– Беспомощный? – переспросил мистер Отис, и в улыбке его несколько поубавилось самоуверенности.
– А кроме того, потом выяснилось, что колесо ведет себя немного странно, – объяснила Ламонту Мэгги. – Ну мы и привезли вашего дядюшку сюда, на «Тексако».
Айра с облегчением отметил, что лицо Ламонта более угрожающим, чем до сей поры, не стало. Ламонт даже словно бы утратил к ним обоим всякий интерес. И повернулся к дяде.
– Ты слышал? – спросил он. – Понял? Дошло уже до того, что ты людей с дороги сбрасываешь.
– Я тебе, Ламонт, всю правду скажу, – ответил мистер Отис. – Я припомнил, как все было, и сообразил, что это колесо вот уж несколько дней как барахлило.
– Разве я не говорил тебе, что с вождением пора завязывать? Разве все мы не говорили это? Разве Флоренс не умоляла тебя сдать права? В следующий раз тебе может и не повезти так сильно. В следующий раз какой-нибудь припадочный белый возьмет и прострелит тебе башку.
Мистер Отис как будто усох и стоял, прикрыв полями шляпы лицо.
– Если бы ты сидел дома с тетей Дулут, а там тебе самое место, ничего такого не случилось бы, – продолжал Ламонт. – А ты разъезжаешь по трассе! Спишь где придется, точно хиппи какой-нибудь!
– Ну, я думал, что вожу машину осторожно и аккуратно, – сказал мистер Отис.
Айра откашлялся.
– Так насчет колеса… – начал он.
– Тебе следует вернуться домой и помириться с женой, – сказал мистеру Отису Ламонт. – Хватит тянуть, извинись перед тетей Дулут и убери свою ржавую колымагу подальше от приличных людей.
– Я не могу извиняться! Я ничегошеньки плохого не сделал, – ответил мистер Отис.
– Да какая разница, старик? Все равно извинись.
– Ты пойми, не мог я этого сделать, ей все приснилось. Дулут спала, ей привиделся сон, понимаешь…
– Ты женат на этой женщине пятьдесят с хвостиком лет, – сказал Ламонт, – и половину их вы с ней из-за чего-то грызетесь. То она с тобой не разговаривает, то ты с ней. То она от тебя уходит, то ты от нее. Черт подери, старик, в конце концов вы оба уйдете и оставите дом пустым. Многие отдали бы правую руку, чтобы получить хороший домишко вроде вашего, а что делаете вы? Оставляете его пустовать: ты мотаешься в твоем «шеви», тетя Дулут ночует на кушетке Флоренс, причиняя неудобства ее семье.
Улыбка воспоминания скользнула по лицу мистера Отиса.
– Это правда, – сказал он. – В тот раз я думал, что это я от нее ухожу, а Дулут – что она от меня.
– Ведете себя как бестолковые дети, – сказал ему Ламонт.
– Ну, по крайности, я все еще женат, заметь! – ответил мистер Отис. – По крайности, все еще женат – в отличие от некоторых других, которых мог бы назвать!
– Ладно, так или иначе… – попытался вставить Айра.
– Хуже, чем дети, – продолжал, словно не услышав его, Ламонт. – У детей хоть времени навалом, а вы старики, ваша жизнь к концу идет. В скором времени один из вас помрет, а тот, что останется, скажет: «Почему я вел себя так паршиво? Этот человек каким был, таким и был, но он жил со мной рядом, так чего ж мы разбрасывались зазря, злобились друг на друга?» – вот как вы скажете.
– Ну, первым-то, наверное, я помру, – сказал мистер Отис, – так мне на этот счет и беспокоиться нечего.
– Я говорю серьезно, дядя.
– И я говорю серьезно. А может, то, чем ты разбрасываешься, и есть самое главное, может, в нем-то самая суть и есть, возможно такое? Ну скажи! Скажи, говорю тебе! Сказать-то придется, без этого никак. И вообще, ты посмотри, какую мы жизнь прожили. Может быть, под самый конец я буду думать: «Господи, вот это было времечко. Мы были сногсшибательной, долговечной парой, душа в душу жили». Мне будет о чем поразмыслить в доме престарелых.
Ламонт закатил глаза к небу.
Айра сказал:
– Не хочу вас прерывать, но скажите, история с колесом улажена?
Двое мужчин уставились на него.
– О, – сказал, помолчав, мистер Отис. – Я так понимаю, вам с женой охота двинуться дальше.
– Только если вы уверены, что у вас все в порядке, – сказала Мэгги.
– С ним все будет хорошо, – сказал Ламонт. – Давайте, поезжайте.
– Да, обо мне можете больше не беспокоиться, – сказал мистер Отис. – Позвольте сопроводить вас до машины.
И он пошел между Айрой и Мэгги. Ламонт остался стоять, с отвращением глядя им вслед.
– И всем-то он недоволен, этот мальчик, – сказал Айре мистер Отис. – Не знаю, в кого он такой.
– Думаете, он согласится помочь вам?
– О, конечно. Просто ему охота сначала речь сказать да покуражиться.
Они подошли к «доджу», мистер Отис настоял на привилегии открыть перед Мэгги дверцу. Времени он потратил на это больше, чем ушло бы у нее, потому как ему потребовалось и место у дверцы правильно выбрать, и с силами собраться. Проделывая это, он говорил Айре:
– И ладно бы имел он право меня критиковать. Разведенный муж! А советы раздает, что твой эксперт!
Он закрыл за Мэгги дверцу, хлопок получился вялый, бестолковый, Мэгги пришлось раскрыть ее и захлопнуть как следует.
