350. Этот амбициозный проект по управлению бездомными оставляет чудовищно мало места (и дискурсивно, и буквально) бездомным, которые не готовы ждать следующие 10 лет и хотели бы где-то ночевать уже сегодня и завтра.
Второй системный вызов – управление бездомными как способ управления даже большей проблемой «невидимого» жилья, не соответствующего стандартам жилой застройки. Отделение бездомности от обитания в некачественном жилье разрывает континуум сверхдорогих, некачественных и прекарных жилых пространств, занятых миллионами бедных американцев, пытающихся свести концы с концами. Этот разрыв не так ощущается обитателями дешевых домов, поскольку для них эпизоды бездомности – лишь один из аспектов проживания в районе с некачественной застройкой. Но определение какой-то части населения как «бездомных» подразумевает соответствующие типы управления ими. Тем, кого определили как бездомных, придется терпеть патерналистский стиль обращения, поскольку они не способны поддерживать себя (см. выше); те же, кто проживает в некачественных домах (substandard housing), не сталкиваются с такой навязчивой попыткой управления и должны поддерживать себя сами, что и является основой Американской Мечты – мечты, которую значительно подпортили массовые выселения и все более явно видимая бедность. Пусть экономисты и банкиры говорят, что худший этап экономического кризиса позади, и правительства пытаются вернуть уверенность в нормализации – массовая бездомность остается очень символичной манифестацией продолжающегося кризиса. Пока что доминирующий проект по «прекращению бездомности», кажется, был успешен; с 2005 года официальная статистика бездомных США удерживается в районе 650 тыс. человек351. Тем не менее массивная финансовая поддержка, которая осуществлялась в 2009 году и была нацелена на предупреждение роста бездомности, подходит к концу. Учитывая вышесказанное, любая государственная поддержка палаточных городков будет контрпродуктивной: палаточные городки, обустроенные совместно или созданные государством, остаются символичными и различимыми свидетельствами неспособности государства всеобщего благосостояния отвечать на вызовы нерешенных проблем с жильем. И мы видим, как кризис стремятся замолчать: совместность «скрывают» за стенами общественных построек, поскольку с 2008 года открывается все больше приютов, размещаемых в подвалах церквей. Они устроены аналогично палаточным городкам: их поддерживают сами бездомные, но, в отличие от палаточных городков, государство не против таких приютов.
В заключение повторим: палаточные городки как «совместности бедных» и обеспечивают решение для проблем, которые ранее решало государство благоденствия, и бросают вызов иерархичному управлению бездомностью. Палаточные городки спорят с патерналистскими методами управления бездомными, удобными для политической нейтрализации бедности353. Однако палаточные совместности – не решение проблемы; они не снимают вопрос бездомности, а лишь предлагают другую его формулировку. Они предлагают способ создания улучшенных условий выживания – не больше, но и не меньше, – причем руками самих пользователей. Палаточные городки напоминают нам не только о том, что бездомность никуда не исчезает; они говорят о том, что субстанциальных изменений и тем более решений – пока не предвидится.
Бездомные активисты, адвокаты и исследователи указывают на важную роль палаточных городков как форм сопротивления авторитарному и карательному управлению; но им сложно говорить о двусмысленности положения палаточных совместностей – бездомные вынуждены стремиться к кооптации, иначе они не смогут поддерживать городки354. Эта временность – превращающая частичные и промежуточные решения в постоянные – оказывается проблемой не только для государственных акторов, которым хочется показать, что все социальные проблемы могут быть разрешены. На мой взгляд, это также свидетельствует о несбалансированности академического подхода к сопротивлению как главному ответу на наказание: за последние три десятилетия исследователи бездомности редко обращались к практике палаточных городков как способам выживания, адаптации и сопротивления. Стоило медиа поднять шум и наречь палаточные городки символами кризисной Америки – объект интереса стал меняться.
Дон Митчелл говорит, что палаточным городкам, невзирая на ценные и важные модели производства пространства на основе потребностей солидарности и человечности и альтернативных социальных отношений, нет места в городе будущего, в котором такие формы некачественного жилья не должны больше существовать355. И те, кто отстаивает права бездомных, боялись запускать кампанию, продвигающую палаточные лагеря, поскольку боялись поставить под удар высшую цель – требование лучшего жилья.
