Без совместностей люди не имеют пространства для маневра, для перемен и для жизни. Будущее буквально порождается совместностями450.
Знаменитое и проницательное определение Поля Валери: «будущее больше не выглядит таким, каким оно выглядело раньше»451, – хорошо соотносится с предположением Нила Горенфло относительно того, как критическое «завоевание» общественных благ и пространств, превращение их в городские совместности позволяет переменам случаться, позволяет мечтать об ином будущем в долгосрочной перспективе. Как показывает пример Пасо-Анчо, городские совместности зиждутся на индивидуальном и коллективном фундаментах; они позволяют сообществам налаживать связи с пространствами, в которых они обитают; создавать внутрисистемные идентичности и солидаризироваться. Таким образом, городские совместности необходимы, чтобы социально-пространственная реальность могла воображаться и воплощаться как «процесс достижения большей социальной справедливости за счет перемен, одновременно происходящих и в социальных отношениях (институциях, законах и нормах), и в пространстве (от пространственных структур, данных в их материальности, до образа территории)»452.
Этот процесс вызывает к жизни освобождающие и инклюзивные демократические практики (по крайней мере, в идеале). Неудивительно, что агентность городских совместностей столь конфликтна: «вопросы совместностей противоречивы и в силу этого всегда оспариваются; сам факт оспаривания скрывает за собой конфликтующие социальные интересы»453. И пусть обитателям Пасо-Анчо удалось проработать расхождения интересов и суждений внутри группы – к сожалению, им не удалось побороть узость мышления местного правительства. Таким образом, действия муниципалитета, стремившегося вернуть полноту власти (отказывая конкретным петициям, сокращая поддержку до минимума, сознательно нагнетая напряжение вокруг городских совместностей, апроприированных горожанами), требовали куда более хитрых и виртуозных ответных решений. В конце концов радикальное и автономное распространение новых городских совместностей практически неизбежно трансформирует статус-кво и меняет властные отношения, поскольку они «часто обязаны работать внутри существующей системы законов и контроля, которая грозит совместностям кооптацией и может привести к усмирению их радикальных, новых решений. Несмотря на эту реальную опасность и несмотря на то что они „работают внутри системы“, инициативы по созданию совместностей не должны терять свой трансформативный, катализирующий потенциал»454.
Конечно, логично работать «внутри системы» на благо системы; лучше скажем, что Реальное неизбежно производит собственные пространственные разломы, и люди, находящиеся в них, могут воплощать фундаментально иную агентность городских совместностей. Таким образом, существует вечная возможность противодействия, «мятежа» местных знаний и языков, воображения иного будущего в настоящем времени. Истории, подобные примеру Пасо-Анчо, свидетельствуют о том, что эмансипаторные вспышки не следует воспринимать как «прошедшее свершившееся»; скорее, они артикулируют «фрагменты утопического будущего, которые заключены в настоящем как скрытый потенциал», которые можно декодировать только с «вовлеченной позиции»455. Жители Пасо-Анчо смогли соединить «исторический момент» (критический анализ и вызовы настоящего, то есть то, как являет себя настоящее) с «политическим моментом» (способностью увидеть и заявить иные версии того, что грядет). Этот прорыв и позволяет нам в полной мере прочувствовать далеко идущий эффект альтернативной агентности городских совместностей; эффект, в котором будущее не выглядит таким, каким оно казалось (что обычно подразумевает, очевидно, регрессивный смысл), но таким, каким мы искренне хотим его видеть и создавать.
