Да, тяжелые мысли отнюдь не способствовали сну, так же как и сдавленные всхлипывания в соседней каюте. Душа Антонио разрывалась от жалости. Но вот, наконец, рыдания стихли, слившись с шепотом ветра. Он облегченно вздохнул и закрыл глаза. Неожиданно он различил звуки осторожно открывающейся двери и крадущиеся шаги.
Нервы Гандераса натянулись, как струна. Он чувствовал, как Натали медленно приближается к его кровати.
Ноздри Антонио трепетали, улавливая аромат женского тела, загадочный и легкий, словно лунный свет, который мягко струился из окна. Ступая почти беззвучно, она, как кошка, кралась мимо его койки по направлению к двери, ведущей на палубу.
Антонио сжал пальцы в кулаки, чтобы удержаться от желания немедленно заключить в объятия ускользающую ночную гостью.
Дверь открылась почти беззвучно, впуская поток прохладного морского воздуха. Натали на мгновение замерла на пороге, освещенная холодным лунным светом. Затем выскользнула на палубу.
Антонио закрыл глаза, но это не помогло. Он все еще видел очертания стройного женского тела, залитого таинственными лучами, очертания груди, рельефно проступавшей сквозь тонкий материал рубашки, под которой, возможно, не было даже темно-синих кружевных трусиков. Тьма надежно скрывала тайну.
Прошло довольно много времени, прежде чем дверь снова открылась. Антонио различил едва слышные шаги, почувствовал аромат, вобравший сладкий запах женского тела и терпкой ночи, пропитанной соленым дыханием моря.
Он лежал неподвижно, с трудом сохраняя спокойствие, но вдруг заметил слезы, блестевшие на щеках Натали в свете луны.
— Что с тобой? — прошептал Гандерас, садясь на кровати.
Протянув руки, он осторожно придержал ее за талию.
— Не бойся, я не причиню тебе боль. Мне хочется успокоить тебя, чтобы ты не плакала. — Антонио действительно желал, чтобы глаза Натали блестели от счастья, любви, страсти…
Тело ее охватила дрожь, когда она почувствовала сильные мужские руки.
— Натали, пожалуйста, поделись со мной.
— Мне просто необходимо было побыть на свежем воздухе, — ответила она. — Извини, я не хотела будить тебя.
Натали было неловко. Последний раз она плакала так давно, что даже не помнила, когда и по какому поводу. Но с того момента, как жизнь столкнула ее с Антонио, на глаза постоянно навертывались слезы.
— Почему я плачу? — Ее голос дрогнул, и Натали судорожно вздохнула. — Придавай моим слезам значения не больше, чем дождям, которые выпадают на побережье.
Одной рукой Антонио крепче обхватил ее талию, другой — осторожно погладил по спине, пробуждая в ней чувственный трепет.
— Извини. — Голос Антонио прозвучал так глухо и тихо, что Натали скорее ощутила, нежели услышала его. — Я не хотел огорчать тебя, ты неправильно поняла меня. Я имел в виду…
— Все в порядке, — поспешно перебила Натали. Ее слова звучали быстро, отрывисто, словно капли холодного дождя, подгоняемого ветром. — Вечером я зашла слишком далеко. Совершенно бестактно коснулась запретных тем, пытаясь вторгнуться в чужую жизнь. Не ты должен извиняться передо мной, а мне следует просить прощения.
— Черт возьми! Да я и не собирался обижаться на тебя. Повторяю, я имел в виду совсем другое.
— Я все прекрасно поняла. И давай прекратим разговор. — Натали чувствовала, что теряет контроль. Да, нужно бежать как можно скорее, освободившись от сильных рук, иначе случится то, о чем она будет вспоминать со стыдом. — Пожалуйста, отпусти меня. — Она предприняла попытку освободиться. — Позволь, позволь мне уйти! — почти закричала она срывающимся дрожащим голосом.
На мгновение воцарилась тишина. Ее нарушало лишь взволнованное биение двух сердец. А потом вдруг Гандерас увлек Натали вниз, и она оказалась рядом с ним на большой кровати.
— Хочешь кричать — кричи, хочешь ругаться — ругайся. Тебе, моя маленькая героиня, просто необходима эмоциональная разрядка, — тихим спокойным голосом произнес Антонио.
Он осторожно гладил ее волосы, пытаясь игнорировать навязчивое желание откинуть простыни, чтобы прижать ее к пылающему телу. Антонио ласково обнял ее, и в ответ вокруг шеи обвились тонкие руки, голова Натали приникла к его груди. И суровый моряк понял, насколько близок к запретной черте, перешагнув которую, он уже не сможет сдерживать себя и даст выход эмоциям, что долго томились в жаждущем любви теле.
Хорошо, что Натали не догадалась, как он возбужден. Подвинься она чуть ближе, сразу заметила бы его состояние.
А зачем скрывать? Дай почувствовать, что она делает с тобой, язвительно нашептывал ему внутренний голос. Натали переполняет благодарность, она не сможет отказать. Ей даже кажется, что она тоже хочет тебя и готова выполнить любое желание, даже самое сокровенное, самое горячее…
Шальные мысли проносились в глубине сознания, подобно стае пугливых рыбок, которые, блеснув на солнце чешуей, исчезают в сумраке морской пучины.