Эти опасения небезосновательны; тем не менее я считаю, что нам следует выйти за рамки недостаточных бинарностей – либо выживание и кооптация, либо системные перемены и автономия. Палаточные городки вынуждают нас реалистично взглянуть на существующие потребности бездомных и подстроить нашу позицию к этим потребностям, а также концептуализировать нынешние экономическую и политическую перспективы. Определяя палаточные городки и совместности бедноты, мы говорим о них и как о повторно артикулированных отношениях подавления и эксплуатации, и как о механизмах зарождающегося самоопределения. Таким образом, мы не только решаем аналитическую задачу, но и обозначаем нормативный вопрос, неявно связанный с нашими [личными] политическими взглядами.
Обсуждение совместностей открывает новые пространства для политических разговоров. Тем не менее мы сможем выйти за пределы государства и рынка, лишь если введем в нашу дискуссию время и пространство, а также будем внимательно относиться к двусмысленности совместностей в отношении капитала и государства. Пример совместностей, создаваемых бедняками, указывает, что нам необходимы дополнительные концептуальные инструменты для того, чтобы оставаться критичными по отношению к кооптации совместностей. И, фокусируясь на кооптации, наш подход не должен упускать из виду выживание – это важный элемент, требующий описания, – и возникающие альтернативные общественные отношения. Нам требуется определить критерии и категории для анализа нормативных процессов социальных изменений. Совместности – не серебряная пуля, которая с легкостью пройдет сквозь ограничения государства и рынка.
И наконец, понятие совместностей – не статично, а динамично. Критические исследования необходимы, чтобы мы смогли оценить взаимосвязанность и единовременность а) процессов кооптации и инструментализации производства совместностей, происходящих сверху вниз, и б) процессов обретения бóльших (пусть и частичных) прав за счет производства совместностей, происходящих снизу вверх. Возвращение к недавно написанным текстам о том, как производятся городские неформальные правила (informalities) на Глобальном Севере, может пригодиться для разработки проблем, увиденных в этой двойной перспективе356. Повторим: конкретный контекст бедности, возможной в рамках все еще не до конца переставших действовать «государств всеобщего благоденствия», вынуждает нас ответить на повторяющийся вопрос: можно ли считать совместности бедных подходящим инструментом для трансформаций? Для бедных вообще и не обладающих собственностью в особенности производство совместности – постоянная борьба за то, что Макс Рамо, основатель движения «Верни себе землю», описал как «двойную цель»357: достичь немедленного выживания и лучшей жизни, в то же время политизируя существующие условия в надежде не на краткосрочное улучшение, но просто на хорошую достойную жизнь.
ИНСТИТУТЫ
Создавая и апроприируя городские пространства: публичное против общего. Институции, традиции и борьба за производство совместностей и публичных пространств в Чили
Даниэль Опазо Ортис
Вероятно, наиболее известным можно считать политэкономический подход к пониманию общего (commons), наиболее ярко представленный работами Элинор Остром, ответившей на пессимистическую традицию, основателем которой стал Гарри Хардин с его идеей «трагедии ресурсов общего пользования». Подход Остром уделяет большое внимание управлению и политическим структурам, то есть дизайну институций, который позволяет сообществам в течение долгого времени пользоваться природными ресурсами (общего пользования) без угрозы истощения. Идея самоуправления общим строится на эмпирических исследованиях и противостоит призывам допускать внешнее вторжение, будь оно рыночным или государственным, в управление общим358.
Тем не менее разговоры о понимании городского пространства как общего опираются на иную, куда более длительную традицию, а именно на конституционную и политическую традицию, которая определяет общее и как право, и как метафору ограничения власти суверена. Для настройки фокуса нашей дискуссии лучше всего подойдет работа Питера Лайнбо, посвященная появлению Великой хартии вольностей и историческим взаимосвязям экономической и политической организации жизни в Англии. Лайнбо показывает, что в прошлом общинные земли (commons) становились предметом ожесточенных столкновений; что развитие капитализма можно описать как непрерывный процесс отъема или, если говорить прямо, «выдворения людей с земли или отказа им в доступе к средствам существования»