— Станет Вагран по переулкам уркаганов ловить! — возразил Костя.
— Это точно, — согласился дядя Коля.
Вагран Арутюнов стоял во главе одной из самых крупных группировок Мокрого Паханска — «борцовской». Входило туда много бывших спортсменов — чемпионов по классической борьбе, которой нынче вернули старинное название «греко-римской». Сам Вагран когда-то был чемпионом России и даже участвовал в Олимпиаде, но не совсем удачно: его заломил дюжий немец. С тех пор Вагран стал идейным антифашистом.
В контрах с «борцами» состояла группировка «боксёров» Саши Лисова — погоняло Саня Чернобурка.
Серьёзных «стрел» «спортсмены» между собой не забивали, но постоянно боролись за сферы влияния и строили друг другу разные пакости. А между делом и те, и другие поддерживали отечественный спорт, создавая борцовские и боксёрские клубы для подростков. Там же подбирали младую поросль для пополнения бандитских рядов.
— Ну, подумайте, дядя Коля, — умоляюще запросил Костя. — Кого ещё можете вспомнить, кроме Ваграна?
— Я не гадаю на чифирной гуще, — отмахнулся Тайга. — Надо из другого исходить — к кому этот Колян топал. К кому-то же он топал…
— К корешу, наверно, — предположил Костя. — Который раньше откинулся.
— Или к «заочнице», — выдвинул версию дядя Коля. — Любовь по переписке. «Здравствуй, незнакомка дорогая…».
Следователь согласно кивнул. Про «заочницу» он и не подумал. А очень может быть.
Есть такая народная зэковская забава: любовь по переписке. Находит «сиделец» подходящую кандидатуру в газете знакомств или, скажем, даёт ему адрес симпатичной родственницы другой арестант. И пошла чесать губерния! На жалость надавит, распишет тяжёлое детство, расскажет о ментовском беспределе, из-за которого неправедно тянет долгий срок — ну, и всё такое. Женское сердце растает, растечётся патокой. И неведомо женскому сердцу, что таких «заочниц» у сочинителя наберётся с десяток. Да и сочиняет «подмётные письма» не он сам. Далеко не все зэки владеют «красотами слога». Тут нужны особые слова, поэзия, нежность. Без таланта не обойтись. В «зоне» же собираются лю-ди с талантом узкой направленности: «щипачи», «домушники», «медвежатники», «гоп-стопники» и прочие. Так что поэтический дар ценится особо. И появляются на свет «болванки» стихотворных обращений к таинственным незнакомкам. Не ломай голову, бери и «сдувай»:
Пишу тебе с тех мест,
где нет невест,
Где звёзды не достать руками,
Где девушек считают за богинь
И видят только на телеэкране.
Если «заочнице» не совсем понятно, что за такие загадочные «места» имеются в виду, можно написать открыто:
Не бойся, девчонка, что я — заключённый:
Я просто случайно нарушил закон.
Я только на время свободы лишённый –
Но чувств человеческих я не лишён!
Далее презренной прозой добавит страсти нежной какой-нибудь лагерный Шекспир, набивший на этом деле руку. А не хочешь башлять за труд Шекспиру — есть стихотворная болванка, опробованная многими поколениями лагерников:
Здравствуй, незнакомка дорогая!
Я прошу минуту уделить.
И не рви письмо ты, не читая,
Ведь его нетрудно позабыть.
А переписка — может, это чаша,
Начало первой и большой любви.
Спроси у сердца, и оно подскажет.
Ты по его совету поступи.
«Заочница» — не только развлечение от скуки. Это — посылки, бандероли, свидания. А многие пацаны глядят дальше. Когда выломишься с зоны, можно прямиком прикатить к далёкой и ненаглядной, которой морочил голову. И гляди, как карта ляжет. Может, чего получится. А не получится, перекантуется бывший арестант, жирку нагуляет, прихватит деньжонок у любимой крали — и поминай как звали. У запасливого «сидельца» таких краль целый патронташ. Можно год купаться в шоколаде…
— ВОТ И СИДИ С ЭТИМ ДУРАЦКИМ ОБРЫВКОМ! — ругнулся Костя. — Толку с него? Эх, вот бы весь листок…
— Не скажи, — меланхолически возразил Коля Тайга. — И клочка достаточно. Если разобрать ходы, позиция выходит отчётливая.
— Да бросьте вы… — отмахнулся следователь.
— Я сколько раз тебе говорил — возьмись за шахматы! — назидательно изрёк Коля Тайга. — Мозги потренируй. Сам гляди, расклад же очевидный.
Ермишин подвинул ближе к Костанову шахматную доску. Следователь уставился на неё доверчивым взором деревенской девки-вековухи, которой старуха-ведунья собралась гадать на блюде о суженом-ряженом.
— Люди, Костя, они те же фигурки, — пояснил Тайга. — Каждая ходит по-своему, но обязательно в зависимости от позиции. А не так пойдёт, бац ей по башке — и с доски снимут. Такие дела. Что мы имеем?
— Ничего, — сокрушённо вздохнул следак.
— Как это ничего? — фыркнул дядя Коля. — Мы имеем труп.
— Понятно. Только что я его разглядывал в бюро медэкспертизы.
— Да я не про Коляна, — уточнил Тайга. — Я про другой труп.
Костанов разинул рот.
— Какой другой?! Откуда он взялся?
Тайга ласково поглядел на Костю, как опытный психиатр — на неизлечимого дегенерата.