Нет, он не может утолить страстный голод, мучающий тело, иначе возненавидит себя за то, что подло воспользовался покорностью неожиданной гостьи. Единственное, что позволил себе Антонио, игнорируя настойчивое требование напрягшейся плоти, — легко прикоснуться губами к волосам Натали так, что она даже не почувствовала.
Неожиданно она подняла голову и, заглянув ему в глаза, прошептала:
— Спасибо за то, что понимаешь меня и прощаешь мне глупые выходки.
И, приблизившись к его лицу, прильнула горячими, чуть солеными от слез губами к твердому рту. Сдерживаясь, Антонио ответил лишь нежным прикосновением и заставил себя оторваться от пьянящего поцелуя.
Да, несомненно, он вежливо, очень вежливо отказал. Но почему доставил такую боль и будто каленым железом обжег ее сердце? — подумала она.
Замерев, Натали молчала. Казалось, жизнь покинула тело.
— Натали! — испуганно вскрикнул Гандерас. Но от обиды она даже не отреагировала на его голос. И вдруг, отведя в сторону руки Антонио, поднялась.
— Что-нибудь не так? — встревожился он.
— Все в порядке… Как всегда, — медленно, словно в каком-то оцепенении, произнесла Натали, понимая, что ее поведение нелепо. Она испытывала вину перед человеком, так много сделавшим для нее. — Извини меня за поцелуй. До чего же я наивная! Разве я могу надеяться, что вызову желание и подарю тебе наслаждение? Увы, видно, я плохо усвоила урок, который преподал мне муж, и снова переоценила свои способности, — вздохнув, она опустила голову. — Еще раз, извини.
— Черт возьми! Ты говоришь вздор! Почему ты упрекаешь себя?
Проклятие! Желая успокоить Натали, Антонио в очередной раз причинил ей боль. Чтобы ни делал, что бы ни говорил — он только усложнял положение.
— Натали, — мягко начал Гандерас, — то, что происходит, зависит не от тебя или меня. Виновата ситуация, в которой мы оказались. Если бы я встретил тебя при других обстоятельствах…
— Не продолжай, — поморщившись, прервала она его. — Не надо, Антонио. Не заставляй себя лгать. Я достаточно взрослая, чтобы спокойно смотреть правде в глаза. А заключается она в том, что я лишена всякой привлекательности, в том числе и сексуальной. Извини, что поставила тебя в неловкое положение. Обещаю, что подобное не повторится. — Натали выдавила подобие улыбки. — Ну что, останемся друзьями?
— Друзьями? — процедил Антонио сквозь зубы, глядя черными, бездонными, как ночное небо, глазами в ее лицо, бесстрастное и холодное, словно лунный свет. — Друзьями? — повторил он, крепко беря Натали за руку.
И в следующее мгновение она уже очутилась на кровати в крепких объятиях.
— О да. — Голос Антонио стал глухим и хриплым. — Мы друзья, а значит, должны быть откровенными. — Прижав ее хрупкую ладошку к своему телу, он стал медленно опускать ее ниже.
— Антонио, что ты… — Натали не успела закончить вопрос, потому что дыхание на мгновение замерло в груди. Рука почувствовала горячую, твердую плоть. Он ощутил усиленное давление пульсирующей крови в паху, когда женские пальцы коснулись ее.
— Вот что, — выдохнул он.
Антонио был настолько возбужден, что едва не кинулся на Натали, чтобы мгновенно овладеть ею. Он сдерживался из последних сил.
— И такое творится со мной с той минуты, когда я впервые увидел прекрасную отважную женщину в маленькой тонущей лодке. Стоит тебе улыбнуться, или провести языком по пересохшим губам, или грациозно склонить головку, как я тут же завожусь и не могу думать ни о чем другом, кроме как о том мгновении, когда ты разведешь ноги, и я войду в тебя. Так что не смей даже заикаться о своей непривлекательности, иначе я…
Слова застряли у него в горле, потому что пальчики Натали начали осторожно продвигаться по пылающей страстью плоти. Мужские бедра инстинктивно выгнулись навстречу ласковым рукам, которые дарили неземное наслаждение.
Антонио взглянул в лицо Натали. На нем играла улыбка — счастливая улыбка женщины, ощущающей полное господство над мужским телом, которое сотрясала сладострастная дрожь. Антонио испытывал невероятное блаженство, настолько приятное, что он стиснул зубы, сдерживая стон.
— О нет, остановись. Не продолжай, прошу тебя. Это выглядит нечестно по отношению к тебе. Я лишь хотел доказать, насколько сильна твоя власть, Натали. Поверь, еще никто так сильно не возбуждал меня.
Сузившиеся от напряжения глаза Антонио пылали огнем, губы превратились в побелевшие, подрагивающие, словно от боли, ниточки. Кожа стала горячей и блестела от проступивших капелек пота. Каждый его мускул туго натянулся в томительном ожидании. Натали чувствовала, как жаждущее тело вздрагивало в ответ на любое движение ее руки.
Мужчина, сильный, красивый, сексуальный, о котором она даже не решалась мечтать, сгорал от страсти. Эта мысль огненной волной обожгла сознание Натали, пробуждая незнакомые чувства. Сладкая дрожь овладела ее телом. Она попыталась что-то сказать, но смогла лишь прошептать его имя, чувствуя, как изнутри начинает сочиться горячий нектар.
Вожделенный запах достиг обоняния Антонио. Его тело замерло в предвкушении. Словно во сне, не веря до конца в реальность происходящего, он ощущал, как возбуждена Натали…