– Плевать! Я с тобой останусь. Точка. Я решил!
Некоторое время сталкер смотрел на него в упор, ничего не говоря, затем протянул руку и мягко потрепал по плечу.
– Давай сначала дойдем до этой твоей Фрунзенской, вояка, – сказал он. – Там уж разберемся.
Влад снова поглядел на крыс, прикидывая. Допустим, можно попробовать идти против потока. Ботинки у них сделаны на совесть, подошвы ломают крысиные хребты только так, прокусить их вряд ли выйдет. Штаны и куртки сшиты из плотной кожи. Руки можно чем-нибудь обмотать на всякий случай или надеть сталкерские перчатки, капюшоны напялят, лица прикроют – и вперед. Главное – не оступаться и ни в коем случае не падать, иначе можно и не встать, и хорошо бы не встретить никого покрупнее, а то слышал Влад сказочку о крысиных королях, которые в стаях этих грызунов главные и вымахивают таких размеров… он передернул плечами.
– Вот и мне не нравится идея идти до устья этой речушки, – заметил Кай. – Возвращаться – тоже не выход, как я уже говорил.
– И как же быть?
– Есть путь наверх, – спокойно глядя ему в глаза, сказал спутник и добавил: – Сталкеры мы или нет, в конце-то концов.
Глава 14
В этот раз к походу наверх они готовились тщательнее. Кай достал из рюкзака какую-то мазь и сначала сам натер ею кисти рук и лицо, а затем передал ее Владу. Тот конечно, понимал: в городе радиация, и нужно сделать все возможное, чтобы не подхватить лучевую болезнь, не облысеть и не загнуться в течение ближайшего года или нескольких месяцев, – однако сейчас ни о чем таком не задумывался. Четкие, выверенные до автоматизма и вместе с тем лениво-небрежные движения Кая завораживали и воспринимались ничем иным как ритуалом.
Даже подумалось: «Сменятся поколения одно за другим, исчезнут, растворятся в десятилетиях знания ушедшей цивилизации, и новые сталкеры утратят всякое представление о радиации и средствах защиты, но по-прежнему станут готовиться к выходу на поверхность. Они будут облачаться в специальные «волшебные» одежды, навешивать на себя «магические» амулеты и артефакты, призванные привлечь удачу и сохранить жизнь. Возможно, даже выдумают какое-нибудь новое божество и назовут, как погибший город: Москва. Им же обязательно придется объяснять, почему какой-нибудь менее счастливый так и не вернулся под землю или умирает в муках от «проклятия». А потом (если человечество, конечно, доживет) понизится радиационный фон, и кто-нибудь, не сразу и, скорее всего, случайно поймет, что угроза миновала. И тогда отшельники, изгои и прочие одиночки начнут понемногу вылезать на поверхность. Пройдет еще лет двадцать или сто, и обязательно найдется тот, кто затеет новое переселение народов, возьмет с собой самых смелых и отчаянных и уйдет жить наверх, в новый мир, полный опасностей и приключений».
Мысли настолько заворожили парня, что он даже решился нарушить молчание.
– Кай… а ведь считается, будто начало всему положил каменный век?
– Скорее уж пещерный, пусть кто-то скажет, что это не научно, – хмыкнул тот, нисколько не рассердившись, что его отвлекли. Кажется, ему было все равно, действовать ли в тишине или разговаривать. В зале, как и в коридоре, сталкер не придерживался правила молчания и постоянного вслушивания. Кроме крыс и них двоих, здесь не находилось никого живого и опасного. – Тебя посетило озарение о цикличности исторического процесса?
– В смысле? – не понял Влад.
– Так элементарно же. Человеческая цивилизация вышла из пещер, а что есть пещера, как не дыра в скале или просто ход под землю? Кстати, на территории… на которой мы находимся, люди довольно продолжительное время рыли землянки – не все, но существовало такое племя. И как же еще обозвать метро, если не лабиринтом, особенно учитывая то, что жить на поверхность переберутся наши потомки, возможно, весьма далекие? Москва к тому времени окончательно превратится в руины, мир изменится кардинально, а животные, каких теперь лишь в учебниках по биологии и отыщешь, уйдут в фольклор, станут обитателями, например, потустороннего Ирия.
Симонов, услышав такое, только охнул.
– А я уж губу раскатал, будто один такой умный, – повинился он.
– Умный вообще-то, – похвалил Кай. – Действительно. Не знаю уж, откуда что взялось, но ты, метророжденный, каждый раз меня удивляешь и даже возрождаешь во мне веру во все остальное человечество, которое, казалось бы, безвозвратно потеряно и медленно вырождается. Слепить логичную и здравую теорию из разрозненных кусков информации не каждому под силу, ты уж поверь. К слову, о цивилизациях. Самые смелые ученые Полиса предполагают, будто до нашей, техногенной, погибшей в Катаклизме, существовало как минимум пять, сгинувших бесследно. Предшественников затопило ко всем чертям, а нас – шарахнуло ядерным взрывом.
– Но тогда получается… – Влад опустил взгляд на руку сталкера. Под длинным рукавом не видна была татуировка: Кай пытался как можно тщательнее упаковать и себя, и спутника, чтобы не оставить ни одного кусочка открытой кожи.
