Любим
Вам стоит объявить при них свое желанье.
Здравосудов
И, нет! Они сочтут его за приказанье,
А я приказывать отменно не люблю;
Нет, милый друг, совсем иначе поступлю.
И ежели мои догадки не напрасны,
То слова не скажу, а будут все согласны.
Любим
Вы шутите?
Здравосудов
О, нет!
Любим
Я должен верить вам;
Однако ж признаюсь...
Здравосудов
А вот увидишь сам.
И если никакой не будет остановки,
Сегодня ж, может быть, дойдет и до помолвки.
Любим
А свадьба, дедушка?
Здравосудов
Недели через две.
Любим
Какое счастие!
Здравосудов
Я знаю, что в Москве
Все станут говорить: ну как, дескать, возможно
Жениться в двадцать лет? Ему служить бы должно,
Ведь время не ушло, — на всё свои года.
Я этого сказать не смею никогда,
Особенно тому, в ком брал всегда участье.
Поверь, кто в жизни сей, Любим, имел несчастье
Во одиночестве прожить до старых лет,
Жениться — другу тот всегда подаст совет.
Любим
Я помню, дедушка, вы часто говорили,
Что если бы могли, то всех бы вы женили.
Здравосудов
Да, да, Любим! Пускай смеются надо мной.
Одно лишь счастие — жить с доброю женой.
Ах! старость в сиротстве не жизнь, мой друг, — страданье,
Ужаснее, Любим, нет в мире состоянья.
Конечно, знаю сам, здесь много есть людей,
Которые, живя в кругу своих друзей,
Среди веселостей и роскошей столицы,
Не зная прихотям ни меры, ни границы,
Найдут меня тотчас и странным и смешным.
Жениться? Боже мой! К чему? Ну кстати ль им, —
Когда для них что день, то радости готовы, —
Супружества надеть несносные оковы.
Нет, нет! свободные лишь счастливы одни, —
Для них весь свет открыт. — Так думают они,
И, наслаждения встречая с каждым шагом,
Свободу юноша считает первым благом.
Но молодость пройдет — исчезнут вместе с ней
Надежды, радости, друзья — всего скорей;
Тогда ничтожность их увидит он на деле:
Тогда, — болезнями прикованный к постеле,
Забытый ото всех, — друзей он тщетно ждет:
Одни наемники вокруг его; умрет, —
И явятся тотчас наследники толпою
В глубоком трауре, но с радостной душою!
Ах, эта мысль, Любим, ужаснее всего!
Любим
Зачем же думать вам...
Здравосудов
Коль мало и того,
Представь, что он забыт и смертию самою.
Томяся скукою, измученный тоскою,
Встречая лишь одни холодные сердца,
Страданиям своим не видит он конца;
Года уже прошли счастливых заблуждений:
Он ясно видит всё — он мертв для наслаждений.
Рассеянья ль искать среди людей... ах, нет!
Коварный уж давно ему наскучил свет;
И, словом, всё, мой друг, что прежде веселило,
Всё стало для него и скучно и постыло;
Одними горестьми считая лишь года,
Он смерть, как друга, ждет. Тогда Любим, тогда,
Поверь, — ничто ему, страдальцу, не поможет!
Несчастный! — чувствами он жить уже не может,
А сердцем — не живет! Я сам... — нет, нет, Любим!
Отрадой ты всегда был горестям моим!
Тобой еще одним дышу на этом свете!
Любим
Ах, дедушка!..
Здравосудов
Постой, мне кажется, в карете
(смотрит в окно)
Подъехали к крыльцу, — и что-то много в ней.
Хоть ждать и не могу так скоро я гостей,
Однако ж может быть... а я отменно некрасиво,
Кой-как одет! — принять их в этом неучтиво.
Пойду принаряжусь.
(Уходит.)
Любим
(глядя ему вслед)
Почтеннейший родной!
Но что за странный шум.
Турусин
(за кулисами)
Ступайте все за мной!
Любим и Турусин; за ним Маша и 5 других детей.
Турусин
(детям)
Смотрите! не шуметь, не бегать и не драться!
(Любиму.)
Да где же дядюшка?
Любим
Он вышел одеваться.
Угодно вам к нему?
Турусин
Нет, милый, всё равно,
И здесь я подожду. Да он ушел давно!
Любим
Сейчас.
Турусин
Нельзя ль сказать вот так — между словами, —
Что здесь я жду его с моими сиротами.
Любим
Извольте, я скажу.
(Уходит.)
Те же, без Любима.
Турусин
Сюда! ко мне, в кружок!
Вам надо повторить сегодняшний урок:
Чтоб дедушке от вас не стало беспокойно,
Прошу вести себя и тихо и пристойно.
Вы помните, что вам твердил я на дому!
Лишь только он войдет, бросайтесь все к нему
Маша
Да я боюсь.
Турусин
Чего, сударыня? — пустое.
Ты дедушку целуй в плечо, а ты в другое;
Вы также все его старайтеся ласкать.
И если вам руки не будет он давать,
(одному из детей)
Хватайте на лету! Проклятая привычка!
(Другому.)
Опять разинул рот! На что похож, чумичка!
(Третьему.)
Испачкан весь: утрись! А ты растрепан как!
Ну, что стоишь? Поправь манжеты-то, дурак!
Но, кажется, идут... Смотрите же — смелее;
Подходят уж к дверям... Ну, милые, дружнее!
Те же и Звонкина.
Звонкина
Что это? Боже мой! здесь целая орда!
Зачем изволили пожаловать сюда?
Турусин
Зачем, невестушка? — по чести это странно!
Ведь дедушка у вас, — так очень натурально,
Что им хотелося...
Звонкина
Не им, сударь, а вам.
Поверьте, толк давать умею я словам,
И ваши хитрости проникнуть мне не трудно.
Турусин
Позвольте вам сказать, мне, право, очень чудно...
Звонкина
А я так не дивлюсь — другого не ждала:
Обманы, подлости, все гнусные дела
Приличны вам.
Турусин
Да я...
Звонкина
Конечно, позабыли?
Давно ли, кажется, вот здесь вы говорили:
(передразнивая)
«Да я, невестушка, и сам не очень гнусь!»
Скамейку подаешь!
Турусин
Так что же? не запрусь:
Я к старости всегда умею уваженье.
И что за важное, скажите, преступленье —
Скамеечку подать? А вряд ли и отца
Встречать я побегу у самого крыльца.
Звонкина
Как будто б вежливость есть подлая услуга...
Турусин
Поверьте, нам краснеть не должно друг от друга.
Притом же и беды не вижу я большой.
Не мы одни кривим подчас своей душой!
Звонкина
Возможно ли? — и он еще себя изволит
Равнять со мной!
Турусин
Слепец слепцу всегда глаз колет.
Звонкина
Да ты забыл весь стыд — подлейший из людей!..