А Борька повернулся спиной к этому аттракциону и, глядя прямо перед собой, медленно двинулся прочь с помоста.
Глава Ъ
— …ЕРмак отечественной словесности — Виктор Едрифеев! — торжественно объявил за нашими спинами выход очередного гения очухавшийся от шока ведущий, и толпа взорвалась разгульным бандитским гоготом и свистом.
Глава Ы
— …ЕРЫжки да воры вокруг, а не государевы люди! — громко ругался, глядя со стороны на это действо, какой-то высокий худой старик с клинообразной черной бородой с проседью, одетый в темный затрепанный халат до пят и высокую остроконечную шапку с заломившимся набок верхом. — Видно, и впрямь Антихрист приближился, и Откровение Апостолово сбывется…
Глава Ь
— …ЕРЬков, мать твою, ты куда смотришь? Что у тебя за типы в центре Москвы шатаются! «Где, где?» В манде! Это ты постовой, а не я! Откуда, я спрашиваю, этот старик придурковатый у Кремля появился? Убрать его немедленно, вызывай машину!..
Глава Ѣ
— …Я, ТЬфу ты, ну ты, смотрю, а он прет на меня, как Т-34, да ещё и орет при этом: «Ты как стоишь, холоп, перед государем? Царя не признаешь, разбойничья харя?..» Мне аж не по себе сначала стало — ну вылитый Иван Грозный, прямо, как из кино вышел… Еле вшестером в машину затолкали, такой здоровенный оказался. Да ещё какая-то палка дурацкая в руках. Если бы Сидоров ему по яйцам ногой не вмазал, того и гляди, пораскидал бы нас…
Глава Ю
— Юродивый, что ли? — спросил я, оглядываясь на услышанные реплики милиционеров.
— Да тут теперь пол-Москвы юродивых, — откликнулся Чохов. — Не столица, а край непуганных идиотов.
«…И мерседесов, — вспомнил я слышанную уже где-то раньше остроту. Интересный получается набор…»
Глава Ꙗ
— Яблочный Спас называется! — проворчал, выбираясь из толпы, Фертоплясов. — Ничего себя яблочко упало! Наливное!
— Ну так — август… Помнишь, Перехватов читал нам свой неопубликованный роман в стихах — «Моление о миллениуме»?
…Москву в те дни опять томил вопрос,
чего ждать дальше и что будет лучше:
обвал рубля иль оперетта путча?
Ведь для России август — месяц гроз!
О да, мы любим и медовый Спас,
и дух садов — до головокруженья…
Из года в год мы ждем Преображенья,
но, видно, вправду — Спас, да не про нас!
— Славянское название августа — серпень, то есть месяц жатвы. Что ж вы удивляетесь тому, что Господь срезает колосья? — оглянулся на эти слова Берлинский.
— Посидеть бы где-нибудь, — мечтательно вздохнул вместо ответа Борька.
— Голова болит? — остановился Чохов. — Сильно?
— Да нет… Просто как-то не по себе.
— А тебя на Пушкинской тоже по голове долбануло? — повернулся ко мне Берлинский.
— Да. Сюжет один и тот же.
— Жизнь, как сказал бы не пришедший сюда Слава Бройлерман, любит цитировать сама себя, воспроизводя рифмующиеся между собой ситуации…
Глава Ѥ
— Едемте ко мне, что ль, — предложил Борис. — Попьем кофейку, отдышимся после случившегося.
— Я не могу, — вспомнил я предупреждение следователя. — Кругом сплошные проверки документов, я не хочу опять попадать в милицию. Мне бы скорей до Панкратия Аристарховича дойти.
— Ну потопали к деду… Лишь бы не сидеть сейчас одному в квартире…
— Только давайте не мимо милицейских постов, — попросил я на всякий случай.
— Да, менты после взрыва на Пушкинской прямо озверели. От них и до этого нормальным людям житья не было, а теперь вообще не дают никому шагу свободно ступить, — проворчал Фертоплясов.
Глава Ѧ
— ЮСтиция и должна быть жестокой. Что это за государство, которое не умеет себя защитить? — аж остановился, услышав такие слова, Берлинский. Вот как мне поверить, что оно не даст меня в обиду внешним врагам, если оно не сумело как следует врезать даже своим собственным кухонным болтунам, развалившим его, словно карточный домик! А ещё говорят, что СССР был тоталитарным монстром, государством-концлагерем! Да будь я у руля власти, у меня бы все болтуны давно на Колыме парились! Зато попробовало бы какое-нибудь НАТО вот так запросто полетать с бомбами над нашими просторами, не говоря уже о том, чтобы безнаказанно вмешиваться во внутренние дела Отечества. Родина — понятие святое, и милиция должна пропагандировать и блюсти эту святость наравне с поэтами и Церковью…
Глава Ѫ
— ЮСтиниан говорил, что когда государство начинает истреблять своих граждан, оно как раз и требует, чтобы его называли Родиной, — вздохнул Чохов, открывая перед Борькой и остальными отяжелевшую от дождей дверь пивогоровского подъезда.
