На Ивановой груди покоилась рыжая голова, которая, по всем признакам, принадлежала студентке Алисе. Остальная видимая часть девушки была абсолютно голой. Как то — спина вплоть до начала пухлой сдобной попки, разрез которой нырял куда-то под цветастую простынку, усеянную васильками. Кроме того, Ваня животом ощущал приятное тепло маленьких, но упругих студенческих грудей. Да и скрытая под простынёй часть картины не оставляла сомнений в её эротическом содержании. Чтобы окончательно убедиться в этом, Иван приподнял васильковый покров. Девичья рука сжимала явно не авторучку. Любопытный отрок продолжил обследование и выяснил, что трусики на Алисе тоже отсутствуют. Зато присутствуют засохшие следы, которые прямо указывают на свершённое недавно блудодейство — скорее всего, по взаимному согласию. Иначе как понять объятия и голову на груди?
Ваня напрягся и попытался что-нибудь вспомнить. Ничего не всплывало. Такое в его жизни случилось только однажды, на дне рождения сестры, который отмечали в ресторане (тогда Алёнушка ещё носила гимнастическую фамилию Опенченко и могла себе позволить эту роскошь). Как часто бывает, сама собой возникла заварушка с непонятными пацанами. Одного из них Ваня завалил и оседлал на полу. Но в этот момент налетел какой-то хромой бородач и пару раз заехал Ване в лоб коленом. Бородач тут же испарился, драка рассосалась, а у Ивана напрочь отбило памарки. То есть наутро он проснулся дома у сестры и помнил всё до момента драки. И с момента пробуждения тоже осознавал себя отчётливо. А что было между — чистый лист. Правда, через несколько дней память к Ивану вернулась, и картину вечера ему удалось восстановить. В общих чертах.
Вдруг и Алиса меня чем-нибудь громыхнула? — предположил Ваня. Вроде бы не должно. Если сразу грохнула, тогда откуда пятна на простынке? Может, конечно, долбанула после. Чего-нибудь не то себе позволил в порыве страсти. Иван ощупал голову. Никаких шишек. Значит, не била.
Алиса зашевелилась, во сне закинула на Ивана ножку. Он почувствовал своим бедром щекотание её щетинки. Мужское достоинство в нежной девичьей руке стало медленно набухать. Алиса что-то умильно мурлыкнула и медленно раскрыла глаза.
— Как хорошо… — с тягучей истомой произнесла она и сделала ноготками лёгкий перебор по стволу, за который держалась, как заяц за стоп-кран.
— Ойёх! — передёрнулся Ваня, будто в него ткнули оголёнными проводами электросети, и резко повернулся к девушке…
Марианна Максимовская комментировала происходящее со свойственной ей иронией, выдавая перлы типа «такого британская палата лордов не могла представить даже в страшном сне» или «подобную позицию многие восприняли как покушение на святая святых европейской демократии». Впрочем, её издёвки заглушались столь откровенными стонами и возбуждающим оханьем, что телеведущая устыдилась и исчезла с экрана. Возможно, помогло и то, что во время покушения на святая святых Алиса случайно придавила пульт своей пухлой ягодичкой.
— Кажется, я пульт раздавила, — весело сообщила она Ване, когда тот бессильно отвалился на свою сторону кровати, как сытый клопик.
— Да шут с ним, — утомлённо бросил Ваня.
Они ещё немного полежали. Алиса хихикнула.
— Ты что? — глянул на неё Ваня и коснулся пальцем влажного соска на её груди.
Девушка тут же натянула простынку до самой шеи.
— Ну что, убедился, что я не лесбиянка? — снова хихикнула она.
— Не понял… — растерялся Ваня. — А что, были сомнения?
— Здравствуйте! Когда я тебя в кровать укладывала, ты меня за руку взял и спросил: «Слушай, а у вас с этой Машей ничего нет? Ну, в интимном смысле…». — Алиса залилась смехом. — В интимном смысле! У меня с Машкой! Ой, не могу! Не помнишь?
— Ну ладно, я же пьяный был, — смущённо буркнул Иван. — Ты лучше вот что… Ты что же, вообще в интимном смысле до меня… не того?
— Ага, — радостно призналась девчушка.
— Ну ни фига себе, — выдохнул Ваня и повернулся к Алисе, разрумянившейся не то от вопроса, не то от любовных игрищ. — Как же так получилось?
— Да никак, — объяснила Алиса. — Не было ничего, и всё.
— Я не про то, — уточнил Ваня. — Почему ты именно со мной? Сама же говорила — предатель, Иуда. Типа родиной торгую и всё такое.
— У Иуды, может быть, тоже девушка была, — грустно сказала в потолок Алиса. — Красивая еврейка. Кудрявая, в ушах золотые серьги.
Представь — большие круглые плошки, а на них солнце выдавлено.
— Какое солнце? — не понял Ваня. — Я тебя серьёзно спрашиваю. Если бы не в первый раз, это понять можно. А тут…
— Всё когда-нибудь в первый раз бывает, — сообщила Ване девушка и томно потянулась. — А если я по любви?
— Когда же ты меня полюбить успела? — удивился Ваня. — Скорее, наоборот — полоскала тут почём зря…
— А может, ты прав? — задумчиво сказала Алиса. — Может, все кругом действительно предатели. И ты, и я, и Василий…
Лежавший у постели кобелёк гневно тявкнул.
— Ну, тебе-то на предателя ещё учиться надо, — улыбнулся Ваня. — Хотя бы у Василия.
Кобелёк возмущённо тявкнул ещё раз.
