Но Джессика забыла и об этом намерении, когда Грегори поднял ее ночную рубашку и начал ласкать губами ее груди. Мурашки побежали по всему ее телу, когда она почувствовала его горячее дыхание на своей коже. Она нетерпеливо вытащила его рубашку из брюк и провела пальцами по мягким волосам на его груди.
Грегори выпрямился и стремительно скинул свою одежду. Потом через голову стащил с Джессики ночную рубашку. Он горячо и ненасытно целовал ее, а его рука при этом скользила по ее животу и между бедрами.
Джессика в экстазе застонала, когда его пальцы вновь нашли центр ее наслаждения. Она раздвинула ноги и вместе с ним принялась ласкать себя. Она нежно массировала себя, не в силах удержаться от хриплых и сладострастных стонов.
— Ты это хорошо делаешь, — прошептал он, — но теперь перестань, а то будет слишком поздно.
Грегори отвел ее руки в сторону и склонился над маняще распростертым перед ним телом. Его горячие губы брели по ее грудям и животу вниз, к влажному, ждущему, открытому лону. И вот она почувствовала его язык между своими бедрами.
Джессика чуть не задохнулась, своей любовной игрой он довел ее до безумия.
— Иди ко мне, я хочу почувствовать тебя в себе по-настоящему!
Грегори снова обнял ее. Он горячо и чувственно целовал ее и наконец одним сильным движением проник в глубину ее тела. Дыхание Джессики стало быстрым и прерывистым. Она была необыкновенно возбуждена и необычайно счастлива. Мэнди была забыта. Остались только она и Грегори.
— О, Грег! — громко застонала она, чувствуя приближение апогея. — Давай! Давай быстрее!
— Да, — выдохнул Грегори. — Я все сделаю, как ты хочешь, моя сладкая страстная возлюбленная!
С этими словами он перешел к более быстрому ритму и довел Джессику до такого опьяняющего оргазма, которого она еще никогда не испытывала. Она крепко вцепилась в Грегори и выкрикивала его имя, когда он, одновременно с ней достигнув вершины наслаждения, содрогаясь, излился в нее.
Задыхаясь, полностью расслабленные и счастливые, они лежали, тесно обнявшись. Потом Грегори поискал рукой ночник и включил свет.
Джессика заморгала.
— Зачем ты включил свет? — вяло прошептала она.
— Чтобы видеть твое лицо, любимая, — сказал Грегори с непривычной серьезностью. — Лунный свет был, правда, очень романтичен, но я хочу узнать по твоему лицу, сделал ли тебя счастливой.
Джессика была тронута. Она поцеловала его в губы, а потом покрыла поцелуями все лицо.
— Тебе для этого совсем не надо включать свет. Ты же давно знаешь, какой счастливой всегда меня делаешь.
Грегори задумчиво рассматривал ее умиротворенное лицо. Потом с облегчением улыбнулся.
— Даже тогда, когда поднимался к тебе по лестнице? — спросил он и поцеловал ее в кончик носа.
Джессика ответила на его поцелуй.
— Так же, как и всегда, — заверила она, улыбаясь.
— И, даже если я делаю такие глупости, как сегодня? — спросил он осторожно.
Джессика вздохнула.
— Бог весть почему, но этим ты не делаешь меня счастливой. Но у меня нет никакого желания говорить об этом сейчас. — Она прижалась к нему. — Это мы можем сделать и завтра. Сегодня тебе, конечно, придет в голову что-то более интересное.
Грегори сжал ее в объятьях.
— Гм… а если, — пробормотал он многообещающе, и его пальцы заскользили по ее обнаженному телу. Минутой позже снова проснулась страсть и все дела были забыты.
6
В последующие дни Джессика с болью думала о том, что между ней и Грегори еще была масса невыясненных вещей. Но все же дело больше не доходило до вынужденных объяснений. Мэнди полностью завладела своим «дядей», а в те немногие часы, когда Джессика и Грегори были одни, он умел каждый раз задавить в зародыше ее упреки своими поцелуями и интимными нежностями. Джессика сердилась на саму себя, но просто не могла устоять перед обаянием Грегори. Один его взгляд, одно прикосновение, и она таяла, как масло на солнце.
Мэнди привезла на виллу все свои пожитки, и поэтому вовсе не складывалось впечатления, что она хотела провести здесь только пару месяцев до своего восемнадцатилетия. Она по-хозяйски расположилась на втором этаже и сообщила, что хотела бы ходить в колледж именно здесь. Грегори, казалось, ничего не имел против, и Джессика из-за этого готова была задушить его от злости.
Но самое плохое было в том, что из-за Мэнди на вилле снова начались вечеринки. В поле зрения появились самые невероятные типы, а праздники становились все более громкими и буйными. То, что Грегори ради своей работы обещал Джессике вести более приличный образ жизни, он, вероятно, уже забыл. Почти каждый вечер пир шел горой, а Грегори только вяло сокрушался, что он в этом не виноват.
Джессика привычно заправила новый лист в пишущую машинку. Как она могла сконцентрироваться на своей работе, если ее мысли постоянно вертелись вокруг Грегори и вопроса, что он делает именно в эту минуту? Она горько вздохнула. Постоянно она проигрывает!