Войдя в квартиру, все с таким чувством усталости поплюхались в кресла, как будто отпахали смену на лесоповале…
— Ты, дед, так и не выбросил эту рухлядь, — какое-то время спустя подошел Борис к этажерке, на которой стоял накрытый кружевной белой салфеткой старенький ламповый приемник «Рекорд» и, громко щелкнув коричневой клавишей включения, то ли от нечего делать, то ли чтобы забыться, принялся крутить колесо настройки…
Глава Ѩ
…ЮСтас — Алексу: «По данным из высокопоставленных источников, инцидент с так называемым „случайным“ падением одной из ракет на московский Кремль является пробным шаром НАТО в прощупывании готовности России применить адекватные меры. В дальнейшем планируется сымитировать „случайное“ столкновение одной из американских субмарин с российской атомной подводной лодкой класса „Курск“, взрыв ядерных реакторов которой можно будет использовать как причину для начала третьей мировой войны», вырвался вдруг из шипения радиопомех ледяной голос диктора.
— А ну постой, постой! — повскакивали все с мест. — Добавь звук, не слышно! Настрой получше! — отталкивая и мешая друг другу, мы кинулись к Борису и, торопясь подрегулировать приемник, он пошевелил колесо настройки, и голос пропал.
— Ты что? Ищи скорей! Давай назад! Крути! — завопили мы, но вращаемое Борькиными пальцами колесо выталкивало из дребезжащего динамика только обрывки каких-то несуразных мотивчиков, захлебывающиеся истерикой голоса певцов да бесконечные рекламные объявления.
Пройдя раза три всю шкалу в оба конца, Борис расстроенно выключил радиоприемник.
— Что это было? — спросил я.
— Бог его знает… Может, радиоспектакль какой, — предположил Чохов.
— Ну да, — усомнился Берлинский, — кто бы его успел за это время написать да ещё и поставить? Двух часов не прошло…
— Да это просто прикол. Ведущие любят такие штуки, — решил Фертоплясов.
— Очень уж этот прикол на правду похож, — сказал, стоя в дверях, Панкратий Аристархович.
— Ладно, дед, не паникуй, — положил конец разговору Борис. — Сделай-ка нам лучше чаю, а то что-то аж в глотке пересохло! — и он демонстративно прикрыл радиоприемник накидкой и отошел в сторону…
Глава Ѭ
«ЮСисапайл» («Северное сияние») — армейский ежемесячный журнал, выходивший в 1858–1864 годах в Москве. Выражал просветительские демократические идеи. Издавался С.И. Назаровым, — вполголоса прочитал я, открыв наугад в ожидании чая лежавший на краю стола толстенный энциклопедический словарь.
— Сволочь, — так же вполголоса отозвался Берлинский.
— Кто? — не понял я.
— Да этот твой, С.И. Назаров.
— Ты о нем что-то знаешь?
— Первый раз слышу. Но разве можно выражать демократические идеи в армии? В армии надо выполнять приказы, тогда она — сила, и её уважают.
Глава Ѯ (60)
— К СИле надо относиться с уважением, — рассудительно поддержал его Чохов. — Что армия, что милиция — это основа порядка. Ксиву тебе, конечно, выправить можно, — обернулся он ко мне. — Ну, скажем, оформить регистрацию у того же Панкратия Аристарховича, отксерить кучу копий, чтобы ходить везде, не боясь проверок. Но зачем тебе, прости за оксиморон, эта грустная радость — спать над начиненными гексогеном подвалами?
— У нас, кстати, несколько дней назад как раз нашли в соседнем доме такой склад. Среди десяти мешков с ксилитом оказалось три — с гексогеном.
— Да ладно вам, ребята, успокаивать. Вы думаете я буду из-за всего этого горевать да кукситься? Окститесь, я не раскисну. Поеду вон обратно к себе домой, к синей Волге да горам Жигулевским. Это ведь вам здесь, для всех этих модернистских шабашей, необходимы эстрады да микрофоны, а нам там, в наших Кундерах, нужны только песня да костер Стеньки Разина. Мы ведь и доныне скифы, приявшие глазами Андрея Рублева Византию и писания Козьмы Индикополова с поверием наших бабок, что земля на трех китах стоит. А у вас тут — все в основном романцы да западники…
— Ну, скажем, не все еще, — возразил Берлинский. — Но, может, это даже и хорошо, что ты уезжаешь. И что вообще Россия — это не только наша пропахшая хот-догами Москва, но и твои Кундеры, которые пока ещё никто не успел выменять на ксероксную коробку с долларами. Пускай хотя бы там сохраняется живая жизнь, где слово «берёза» вызывает в памяти шелест белоствольной рощи, а не лысину Бориса Абрамовича.
— Главное, чтобы он не увез отсюда изломанную психику, — назидательно поднял вверх узловатый палец Пивогоров. — А то будет потом всю жизнь при слове «Москва» голову в плечи втягивать.
Глава Ѱ (700)
— ПСИхика — штука опасная, — согласился Чохов. — Вон — почитайте повести Павлина Облыжного про карагандинскую караульную роту. Похоже, что его когда-то «деды» в учебке «опустили», так он им этого до сих пор простить не может — только про дедовщину и пишет.
— Это тот, что год тому назад в «Новом мифе» роман напечатал? «Казненная пляска», кажется? — уточнил я.
— Да ну какой это роман? Такие вещи назывались во все времена грязный пасквиль. Нашим ребятам сегодня в Чечне боевики головы отрезают, в Косово в них албанцы из-за каждого угла стреляют, а он всё никак не может с армией счеты свести, все на ней свою обиду вымещает!