653.
Оба движения зародились в 2011 году, когда обновление концессионного соглашения уже было на горизонте. Оба вдохновлялись уже существовавшими и успешно реализованными проектами. Energietisch организовал рабочий процесс в соответствии с удачно проведенным референдумом 2009 года, призвавшим обнародовать детали непубличного контракта городской администрации с (на тот момент) приватизированной водопроводной сетью. Кооператив же обращался к опыту альтернативных проектов управления электросетями, запущенных в небольших немецких городах и деревнях. Каждое движение обладало собственными уникальными чертами, которым посвящен этот подраздел.
В отличие от сельских кооперативов берлинский стремился приобрести пакет акций управляющей компании. Их целью было получить до 49% акций – долю капитала достаточную, чтобы войти в управляющий совет компании (муниципальной или «в худшем случае» частной)654; правда, при этом кооператив отказался от возможного партнерства с любой организацией, поддерживающей атомную энергию655. Вдобавок к этому 10% прибыли от доли акций должны были регулярно переводиться в фонд, занятый популяризацией возобновляемой энергии в Берлине и окрестностях656. Несмотря на открытость к сотрудничеству, с организационной точки зрения кооператив оставался авторитарной структурой. Участник обязан был соглашаться с вышеописанными условиями. Каждый член обязательно становился совладельцем кооператива (в зависимости от доли сети, которую кооперативу удалось приобрести). Каждый участник располагал одним голосом, не привязанным к размеру финансовой поддержки. Соответственно, граждане, пожелавшие присоединиться к кооперативу, стали бы совладельцами электросети и могли бы совместно влиять на политику и администрирование сети.
Модель Берлинского круглого стола представляется более универсалистской. Она опиралась на идею управляющей компании, находящейся в муниципальной собственности и дополненной партисипаторными механизмами. Эта модель отражает накопленный неоднозначный опыт взаимодействия с муниципальными поставщиками электроэнергии. Во-первых, несмотря на то что они числились на балансе города, стиль их поведения мало чем отличался от частных компаний, что неоднократно отмечалось в публичной критике. Во-вторых, местное правительство часто шло на сближение с поставщиками, и это становилось особенно явным, когда время от времени пожилые политики неожиданно становились главами управляющей компании. В-третьих, активисты хотели предотвратить возможную приватизацию, вверив гражданам право прямого голоса (direct say)657. Подытоживая, заключим, что модель Круглого стола накладывает на государственное управление некоторые ограничения, а именно обязательство использовать публичные партисипаторные механизмы (в формате Городской управляющей компании с участием горожан, Bürgerstadtwerk). К таким механизмам относятся открытые встречи на уровне городских районов, расширенный консультационный совет, в состав которого входят избранные гражданские представители, а также требование прозрачности (в частности, в отношении ключевых административных документов, которые должны быть в открытом доступе)658. Соединение прозрачности, вовлеченности и контроля необычайно важно для понимания этого движения: «Закон не принуждает политиков и менеджеров к соблюдению общественных интересов. На это способен только контроль»659. Участники Круглого стола также обсуждали социальные тарифы и продвижение возобновляемых источников энергии. В отличие от кооператива Круглый стол не пытался претендовать на совместное владение; бенефициаром и владельцем управляющей компании оставалось государство.
Описав планируемое административное устройство и принципы владения сетью, намеченные обоими движениями, мы обратимся к обсуждению их идей как совместностей. Но здесь потребуется осторожность. Ни Круглый стол, ни кооператив не используют слово «совместности» ни во внешней, ни во внутренней коммуникации. Оба движения предпочитают говорить о городских сервисах (Daseinsvorsorge) и общественном интересе (Gemeinwohl) – эти понятия более значимы для немецкого дискурса об инфраструктуре660. Грубо говоря, эти понятия предполагают, что обеспечение ключевыми инфраструктурными благами должно подчиняться логике предоставления благ обществу и не отдаваться на милость рынку. Тем не менее эта повестка до какой-то степени пересекается с концептуальным полем «совместностей». Конечно, мы вовсе не стремимся переписать идеи берлинских движений в терминах совместностей (которыми они сами не пользуются); скорее, мы используем «совместности» как аналитическую рамку для описания происходящего. Выстраивая диалог между общественным интересом и совместностями, мы можем расширить аналитический потенциал обоих понятий. Таким образом, мы постараемся обсудить особенности производства совместностей и «общего блага» применительно к идеям обоих берлинских движений.
