– А-а… Но… погоди. Врачи? Сколько же им было лет, когда они убежали?
– Не так уж мало. Они в то время уже не были уродцами. Кажется, это называется «красавцы среднего возраста».
– Ага, наверняка они были уже среднего…
Юные красавцы и красотки при желании могли учиться или работать, но на практике мало кто из них задумывался о профессии, пока не переходил в категорию «зрелых».
– Стоп. Что ты хочешь сказать? Что значит «они уже не были уродцами»?
– Не были. А теперь они уродцы.
Тэлли пыталась заставить свой разум осмыслить сказанное Дэвидом.
– Ты хочешь сказать, что им не делали третью операцию? Они уже старики, но выглядят на средний возраст?
– Да нет, Тэлли. Я же сказал. Они врачи.
Тэлли содрогнулась. Это известие поразило ее куда сильнее, чем срубленные деревья или жестокие красавцы и красотки. Таких потрясений ей не приходилось переживать с того дня, как из Уродвилля ушел Перис.
– Они сделали операцию, чтобы отменить последствия предыдущих двух?
– Да.
– Они оперировали друг друга? Здесь, в этой глуши? Чтобы стать… – У нее перехватило дух, она чуть не захлебнулась собственными словами.
– Нет. Они обошлись без хирургии.
Темная пещера вдруг словно бы сдавила Тэлли со всех сторон, вытеснила воздух из ее грудной клетки. Усилием воли девочка заставила себя дышать.
Дэвид убрал руку. Только теперь Тэлли смутно осознала, что все это время они сидели, взявшись за руки.
– Не стоило мне рассказывать тебе об этом.
– Нет-нет, Дэвид, прости меня. Это мне не надо было так охать и ахать.
– Я виноват. Ты только-только оказалась здесь, а я столько всего на тебя обрушил.
– Но мне хочется, чтобы ты мне… – Ей было тяжело произносить это слово, но она все же его произнесла: – Доверял. Чтобы ты мне рассказывал про всякое такое. Я ко всему этому отношусь серьезно.
Хоть тут-то она не погрешила против правды.
– Конечно, Тэлли. Но, пожалуй, пока с тебя хватит. Пора возвращаться.
Он развернулся и пополз в ту сторону, откуда в пещеру проник солнечный свет.
Тэлли поползла вслед за ним, вспоминая слова Дэвида о валунах. Какие бы они ни были здоровенные, они запросто могли обрушиться, если их неудачно толкнуть, нечаянно задеть. Они могли рухнуть и раздавить тебя.
Она чувствовала тяжесть висящего на шее медальона – едва заметную, но настойчивую. Доктор Кейбл наверняка уже вся извертелась, ожидая сигнала. Но из-за откровений Дэвида все вдруг стало намного сложнее. «Дым – это не просто убежище для разномастных беглецов, – понимала теперь Тэлли. – Это настоящий город. И если я активирую медальон, я не просто положу конец грандиозному приключению Шэй. Я отниму у Дэвида его родину, всю его жизнь».
Словно бы вся тяжесть горы обрушилась на Тэлли. С трудом дыша, она выбралась наружу, под свет солнца.
Возлюбленный
Вечером у костра, за ужином, Тэлли рассказала историю о том, как она пряталась в реке в тот день, когда в первый раз прилетел рейнджерский вертолет. И снова все слушали ее с вытаращенными глазами. Похоже, ее путешествие от города до Дыма получилось одним из самых богатых на приключения.
– Нет, вы представляете? Я вся голая сижу по шею в воде, а эта ржавниковская машина крушит мою стоянку!
– Но почему они не приземлились? – удивился Астрикс. – Разве они не заметили твоих вещей?
– Я думала, заметили.
– Рейнджеры подбирают уродцев только посреди белых цветов, – объяснил Дэвид. – И мы беглецам всегда встречу там назначаем. Они не могут подбирать кого попало, иначе однажды, сами того не желая, приведут сюда шпиона.
– Да, это вам вряд ли нужно, – негромко пробормотала Тэлли.
– И все же им бы надо поосторожнее себя вести с этими вертолетами, – заметила Шэй. – В один прекрасный день кого-нибудь винтом на кусочки разрубит.
– Вот-вот! – подхватила Тэлли. – Они такой ветрище подняли, что у меня чуть скайборд не унесло. А спальный мешок взлетел над землей и угодил прямо под лопасти винта. Одни клочья остались.
Ее обрадовало изумление на лицах ребят.
– И где же ты спала? – осведомился Крой.
– Не так уж было ужасно. Ведь я только… – Тэлли вовремя прикусила язык. На самом-то деле без спальника она провела всего одну ночь, но, по легенде, ей пришлось торчать на орхидейных полях целых четыре дня. – Было не так уж и холодно.
– Тебе бы лучше на ночь новым спальником обзавестись, – посоветовал ей Дэвид. – Тут у нас намного холоднее, чем среди цветов.
– Я ее отведу в обменник, – пообещала Шэй. – Это вроде центра приобретений, Тэлли. Только, когда что-то берешь, нужно что-то другое оставить взамен.
Тэлли неловко поерзала на скамье. Она еще не свыклась с мыслью о том, что тут за вещи надо платить.
– А у меня только «СпагБол».
Шэй улыбнулась.
– Это отличная штука для обмена. Мы тут обезвоженные продукты производить не можем – только сухофрукты делаем, а обычную еду брать в дорогу – морока жуткая. Так что «СпагБол» идет на вес золота.
