Здесь-то дачника и вытряхнули из «Опеля», а затем провели в огромный гулкий цех. Под его крышей прежде располагалось конвейерное птицекомплексное производство, а затем во времена повальной трезвости тихие алкоголики сколачивали шаткую офисную мебель. В центре огромного цеха на раскладном садовом кресле, словно клуша на насесте, расположился импозантный мужчина средних лет в тёмном плаще и стильной фетровой шляпе, явно заимствованной из гардероба американских гангстеров блаженных времён «сухого закона». К этому ансамблю прекрасно подошла бы дорогая гаванская сигара. Но сигара отсутствовала, и эта промашка смазывала всё впечатление. Ну, сидит. Ну, в шляпе. Ботинки даже не из крокодиловой кожи.
Шикарный незнакомец поднялся навстречу растерянному грабленосцу и радостно раскрыл ему свои объятия.
— Наконец-то мы встретились, дорогой Леонид Викторович! — с душевной нежностью приветствовал он гостя. — Право слово, я вас таким и представлял…
— А я вот вообще не представляю, что происходит, — недовольно отвечал Леонид Викторович, поправляя берет и недоуменно оглядывая бетонный интерьер цеха. — Куда меня завезли? Кто вы такой? Всё это мало вяжется с учреждением, в котором вы служите…
— Как знать, как знать, милейший Леонид Викторович, — мягко возразал тип в фетровой шляпе. — Наше учреждение испокон веку славится своей… как бы это сказать… экстравагантностью. Так что присаживайтесь.
Бугай за спиной французского партизана мгновенно соорудил ещё одно раскладное кресло.
— Надеюсь, долго мы вас не задержим, — заверил недовольного и ничего не понимающего дачника вежливый и услужливый гражданин в плаще. — Всего лишь несколько формальных вопросов. Вы ведь, ежели я не ошибаюсь, профессор Миронов?
— Смею думать, что не ошибаетесь, — подтвердил дачник. — Но с кем имею честь…
— Ах, оставим эти формальности, — поморщился незнакомец. — Моя фамилия вам ровным счётом ничего не скажет. Вы — звезда науки, а мы всего лишь скромные бойцы невидимого фронта…
— Так чем же я могу быть вам полезен? — поинтересовался профессор у невидимого бойца. — Чем вас заинтересовала моя персона?
— Дражайший Леонид Викторович, как это чем? — расстроился непониманием профессора симпатичный носитель шляпы. — А задача Дирихле, методы Хука-Дживса, вычисление определённого интеграла при помощи квадратурной формулы Чебышева, не говоря уже об адаптивном параметрическом оценивании квадратно-корневыми информационными алгоритмами…
Профессор растерянно лупал глазами.
— Но всё это потом, потом, — с сожалением вздохнул математически подкованный субъект. — Сейчас нас интересует лишь скромный чемоданчик, который передал вам некий Кирилл Тихонович Сабельняк. Знаете такого?
— Конечно, знаю, — признался профессор Миронов.
— И чемоданчик знаете?
— И чемоданчик, — подтвердил математик.
— Вот и хорошо, — обрадовался боец невидимого фронта, от волнения даже обнажив голову. — Вот и славно. Так где же…
Но тут случилось страшное.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ,
в которой к компании бойцов невидимого фронта присоединяются Винни Пух и все-все-все, а пронзительный гражданин тревожится за здоровье Аркаши Делового
— ВСЕМ СТОЯТЬ И НЕ ДЁРГАТЬСЯ! — громыхнуло эхом по заброшенному цеху. — Оружие на пол! При сопротивлении стреляем без предупреждения!
С перепугу импозантный незнакомец выронил шляпу и побледнел.
— Это что значит, Боря? — мгновенно пересохшими губами прошептал он, обращаясь к бугаю, стоявшему за спиной профессора.
Тот растерянно пожал плечами. Остальные бойцы тем временем покорно швыряли на пол «волыны», «дуры», «пушки» и другой огнестрел.
На сцене появились новые действующие лица в количестве семи человек. Возглавлял процессию пухленький коротышка, похожий на косоглазого Винни Пуха. Под руку он вёл стройную красавицу-брюнетку в короткой дублёнке цвета вишневой пенки. Дублёнка была оторочена голубым песцом. Стройные ноги девица обтянула умопомрачительными сапогами-ботфортами. Сапоги переливались, словно кожа анаконды, то и дело меняя колёр, а потому их цвет не поддавался описанию.
— Что, псы, не ждали? — приветливо поздоровался с присутствующими Винни Пух. — Закрой рот, Аркадий, — обратился он персонально к субъекту в плаще. — Не делай вид, что ты не рад.
Лицо Аркадия быстро приобрело прежний цвет, однако на этом не остановилось и стало багроветь, словно наливное яблочко. Заодно пылающую физиономию так перекосило, будто по ней прошлась мастерская кисть нетрезвого художника Модильяни.
— Ну ты и сука, Миша, — злобно бросил он бодрому толстячку. — Ты, ублюдок, мне за всё ответишь…
— Прямо сейчас и отвечу, — весело согласился толстячок. — Задавай вопросы в письменном виде. И шляпу подними. Жалко, вещь-то хорошая.