— Пока есть такие, как ты, Алиса, ещё не всё потеряно для человечества, — ласково произнёс Ваня и накрыл ладонью ухоженные пальцы девушки. — А ещё говорят, все женщины — стервы.
— Дурак ты, Иван Сергеевич, — нежно подытожила Алиса. — Я в ванную пойду, а ты пока полежи. Женщина, Ванечка, это загадка.
Она чмокнула Ивана в кончик носа, завернулась в простыню и упорхнула.
Ни хрена себе загадка, озадаченно подумал Иван. От таких загадок, между прочим, дети появляются. Только любви нам не хватало до полного комплекта неприятностей. Девчонка, конечно, классная, что и говорить. Да не ко времени вся эта байда. Ах, Алиска, Алиска…
— Кофе будешь? — раздалось из кухни.
— Буду, — откликнулся Иван. — Только в постель.
— Естественно, — согласился голосок.
Надо взбодриться для начала, а там посмотрим, решил Иван.
Однако кофе, как ни странно, Ваню не взбодрил. Совсем напротив, похитителю девичьей чести вдруг страшно захотелось спать. Он зевнул, повернулся набок — и тут же провалился в бездонную чёрную яму.
ЕДВА ЛИШЬ ДЖОННИ УСНУЛ, Алиса в красном халатике с жёлтыми драконами выскользнула на кухню и плотно затворила за собой дверь. Затем набрала номер с квартирного радиотелефона.
— Двадцать семь одиннадцать, мотылёк, — тихо произнесла она в трубку непонятное заклинание. — Красный квадрат.
— Что у тебя случилось, Мотылёк? — зазвучал на том конце суровый мужской голос. — Почему ты на Варшавке? Ты на кого объект бросила? Знаешь, что там творится?!
— Круглов со мной, — шёпотом ответила Алиса.
— Как — с тобой? — удивился голос. — Где — с тобой?
— Да на Варшавке же…
— Ты толком можешь объяснить? — потребовал неизвестный мужчина. — Зачем ты его на конспиративную квартиру притащила? Что с ним сейчас?
— Спит. Долго будет спать.
— Ты с клофелином не переборщила? — встревожился незнакомец. — Нам нужны его показания. Так что же произошло?
Алиса подробно пересказала таинственному гражданину все подробности их с Джонни приключений. Исключая постель.
— Хорошенькое дело, — заметил голос, но уже успокоено. — Значит, сам прилетел в объятия… Интересный поворот. А почему сразу не доложила? Дело к вечеру! Мы с ума сходим, уже готовим план захвата Драбкина с его орлами! Ты что, Мотылёк, с огнём играешь?
— Так получилось, — повинилась Алиса. — Так вышло. Раньше я не могла.
— Разберёмся, — грозно рыкнул далёкий голос. — Я сейчас лично с ребятами подъеду. А ты всё-таки пристегни его наручниками к трубе. Бывали, знаешь, инциденты.
— Пристегну, — пообещала Алиса. — Но вообще-то он хороший парень. Он просто такой… потерянный.
— Ты о себе подумай, — раздражённо бросил в трубку незнакомец. — Ты сама была потерянная. Пока мы не нашли. Так что давай без самодеятельности. Поняла, о чём я?
— Поняла, — тихо сказала Алиса.
— И хорошо, что поняла. В нашей работе лирика исключается. У нас лириками становятся исключительно по приказу.
— Что же мне, и замуж выходить по приказу? — сорвалась Алиса. — И детей по приказу рожать?!
— А ты как думала? — удивился её наивности незнакомец. — Мы тебя не для того из дерьма вытаскивали, чтобы возиться с твоими душевными порывами. Ты сначала агент, а потом уже — человек. В рамках дозволенного. Достаточно ясно излагаю?
— Предельно, — отрезала Алиса. — Разрешите исполнять?
— Разрешаю, — подтвердил таинственный мужчина и отключился.
Алиса зашла в зал, повозилась, затем появилась в спальне. Джонни мирно похрапывал, свесив с кровати правую руку. Девушка приподняла её, защёлкнула на запястье парня стальной браслет. Второй закрепила вокруг трубы, проходившей у изголовья.
— Вот и всё, — сказала она. — Вот и сказке конец. Прости меня, Ванечка. Такая вот я сука.
И уткнулась в простынку с васильками.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,
в которой у Миши Арбузова из-под носа уводят шаламандрика, а опергруппа захватывает ингушский танк
«ВОТ ЖЕ ЖОПА, — недовольно пыхтел про себя Миша Арбузов, пытаясь не отстать от объекта, который Костя Костанов обозначил операм как шаламандрика. — Куда ты несёшься, бешеный сперматозоид?! Нет, две последние ватрушки были явно лишними…».
Он шёл от незнакомца на приличном расстоянии — чтобы и тот ничего подозрительного не заметил, и Миша его из виду не потерял. Не первый год служим… Правда, тип попался не лоховитый: пару раз крутанул петлю и однажды мотнул по дворам так ловко, что Миша чуть было его не упустил. Но потом шаламандрик успокоился и топал уже без выкрутасов, хотя по-прежнему шустро, как веник.
То, что объект поначалу выкручивал фирули на манер мастеров ледового балета, Мишу приободрило. Если за человеком ничего нет, с каких бы дел он петлял по подворотням? Стало быть, замазанный товарищ. И это радует. А вот пропеллер свой мог бы переключить на малые обороты: не марафон же, всё равно медалей на финише не дадут. Ну, шаламандрику — точно. А Мише — как карта ляжет.