После ужина Шэй отвела Тэлли к большому деревянному дому, стоящему ближе к центру поселка. Внутри на полках лежали разные вещи и продукты, сделанные в Дыме, но попадалось и кое-что, привезенное из городов. Городские вещи большей частью были старые, изношенные, потертые, латаные-перелатаные, а вот все, что было сделано вручную, зачаровало Тэлли. Она проводила кончиками еще не заживших пальцев по поверхности глиняных горшков и деревянных рабочих инструментов, поражаясь тому, что каждый из этих предметов на ощупь особенный, каждый имеет разный вес. Здесь все выглядело таким значительным и… серьезным.
В обменнике всем заправлял взрослый уродец, но он выглядел не так жутко, как Босс. Он выложил на прилавок шерстяные вещи и несколько спальных мешков из серебристой ткани. Одеяла, шарфы и перчатки были симпатичные, неярких цветов и с простыми узорами, и все это очень приглянулось Тэлли, но Шэй настаивала на том, чтобы Тэлли взяла себе спальный мешок городского производства.
– Он намного легче, а если сложить – совсем маленьким становится. Это удобно, когда идешь в разведку.
– Конечно, конечно, – пытаясь улыбаться, кивнула Тэлли. – Вот здорово было бы!
В итоге она отдала двенадцать пакетиков «СпагБола» за спальник и еще шесть – за свитер домашней вязки. Осталось еще восемь пакетиков. Тэлли не могла поверить, что свитер – коричневый, с красными полосками и вышитыми зелеными буквами – стоит всего вполовину меньше старого спального мешка, покрытого заплатками.
– Тебе здорово повезло, что ты не потеряла водяной фильтр, – сообщила ей Шэй, когда они шли домой. – Фильтр ни на что не выменяешь.
Тэлли вытаращила глаза.
– И что бывает, если фильтр сломается?
– Ну… Говорят, можно из речки воду пить без очистки.
– Шутишь.
– Не-а. Очень многие из старожилов Дыма так и делают, – заверила ее Шэй. – Даже если у них есть фильтры, они не заморачиваются.
– Ничего себе.
Шэй хихикнула.
– Да-да, кроме шуток. Но если что, всегда можешь взять фильтр у меня.
Тэлли положила руку на плечо Шэй.
– А ты – у меня.
Шэй пошла медленнее.
– Тэлли?
– Что?
– Ты собиралась мне что-то рассказать – когда мы были в библиотеке, перед тем как на тебя заорал Босс.
У Тэлли противно засосало под ложечкой. Она отстранилась, ее рука непроизвольно потянулась к висящему на шее медальону.
– Вот-вот, – сказала Шэй. – Что-то насчет этого сердечка.
Тэлли кивнула, но она не знала, как начать. Она до сих пор не активировала медальон, а после разговора с Дэвидом уже не знала, сможет ли это сделать. «Может быть, вернусь в город через месяц, голодная, ни с чем, и доктор Кейбл надо мной сжалится».
«А если не сжалится? Если выполнит свое обещание и я навсегда останусь уродиной? Пройдет лет двадцать, и я вся покроюсь морщинами, стану отверженной, такой же страшной, как Босс. А если я останусь здесь, в Дыме, то мне придется спать в старом спальном мешке и со страхом ждать дня, когда сломается мой водяной фильтр».
Она так устала всем врать.
– Я тебе не все рассказала, – выговорила она.
– Знаю. Но я, кажется, догадалась.
Тэлли смотрела на подругу, боясь вымолвить хоть слово.
– Но ведь все так ясно, правда? Ты жутко расстроена, потому что нарушила клятву, которую дала мне. Ты проболталась насчет Дыма.
У Тэлли сам собой открылся рот. Шэй улыбнулась и взяла ее за руку.
– Приближался твой день рождения, и тебе захотелось бежать из города. Но ты успела кое с кем познакомиться. С человеком, который стал тебе небезразличен. С кем-то, кто подарил тебе это сердечко. И ты нарушила клятву, данную мне. Ты сказала этому человеку, куда хочешь уйти.
– Ну… да, что-то в этом роде, – выдавила Тэлли.
Шэй негромко рассмеялась.
– Я так и знала. Вот почему на тебе лица нет! Тебе хочется и здесь быть, и кое-где еще. Кое с кем. И перед тем как удрать из города, ты оставила описание дороги – копию моей записки – своему новому возлюбленному, чтобы он тоже, если захочет, мог присоединиться к нам. Я права или нет?
Тэлли прикусила губу. Лицо Шэй белело при свете луны. Подруга явно гордилась тем, что разгадала страшную тайну.
– Ну да… Отчасти права.
– О, Тэлли! – Шэй обхватила ее плечи. – Ты разве не понимаешь, что все нормально? Ведь я сделала точно так же!
Тэлли нахмурилась.
– Это ты о чем?
– Я же не должна была кому-либо говорить о том, что ухожу сюда! Дэвид взял с меня обещание, что даже тебе ничего не расскажу.
– Почему?
Шэй кивнула.
– Он тебя не знал и не был уверен, что тебе можно доверять. Обычно беглецы уговаривают уходить из города только своих старых друзей – тех, с кем знакомы не один год. А я тебя знаю всего-то с начала лета. И про Дым я тебе ни слова не говорила, пока до моего ухода не остался всего один день. Я боялась, что ты скажешь «нет».
– Значит, ты не должна была ничего мне рассказывать?