Так на территории заброшенного птицекомплекса имени всероссийской борьбы за трезвость произошла историческая встреча Аркадия Игоревича Драбкина (он же Аркаша Деловой) и Михаила Ёсункуновича Пака (он же — председатель Мао). Мы бы покривили душой, утверждая, что встреча протекала в атмосфере дружбы и взамопонимания. Чего не было, того не было. Но и до рукоприкладства не дошло. Аркадий Игоревич, правда, сделал несколько решительных шагов в сторону председателя (после того, как поднял знаменитую фетровую шляпу). Но тот погрозил пальцем-колбаской и показал рукой в сторону хунвейбинов, которые держали ситуацию под прицелом. И Драбкин решил не усугублять. Он справедливо считал, что в жизни всегда есть место подвигу, но держаться от этого места желательно подальше.
— Еле успели на ваш праздник, — горько пожаловался Мао. — Нас известили в последний момент. Нехороший ты человек, Аркадий. Жадный. Не хочешь с друзьями делиться. Псы у тебя совсем на голову больные. Чуть что, палить начинают. Убивают хороших людей. Мало что в Климске прикончили Есенина с компанией, так и здесь Шашеля с Салфеткиным застрелили. А ведь безобидные, в сущности, были пацаны…
Боря Грач вспомнил нож-«дельфин», воткнутый в плечо Кирюхи Гусара, и тихо хрюкнул.
Вот сволочи, обречённо подумал Драбкин. Значит, эта Алёна всё просчитала. Может, даже сам Джонни их разговор по телефону слушал. Тот разговор, когда Алёнушка ранним утром двадцатого апреля сообщила Драбкину, что через полчаса в Мокрый Паханск к некоему Кириллу Сабельняку вылетают Шашель и Салфеткин, чтобы выпытать у него, где находится чемоданчик химика. Дескать, именно Сабельняк со своим приятелем Николаем Бушуевым по прозвищу Леший 18 апреля угнали машину химика вместе с кейсом, пока Исай и Грач вели маленькую победоносную войну на поляне климского ботанического сада.
Информация пришлась как нельзя кстати. Накануне вечером в офисе Драбкина появился клиент — невысокого роста худощавый человек лет сорока пяти. Ничего примечательного в гражданине не было, кроме разве что его пронзительных глаз.
— Добрый вечер, Аркадий Игоревич, — поздоровался он, протягива сухую жилистую руку, похожую на лапу хищной птицы с цепкими когтями. — Извините, что беспокою, но меня тревожит продолжительное отсутствие нашего общего знакомого.
— Какого знакомого? — спросил Драбкин, хотя уже прекрасно знал ответ, в предчувствии которого у него похолодела спина.
— Господина Генри Лоусона, — охотно пояснил незнакомец. — Последнее, что мне о нём известно: его видели в сопровождении двоих ваших сотрудников. С небольшим кожаным кейсом.
Последнюю фразу хищный человек произнёс особенно внятно, надавив на слово «кейс». Драбкин поёжился.
— Дело в том, что господин Лоусон должен был привезти чрезвычайно важную вещь, — продолжал незнакомец, прожигая собеседника горящими угольями глаз. — Очень важную вещь.
Он опять надавил — в этот раз на слово «очень».
— Тревожное время сейчас, Аркадий Игоревич, — сообщил поздний гость. — Я чрезвычайно волнуюсь. Мы, — пронзительный гражданин в очередной раз выделил слово, — мы волнуемся. И надеемся, что вы нам поможете прояснить ситуацию.
— Да, да, — торопливо заверил гостя Драбкин, — я сделаю всё, что от меня зависит…
Незнакомец поглядел ему прямо в глаза. Аркадий Игоревич почувствовал себя, как несчастная бабочка, которую медленно протыкают спицей.
— Постарайтесь как следует, — холодно произнёс гость. — Если у вас не получится, придётся постараться моим друзьям. Знаете, у вас нездоровый цвет лица, — заметил он, поднимаясь со стула. — Берегите себя, Аркадий Игоревич. Так можно и сгореть на работе. — Он выдержал театральную паузу. — Или где-нибудь ещё.
— А как… как мне с вами связаться? — еле слышно спросил Драбкин.
— Советую с нами не связываться, — бросил таинственный гость. — Хотелось бы, чтобы вы это хорошо уяснили. Я к вам ещё наведаюсь. Уверен, вы сможете найти если не Лоусона, то вещь, которую мы от него ждём.
И он удалился.
Ситуация накалилась до предела. Беспокойные друзья Генри Лоусона — не те люди, с которыми можно играть в солдатики. Совсем не те. Поэтому Аркадий Игоревич с необыкновенной радостью и облегчением воспринял сообщение Алёнушки о том, что чемоданчик находится в Мокром Паханске и за ним вылетели люди Мао.
А теперь выходит, всю игру хунвейбины затеяли для того, чтобы заманить его, Аркадия Драбкина, в Мокрый Паханск. Но зачем? Если игра велась под руководством председателя Мао, зачем тому было подставлять своих людей в доме Кирюхи Гусара? Они бы сами у того всё выпытали про кейс химика. Непонятно. Что-то тут не клеится…
— У меня к тебе тоже много вопросов, Аркадий, — словно читая мысли Драбкина, прервал размышления Аркаши председатель Мао. — Но пока начнём с главного. Где кейс?
Однако на этот вопрос Аркаша Деловой ответить не успел. Неожиданно со всех сторон цеха затрещали автоматные очереди, пули засвистели над головами честной компании, и раздался жуткий оглушительный голос с кавказским акцентом:
— Аллах акбар, волыны на пол!