ценностями и был готов вкладываться в залог за дома. В то же время Бин-Го равномерно распределял объем общих трат между всеми домами.
Бин-Го предлагает вкладчикам зарабатывать по 3 процента285 и выдает займы каждому дому по ставке в 6 процентов. Оставшиеся 3 процента переходят в общий фонд, который позволяет создавать больше домов Бин-Зиб, а также поддерживать общественные движения и сообщества единомышленников. Что, пожалуй, еще важнее – Бин-Го создал ситуацию, в которой каждый член Бин-Зиб располагает такими же правами, как и любой другой независимо от того, сколько он/она вложили в проект. Это также помогло сообществу Бин-Зиб выдержать самые разнообразные фискальные проблемы. Один из жильцов сформулировал это лаконично: «И пусть люди постоянно заезжают и выезжают, контракты подписывают и разрывают – мы смогли мягко справиться с финансовыми проблемами за счет Бин-Го»286.
Вторая новая институция – кофейня под названием Бин-Кафе. Несколько долгосрочных арендаторов Бин-Зиб основали ее в 2010 году, позиционируя кафе как пространство, позволяющее здорово проводить время и заниматься творчеством (и при этом зарабатывать). Несмотря на то что изначальное предложение не получило от резидентов широкой экономической поддержки, малая группа настояла на своем решении и открыла кофейню. На сегодняшний день Бин-Кафе – узловая точка для сообщества Бин-Зиб и соседних районов. Кафе обслуживает и жителей Бин-Зиб, и обычных жителей Сеула – как делают любые другие кофейни. Оно также служит площадкой для проведения общественных событий: от маленьких встреч до семинаров и конференций. Некоторые события (например, фестивали и блошиные рынки) проводятся жителями близлежащих районов и владельцами соседских магазинчиков.
Со временем эксперимент, начавшийся с одного дома, стал настоящей деревней, в которой разместилось порядка 50 долгосрочных арендаторов, занимающих 8 домов. В настоящий момент банк Бин-Го, распоряжающийся чистым ликвидным активом (net asset) в 240 тыс. долларов, собранных более чем с 200 участников, поддерживает 8 домов Бин-Зиб, кооперативное кафе, которым владеют жители, а также 5 сообществ за пределами Сеула, которые придерживаются схожих (если не аналогичных) взглядов на дома как совместности. Соответственно, Бин-Зиб не только создал соседское сообщество, но и смог расшириться и вместить несколько сетей, в которые входят сообщества и общественные движения из других городов и регионов. Более того, они смогли сделать это, избежав централизующих эффектов открытой политической идеологии, формулирования программы или создания бюрократической структуры.
Следующий раздел мы посвятим экспликации методов Бин-Зиб, рассмотрев автономистскую теоретизацию «общего» (the common) параллельно с общей теорией «совместностей», изначально предложенной Элинор Остром287.
Как определили редакторы этого сборника, теория совместностей предполагает три конституирующие части: «а) общие ресурсы, б) институции (то есть практики производства совместности) и в) создателей совместностей (commoners), вовлеченных в производство и воспроизводство общих ресурсов»288. Несмотря на очевидные сходства, теорию «совместностей» (commons) следует отличать от теории «общего» (the common). Роджеро отмечает, что «совместности» (всегда во множественном числе) «обычно определяются как что-то существующее в природе»289; он также говорит, что это «представление в духе Поланьи». С другой стороны, понятие «общего», разработанное автономистами марксистского толка, придает большее значение тому, что не только материальное становится общим благом, но и идеи, знания, аффекты и методы коммуникации290.
Следующие абзацы мы посвятим рассмотрению Бин-Зиб через оптику «совместностей», а затем попробуем повторно эксплицировать этот кейс, обратившись к теории «общего».
Приступим к нашей оценке Бин-Зиб и для этого проанализируем общие ресурсы – первый учреждающий элемент совместностей. Какие объекты в Бин-Зиб можно описать как общие ресурсы? Дома или жилое пространство, очевидно, подходят под эту категорию, но нам не следует упускать из виду и коллективно собираемый jeonse (залог), необходимый для аренды собственности. Дома – ресурс, которым жители Бин-Зиб пользуются ежедневно. Дома множатся, ими управляют – этот постоянный менеджмент учреждает не только физическую структуру, но и обитаемое пространство повседневности резидентов291. Коллективно собираемый залог, с другой стороны, недоступен для ежедневного управления или использования большинством резидентов. Тем не менее именно залог обеспечивает Бин-Зиб коллективное проживание в условиях монетарной экономики.
Обратимся ко второму элементу: что является институциями производства совместностей? Самый очевидный ответ – Бин-Го. Как мы увидели, Бин-Го распоряжается jeonse (залогом) как общим ресурсом, который позволяет приобретать жилые пространства, также являющиеся общим ресурсом. Явным намерением активистски настроенных основателей Бин-Го было трансформировать представление о залоге как о коммерциализируемой ренте, поставленной на службу ростовщическому капитализму