— Сам подумай. Ты говоришь, Колян не местный. Откуда же бандюкам знать, что он будет проходить в этом месте в этот час? — Николай Павлович захватил тремя узловатыми пальцами шишак чёрного слона, мирно дремавшего на поле a-6. Слон скользнул по диагонали и зашёл в тыл беззащитной белой пешке e-4, на которую уже нацелился с другой стороны чёрный конь. Обе мрачные фигуры изображали ночных налётчиков, пешка — несчастного Коляна.
— А если никто этого типа специально не караулил? — усомнился Костя. — Вдруг хулиганы напали на случайного прохожего?
— Случайность исключается, — отмёл сомнения Тайга. — Ведь эти пацаны Коляну что-то предъявляли насчёт кекса.
— Или кокса.
— Или кокса, — согласился Тайга. — Значит, люди не случайные. Чего-то добивались именно от него. Повторяю вопрос: откуда они узнали, где и когда Коляна ждать? Учитывая, что он — не местный. Ответ: только от того, к кому Колян направлялся. Хоть от кореша, как ты говоришь, хоть от «заочницы», как я говорю.
Ермишин двинул вбок белого короля. Тот, как и пешка, тоже оказался под слоновьим и конским ударами, изображая неведомого хозяина неведомого дома.
— Грибок с шаламандриком могли Коляна раньше выследить, — возразил Костя. — Вдруг всё наоборот: через Коляна хотели выйти на этого королевича. — Следователь постучал белого государя по чёрной короне.
— Чего ж они тогда твоего полосатика прямо до дома не довели? — вопросил Коля Тайга. — Нет же, они его перестренули и приговорили именно на улице! И знали, что именно этой ночью он придёт! Вот от него! — Дядя Коля поколебал белого короля, но не сдвинул с места.
— Или от неё.
— А почему не «от них»? — спросил Костанов. — Вдруг Колян шёл на «малину».
— На «малину» бы они вдвоём вряд ли сунулись, — указал Тайга на слона и коня.
— Остаётся один симпатичный вопрос, — ехидно заметил Костя. — На кой чёрт этим типам ждать Коляна под дождём, когда они спокойно могли подождать в доме? Вы же утверждаете, что грибок с шаламандриком навестили Колянова кореша, узнали от него, когда Колян прибывает, а затем кореша грохнули. Ну, или подругу, какая разница.
НИКОЛАЙ ПАЛЫЧ ХМЫКНУЛ, достал «беломорину», неторопливо закурил.
— А вот это вопрос интересный, — задумчиво протянул он. — Хорошая комбинация. Но и на неё есть ответ. Раз эти уроды не сделали засаду в доме, значит…
— Что значит?
— Значит, они не могли её там сделать! — победно возгласил Тайга.
Шахматист передвинул слона и коня так, что под ударом осталась только белая пешка-Колян. Король облегчённо вздохнул.
— Глубокая мысль, — съязвил Костанов.
— Помешал им кто-то, — пояснил дядя Коля. — А вот кто, я не ведаю.
— Наверное, серьёзные люди, — подсказал Костя.
— Ясно, что не шелупонь. — Дядя Коля двинул к белому королю чёрного ферзя. — Не стали бы твои грибки почём зря на дожде ошиваться.
— Может, соседи спугнули? — предположил следак.
— Родичи с соседями отпадают. — Гроссмейстер смахнул с правого угла доски нескольких белых пешек. — Они бы сразу заявили куда следует. Загадка.
— Кстати, а почему вы думаете, что хозяина дома именно грохнули? — Костанов положил белого короля на бок. — Грибок с шаламандриком могли узнать что надо и просто связать его — или её. Мочить-то зачем?
— Зачем — не знаю, — признался Тайга. — Но если бы хозяин остался живой, то те, кто пришёл следом за твоими грибками, тоже про Коляна оказались бы в курсах. И накрылась бы грибковая засада медным тазом.
— Одни догадки, — махнул рукой Костя. — Это даже не Паша Глоба. Это сказки братьев Гримм.
Николай Павлович насупился.
— Ну вот почему бандюки были уверены, что Колян пешком пойдёт? — спросил Костанов. — Он же такси мог взять.
— Может, и взял, — согласился дядя Коля. — Но до дома не докатил. Что-то помешало. Ты говорил, у моста лужа… При вас много легковушек по ней проехало?
— Какое там! Даже КАМАЗ, и тот едва выбрался.
— Другие подъезды есть?
— Один, со стороны железной дороги, — уточнил Костя. — Но он сейчас перекопан.
— Вот и весь сказ. — Тайга собрал с доски шестерых чёрных пехотинцев и выстроил их в два ряда, создав для белой пешки узкий коридор. — Деваться Коляну было некуда. А таксиста всё-таки поищите. Может, он вашего трупика прямо до лужи довёз. Остаётся одна загадка: что за серьёзные люди эту сладкую парочку спугнули.
Костя вспомнил разговор в кабинете начальника. Серьёзные люди, серьёзные люди… Люди из серьёзной конторы. Похоже на то.
Николай Павлович уловил в лице Костанова лёгкое смятение.
— И чем тебя, Костя, осенило по голове?
— Нет-нет, я о своём, о прокурорском, — быстро пробормотал следователь.
— Не делай из меня клоуна, — осерчал Тайга. — Стар я для этого.
— Да не знаю я, честное слово, — неумело соврал Костя.
Коля Тайга неторопливо закурил очередную папиросу.