От городских совместностей к городскому планированию (или наоборот?). «Планируя» оспариваемую территорию Гляйсдрайек
Агнес Катарина Мюллер
«Берлин бедный, но сексуальный»456 – одна из самых часто повторяемых цитат Клауса Воверайта, бывшего мэра Берлина. С 2003 года эта фраза стала не просто маркой Берлина, но и лозунгом для городской политики. Берлин поддерживал развитие туристического сектора и процветающие медиаиндустрии, рассчитывая на то, что он сможет стать серьезным игроком в международном соревновании «креативных городов»457 и туристических столиц. В свою очередь, город продал частным инвесторам бóльшую часть пустующих пространств и разрушающихся заброшенных зданий, надеясь заполнить опустевшую казну и расквитаться с непомерными долгами458. Выводя собственность на публичный аукцион, Берлин не рассчитал последствия частного девелопмента, определившие будущую судьбу города. В итоге город обзавелся центром, под завязку забитым роскошными домами, отелями и офисными зданиями, – и потерял контроль над собственным развитием на несколько грядущих лет. Неудивительно, что обеспокоенные горожане, уже участвующие в разных активистских группах459, запустили несколько кампаний, обращенных против градостроительной политики местного правительства, и совместно выступили против тотальной распродажи родного города. Аналогичные городские протесты происходят по всему миру. Впрочем, они отличаются причинами и тактическими решениями: некоторые боятся потерять жилье или общественное пространство и потому запускают протестные лагеря, демонстрации или онлайн-петиции. Эти коллективные действия воплощают желание граждан сохранить, защитить или создать общий ресурс в городской среде. Часто такие движения – особенно в академической среде – соотносят с так называемыми «городскими совместностями».
Совместности, согласно Майклу Хардту, – «акт создания и требования вернуть то, чем мы управляем вместе»460. Потому городские совместности можно определить как коллективную деятельность в городской среде. Более того, городские совместности также могут становиться гражданской платформой461, которая позволяет обсуждать городские потребности, проблемы и места/пространства для автономного и демократического развития идей, игнорируя инструменты государственного и рыночного попечительства. Отсылая к началу сборника, обозначим, что совместность конституируется тремя элементами: ресурсами общего пользования, сообществом, а также институциями или правилами, создаваемыми в процессе деятельности производителей совместности462. Во введении мы также обозначали, что городские совместности сталкиваются с проблемами, отличными от тех, что приходилось и приходится разрешать сельским общинам463. Города переживают постоянную социетальную трансформацию. К примеру, западные города сталкиваются с изменением ценностей и условий как в семейной, так и в трудовой жизни, и время становится необычайно ценным ресурсом: мужчины и женщины претендуют на равные права на карьеру и семью, и работа более не является инструментом заработка, но становится формой самоопределения464. Такое положение дел каждый день требует большей гибкости и мобильности. Следовательно, и существующим городским совместностям необходимо быть гибким и открытым сообществом, принимающим изменяющихся производителей совместности465, быть способными отражать изменяющуюся городскую политику и сводить разнящиеся точки зрения к общему знаменателю.
Городская политика, конечно же, сталкивается с теми же общественными переменами, которые влекут за собой новые требования к городскому пространству (например, потребность в большем числе детских садов и квартир, расположенных поближе к работе, потребность в новых сценариях использования общественных пространств и т. д.). Следовательно, городские правительства, стремящиеся к более равновесному развитию территории, вынуждены менять цели и методы градостроительства и проектирования территорий.
В данном эссе я попробую проанализировать роль, которую городские совместности могут играть в процессе городского планирования. Обращаясь к примеру девелопмента парка Гляйсдрайек, я утверждаю, что городские совместности могут разрушать официальные процессы планирования и активно противодействовать государственным и рыночным агентам, действующим на той же городской платформе. С другой стороны, они также способны становиться «низовыми» инициаторами, которые могут озвучивать свои требования в рамках уже существующего процесса соучаствующего проектирования или же могут запускать свои процессы аналогичного толка. Правительства часто не воспринимают сильную коллективную власть, которую проявляют городские совместности, хотя именно эта власть делает обе альтернативы возможными. Тем не менее важно артикулировать разные возможности городских совместностей – иначе не удастся запустить «коллективное действие»466. Включение городских совместностей в процесс планирования не ограничивается обычным подключением широкой аудитории к процессу. Потому особенно важно со всем вниманием отнестись к характеристикам ролей, которые городские совместности могут выполнять внутри проектировочного процесса.