– Человек, который пасует при первой же мелкой неудаче, – продолжал мистер Отис. – Живет один, вянет, пропадает да сохнет, как старый изюм. Сидит вечерами перед телевизором, женщину себе новую не ищет, боится, что она обойдется с ним, как жена обошлась.
– Ай-ай, – сказала Мэгги, глядя на него сквозь окно. – Такое всегда грустно видеть.
– Думаете, сам-то он видит? – спросил мистер Отис. – Не-а.
И пошел вслед за Айрой к водительскому месту, объясняя:
– Он думает, что ведет нормальную жизнь.
– Ладно, послушайте, – сказал, усаживаясь за руль, Айра. – Если тягач потребует каких-то расходов, я хочу узнать о них, понимаете? – Он захлопнул дверцу и высунулся в окошко: – Давайте я вам адрес наш запишу.
– Расходов не будет, – сказал мистер Отис, – но я признателен вам за такую мысль. – Он немного сдвинул шляпу назад, почесал голову. – Знаете, у меня собака была, – сказал он. – Самая умная из всех моих собак. Бесси. Очень любила гоняться за резиновым мячиком. Я его бросал, а она гонялась. И если мячик падал на кухонное кресло, Бесси просовывала нос между прутьями его спинки и скулила, и стонала, и плакала, но чтобы обойти кресло и схватить мячик спереди, такое ей никогда в голову не приходило.
– Ммм… – промычал Айра.
– Это напоминает мне Ламонта, – пояснил мистер Отис.
– Ламонта?
– Кое-чего он просто не видит.
– О! Да, Ламонт! – сказал Айра. Уловив аналогию, он испытал облегчение.
– Ну что же, не хочу вас задерживать, – сказал мистер Отис и протянул Айре руку. Она оказалась очень легкой и хрупкой, как птичий скелет. – Будьте осторожны на дороге, слышите? – Он поклонился Мэгги. – Будьте осторожны!
– И вы, – сказал она. – Надеюсь, с Дулут у вас все уладится.
– О, уладится, уладится. Рано или поздно.
Он хмыкнул, отступил на шаг от машины, Айра включил двигатель. Мистер Отис стоял, точно провожающий гостей призрак, глядя им вслед, пока они не выехали на дорогу.
– Ну, – сказала Мэгги, подпрыгивая на сиденье, чтобы устроиться поудобнее, когда он исчез из зеркальца заднего вида, – так или иначе…
Как будто все их приключение было маленьким перебоем в длинной истории, которую она рассказывала.
Айра включил радио, однако ничего, кроме самых что ни на есть местных новостей, отыскать не смог – цены на зерно, пожар в здании «Рыцарей Колумба». И выключил. Мэгги рылась в сумочке.
– Да куда же они подевались? – сказала она.
– Ты что ищешь?
– Очки.
– На приборной доске.
– О, верно.
Она взяла очки, пристроила на кончик носа. Повертела головой, посматривая туда-сюда словно для проверки их работоспособности. И наконец спросила:
– Тебе солнце глаза не режет?
– Нет, все хорошо.
– Может, давай я поведу?
– Нет-нет…
– Я за весь день ни одного поворота не прошла, – сказала она.
– Ничего страшного. Но все равно спасибо.
– Ладно, если передумаешь, скажи, – попросила она и откинулась на спинку сиденья, любуясь пейзажем.
Айра выставил локоть в окошко и начал насвистывать.
Мэгги напряглась, посмотрела на него.
– Просто ты думаешь, что водитель из меня никудышный, – сказала она.
– Что? – спросил он.
– Сидишь и прикидываешь, каким надо быть ослом, чтобы даже подумать – не посадить ли ее за руль?
Айра поморгал. Он полагал, что эта тема закрыта.
– Господи, Мэгги, – сказал он, – почему ты все на свой счет принимаешь?
– Потому что принимаю, вот почему, – ответила она, но без горячности, как будто собственные слова были ей неинтересны, а затем вернулась к изучению пейзажа.
Выехав на Первое шоссе, Айра прибавил скорость. Машин стало больше, но шли они быстро. Фермы уступили место коммерческим участкам – горы лысых покрышек; угловатые утесы, сложенные из плит шлакобетона; поля, заставленные кабинками, которые крепят на кузовах пикапов, превращая их в домики на колесах. Айра не помнил, как они называются. Это досаждало ему, он любил знать названия всяких вещей, конкретные, точные, отвечающие их назначению.
– Еловый Лог, – сказала Мэгги.
– Не понял?
Она повернулась на сиденье, посмотрела назад. И сказала:
– Еловый Лог! Дорога, которая ведет к Фионе! Мы только что проехали поворот на нее.
– Ах да, Еловый Лог, – сказал Айра. Никаких ассоциаций.
– Айра, – сказала Мэгги.
– Ммм?
– Совсем же недалеко отсюда.
– Нет, – сказал он.
И посмотрел на нее. Ладони сжаты, лицо повернуто к нему, губы подобраны, словно она ждет от него определенных слов (как ждала правильного ответа от Джесси, когда заставляла его зубрить таблицу умножения).
– Ведь так? – спросила она.
– Нет, – ответил он.
Мэгги не поняла, набрала воздуху в грудь, чтобы заспорить. Однако Айра сказал:
– Нет. По-моему, недалеко.
– Так ты хочешь сказать, что отвезешь меня туда?
– Ну… – А следом: – Ладно, день мы и так уже, считай, потеряли, верно?