– Угу, – кивнул тот. – Уроборос. Полный. И, видимо, можно лишь смириться с этим. Похоже, в человечестве заложен некий «предохранитель», срабатывающий, стоит ему достигнуть пика своего развития, после которого оно может начать вырождаться или, наоборот, способно шагнуть на некую новую ступень. Наша бывшая цивилизация явно пошла по первому пути, а нам теперь заново карабкаться наверх, в гору, преодолевая и превозмогая. Долго. Возможно, не одну тысячу лет… и, знаешь, обидно. Невыносимо обидно вновь оказаться у основания головы змея, когда уже почти добрался до его хвоста, – он зажмурился и покачал головой, словно стремясь выкинуть из головы ненужные сейчас мысли и эмоции. При этом руки сталкера продолжали действовать: проверяли оружие, снова проходились по одежде, удостоверяясь, что ничего не пропустили, по облачению Симонова – тоже, и у того не возникало желания отшатнуться, пусть обычно он и не жаловал чужие прикосновения.
– А как мы… то есть, человечество могло бы перешагнуть? – спросил парень. Ему уже казалось, Кай знает ответы на все вопросы, нужно лишь правильно сформулировать их.
Сталкер фыркнул.
Иногда он выглядел странным, не от мира сего, мечтателем, каким-то иным существом: разумнее, мудрее, ловчее. Симонов все сильнее удивлялся и не понимал, чем вообще мог привлечь внимание такого человека, не врожденными же способностями: если поискать, с полсотни таких же найдется точно. И не переставал думать о том, как же ему повезло. Жизненная позиция, философия и мистика, которыми ненавязчиво опутывал Кай, вызывали у него лишь симпатию, их хотелось брать на веру и не сомневаться. Существование и бесконечная борьба за выживание приобретали смысл, а не представляли собой цепь случайностей и полнейшую безнадегу в сумеречном мире без звезд над головой.
«Звезды все равно существуют, – подумал Влад. – Насколько бы ни была толстой потолочная плита и слой земли над ней, они продолжают сиять, следует лишь помнить о них», – и тотчас усмехнулся: уж слишком пафосной показалась собственная мысль. Казалось бы, дались ему эти звезды. Они ведь не греют, и света от них почти нет – просто огни в небе. А как зацепили – до самой глубины души.
– Откуда ж я знаю? – наконец, вопросом на вопрос ответил Кай, моментально развеивая уже выдуманный миф о своей сверхчеловеческой сути. Симонов, впрочем, нисколько не разочаровался, а даже наоборот, обрадовался. – Возможно, стоило не оружие создавать, а строить космические корабли и уходить подальше в иные галактики, искать новые миры. Только, знаешь, это ведь оказалось бы тем же самым: яйцо, вид с боку. Прилетели бы колонисты на некую экзопланету с индексом подобия от ноль и восемь до единицы.
– Эм?.. – перебил Влад.
– Индекс подобия – это функция от радиуса планеты, ее плотности, второй космической скорости и температуры поверхности, – пояснил Кай, но явно не так, чтобы парень разобрался.
– Не издевайся, пожалуйста.
– Короче, новый мир, по всем параметрам схожий с Землей, – наконец, сформулировал Кай. – Однако ведь в нем все снова пойдет по тому же пути. А если случится так, что колонистов постигнут тысячи испытаний – а они не замедлят появиться, – тем паче. И придется им прикладывать все усилия и знания, выживая в условиях чуждой им и, вероятнее всего, агрессивной природы. Космический корабль со временем войдет в мифы, легенды и сказки как некий Эдем, из которого людей изгнал несуществующий, но постоянно маячащий где-нибудь в уголке сознания создатель. А затем придет время ученых, и космолет обзовут пещерой. И будем мы иметь вновь все тот же Уроборос, перемещенный в пространстве и чуть-чуть – во времени. Здорово, да?
– Не знаю, – честно ответил Влад и передернул плечами. Больше разговаривать на эту тему ему не хотелось и даже поразмышлять о ней лучше было потом, когда окончательно уложится в голове услышанное.
– Вот и хорошо, – одобрил Кай. – Наговорился?
Симонов кивнул.
– В городе смотреть в оба, ушки держать на макушке, а хвост – пистолетом, понятно?
И Влад кивнул снова.
– Москва населена неизмеримо лучше, чем метро. Ее обитатели – новые москвичи – тебе не понравятся, уж поверь. А мы им – даже очень. Они захотят попробовать нас на зуб, а то и сразу проглотить, не пережевывая. Наверху пусть и ночь – а днем туда лучше и вовсе не соваться, если не желаешь покончить жизнь самоубийством в извращенной форме, – но родной и привычной темноты там и в помине нет. Автомат держи наизготовку, заметишь движение, даже если не уверен, стреляй – там разберемся. На поверхности экономить патроны – последнее дело. От меня не отставать, ни о чем постороннем не думать, упаси тебя вышние силы разглядывать местные красоты или потакать любопытству.
– Да… конечно, – промямлил парень и повторил уже четче и увереннее: – Я все понял.
Его спутник коротко рассмеялся.
– Извини, но не поверю, просто постарайся действовать так же, как в опасном туннеле, идет?
– Обещаю.
Прямо посередине зала, приблизительно на высоте груди, начиналась лестница наверх, оканчивающаяся ржавым люком, довольно тяжелым на вид. Крысиная река огибала это место по широкой дуге, и людям даже не пришлось давить грызунов, чтобы подойти. На мгновение Влада охватила паника. Ему почудилось, будто он попросту не сможет подтянуться и добраться до первой ступени – в громоздком неудобном костюме радиационной защиты, в противогазе, обзорный экранчик которого запотел из-за участившегося дыхания, в шлеме, с рюкзаком и с автоматом. Конструкция выглядела шаткой, старое железо, наверняка, сгнило.