Производство совместностей можно проанализировать с двух точек зрения. C точки зрения еще не свершившихся изменений (ex-ante) можно рассматривать, как оба движения видят будущее берлинских электросетей; с другой стороны, с точки зрения уже свершившихся перемен (ex-post) можно оценивать степень влияния, которое оба движения уже оказали на существующий совместностный характер городского обеспечения.
Итак, с точки зрения еще не свершившихся изменений (ex-ante) обе концептуализации будущей организационной модели отказывают в праве на существование частной компании, распределяющей общественные блага, и заменяют ее моделями гражданской вовлеченности и участия. Тем не менее в каждой организационной модели рисуется свое сообщество производителей совместности. Кооператив образует сумма его участников, вне зависимости от места проживания или объема вложений. Таким образом, практика производства совместности может быть уподоблена легитимному владению частью акций сети.
В случае Круглого стола производство совместности выражено неявно. Оно опосредуется компанией, которой владеет городская администрация. Последствия таковы: во-первых, можно доказать, что все граждане Берлина становятся стейкхолдерами. Это, в свою очередь, исключит конкретно тех, кто не имеет права голоса. Круглый стол стремился предотвратить такое развитие событий, предлагая проведение неформальных районных или соседских встреч, в которых могли бы участвовать такие «неофициальные жители» (denizens)661. Активистам, однако, не удалось осуществить эти планы: они не смогли превратить черновик закона в легитимный законопроект. Во-вторых, преодолеть разрыв между городской администрацией и отдельным горожанином удалось бы лишь в том случае, если бы партисипаторные процедуры стали обязательными. И все же теоретически эта модель позволяла любому гражданину обозначить свой интерес, не требуя от него соответствовать жесткому цензу (приобретение доли в кооперативе).
Приведенные аргументы указывают на пока неизвестное будущее; тем не менее уже на этом этапе становится очевидно, что оба движения в какой-то мере запустили процесс производства совместностей. Это несомненно в случае кооператива. Их модель предполагает возможность участия лишь для тех, кто прошел формальные процедуры и принял условия вступления в кооператив, – в ином случае сама возможность приобретения пакета акций недоступна; это и можно с очевидностью расценивать как производство совместностей. Поскольку в ноябре 2013 года Круглый стол потерял шанс на проведение референдума, становится сложно оценивать их шансы на производство совместностей в будущем. Однако даже сам процесс формирования коалиций и подготовки к референдуму можно считать производством совместностей. Круглый стол – организационная платформа, объединившая разные гражданские движения, поддержавшие полную повторную муниципализацию берлинских электросетей (об этом мы говорили выше). Внутренняя структура встреч характеризовалась низовым участием и консенсусным принятием решений. Именно эта структура позволила очертить контуры организационной модели, описанной в начале раздела. Представленная модель – результат долгой балансировки разных и порой антагонистичных мнений и фракций, собравшихся в рамках Круглого стола662.
Не следует недооценивать и то, как активистам Круглого стола удалось популяризировать тему и озадачить широкую публику (не только граждан Берлина) проблемой городского энергообеспечения. Степень идейного производства совместностей легко оценить, если мы взглянем на количество подписей, собранных во время подготовки референдума. Активисты специально решили вовлечь как можно больше людей в открытые обсуждения663. Круглый стол удачно собрал свыше 270 тыс. подписей – таким был последний шаг, предшествовавший референдуму, – преодолев необходимую планку в 173 тыс. подписей664. Эта специфическая комбинация дискурсивных интервенций в рамках просветительской кампании и внутренней партисипаторной структуры могла привести к появлению закона, гарантирующего в будущем еще большую степень гражданского участия.
Задаваясь вопросом о том, как оба движения и их видение способны включиться в создание «общего блага», мы приходим к экологическим и социальным целям, которые прибавились к партисипаторным моделям. Мы уже упоминали фонд, который был в планах кооператива; фонд, работающий над тем, чтобы в будущем возводились солнечные установки и установки на возобновляемых источниках энергии. Кроме того, отметим и то, что оба движения заявляли своей целью обеспечение электроэнергии из 100% возобновляемых источников энергии. Круглый сто