Через открытое окно она услышала голоса. Джессика подняла голову и увидела Грегори и Мэнди, спускающихся по дороге от виллы. На Мэнди был черный узорчатый купальный костюм, открывающий бедра до талии, и сверху — черная кожаная курточка. Казалось, Грегори пребывает в самом прекрасном настроении. Через плечо у него было небрежно перекинуто купальное полотенце.
«Идут купаться на озеро, — раздраженно и ревниво подумала Джессика. — И снова через мой сад!» Она гневно ударила по клавишам, размышляя, каким образом может им помешать.
— Привет, Джессика, — радостно крикнул Грегори через окно. — Не заработайся!
Джессика вскипела, услышав покровительственное приветствие, с которым Мэнди обратилась к ней со скучающей миной.
— Мы так и не решили вопрос с проходом по участку, Грегори, — сказала Джессика, с трудом владея собой. — Поэтому зайди попозже на минутку. Мне надоело пускать чужих людей через свою территорию.
Глаза Грегори сузились. Он отбросил руку Мэнди, которая нетерпеливо дергала его за рукав, и подошел к окну Джессики.
— Скажи-ка, что это тебе сегодня ударило в голову, — рявкнул он, облокотившись на подоконник. — Ты что, не выспалась?
— Мне много чего ударило в голову и не только сегодня, — ответила Джессика воинственно. — С этого времени я тебе запрещаю приводить ко мне чужих людей. Я хочу, наконец, иметь свой личный уголок!
Грегори уставился на нее, и в его глазах вспыхнул гнев.
— Личный уголок? И что же тебе так сильно мешает? Значит, Мэнди для тебя чужой человек. Не забудь, что она наша общая родственница! И я считаю, что ты не слишком хорошо ведешь себя по отношению к ней. А что касается меня, то я вообще ничего не хочу говорить.
Мэнди снова уцепилась за его руку.
— Она же просто ревнует, дядя Грегги, — услышала Джессика. Хотя Мэнди говорила это вполголоса, но все же достаточно громко, чтобы она могла расслышать. В Джессике поднялась волна гнева.
— Я тоже нахожу некоторые вещи, которые ты делаешь, Грегори, не особенно хорошими, — вспыльчиво бросила она ему в лицо. — Но я не собираюсь распространяться об этом сейчас, иначе испорчу себе этим весь день.
В глазах Грегори сверкнула ярость. Казалось, он хотел дать резкий ответ, но передумал и, очевидно, принял другое решение.
— Джесси, — сказал он примирительно, — давай не будем больше спорить. Почему бы тебе просто не пойти с нами поплавать?
Была ли у нее настоящая причина для ревности и должна ли она сердиться? Этого еще только не хватало. Джессика резко выдернула только что вставленный лист бумаги из пишущей машинки, скомкала и бросила через плечо.
— Потому что я должна работать, а не добывать деньги тем, что лентяйничаю, — объявила она Грегори. — А теперь исчезни и больше не мешай мне.
Грегори глубоко вздохнул, покачал головой, повернулся к Мэнди и ушел с ней. Джессика со злостью посмотрела им вслед. Потом она разозлилась на саму себя. Почему она позволила довести себя до бешенства? Разве ее реакция не была снова слишком преувеличенной? Но эта Мэнди стала просто красным платком для Джессики, и если она видела Грегори вместе с ней, то всякий разум шел к черту.
Джессика попробовала сконцентрироваться на работе, но это было невозможно. Снова и снова она видела перед собой Грегори и Мэнди, как они радостно резвятся в воде или лежат рядом на берегу. В конце концов Джессика больше не выдержала и решила поехать за покупками. В общем-то, ей ничего не нужно, но небольшая прогулка по магазинам отвлекла бы ее.
Джессика не торопилась. Она долго бродила по торговой улице Хрустальной бухты с ее прелестными бутиками и сувенирными лавочками и приобрела пару вещей, а закончила свой поход у продовольственного магазина «Ида». Хотя у Джессики не было большого желания встречаться с болтливой миссис Карлсон, но ей нужно было купить кое-какие продукты и еще взять для Кусканакса мешок корма, раз уж она здесь оказалась.
Миссис Карлсон сейчас же подплыла к ней на всех парусах, как будто только и дожидалась случая наконец удовлетворить свое любопытство относительно «состояния дел» в «Гран Парадизо».
— Джессика, как мило, что вы снова заглянули ко мне, — поздоровалась старая женщина с преувеличенной приветливостью. — В последнее время вы появляетесь довольно редко. Много дел?
— О, да, — ответила Джессика. — Я почти ничего не вижу, кроме своей пишущей машинки.
— Ах вы, бедняжка! Почему вы мне не позвонили, если вам что-то было нужно? Вы же знаете, что я бы с удовольствием вам это доставила.
Джессика приветливо улыбнулась, хотя и с выражением, свидетельствующим, что она насквозь видит подлинные намерения миссис Карлсон. Владелица супермаркета, естественно, только и мечтала все вынюхать.
— Большое спасибо, миссис Карлсон, — сказала она. — Если мне что-то будет нужно, я с удовольствием воспользуюсь вашей любезностью.
— Или пусть Грегори как-нибудь заскочит и передаст, что нужно, — предложила миссис Карлсон, будто мимоходом. — Впрочем, молодой человек, наверное, также сильно занят, не правда ли?