Зи Хиссан улыбнулся.
— Ещё немного, и я подумаю, что вы, почтенный Белхус, как раз один из тех невидимых и вездесущих людей Тайной службы.
— Вы будете недалеки от истины. Я знаю механику Тайной службы, так как проходил там обучение, а некоторое время и работал на них. Подчеркну: не работаю, а работал. И…
— И у вас есть собственные интересы.
— Именно. У меня, а также у моих знакомых.
Зи Хиссан изобразил вопрос, и Белхус тут же пояснил:
— Маги и магия, уважаемый. Причём не абстрактная, а человеческая магия. Думаю, вы знакомы с катастрофой каэзга?
— Я изучал историю нашего мира.
— Прекрасно! Тогда вы понимаете трагичность былого и меру понесённых людьми потерь. Подумать только: полтысячи тастаров смогли захватить обширную страну, население которой превышало их числом во много тысяч раз! Да если бы не катастрофа каэзга, могло ли случиться такое?! И ведь тастары, что ещё постыднее, вынуждены были заниматься восстановлением магии людей, бросая нам крохи своих познаний…
— Хорошо, хорошо. Я понимаю, что вас заботит. Но чем в такой ситуации могу помочь я?
— Вы — маг, — заявил Белхус. — И притом один из сильнейших магов юга…
— Сильнейший, — бросил Зи Хиссан.
— Тем лучше! Вы богаты, влиятельны, состоите в родстве с терефом. Всего этого довольно, чтобы создать собственную школу магии. По некоторым причинам здесь, на Равнинах, сделать нечто подобное затруднительно…
"Как же", — мелькнуло в голове у слушающего с благожелательным видом Зи Хиссана, — "король, вполне довольный Серой стражей и Тайной службой, а сверх того — Долина, куда уходят многие и многие таланты… слыхали".
— …но мы готовы предоставить вам помощь, наиболее важную в таком деле — помощь людьми и знаниями. В обмен на те знания, которые могли сохраниться с древних времён на юге.
Белхус выжидательно посмотрел в лицо Зи Хиссану.
— Заманчиво, — сказал племянник терефа. — Я ценю ваше предложение. Беда в том, что на юге имеются свои трудности с организацией школы магов. Знакомо ли вам имя Ве-атти?
— Это, кажется, бог какого-то агрессивного культа?
— Именно агрессивного. А также влиятельного и, увы, набирающего в Кунгри день ото дня всё больше влияния, в том числе среди знати. Принцесса Окхоль — одна из верных поклонниц Ве-атти, знаете? И посвящённые этого культа, как я заметил, с особым рвением стремятся вовлечь в свои ряды имеющих магический дар.
— Вот как? Но тогда тем более нельзя терять время! Если сторонники Ве-атти множатся в числе, организовать школу будет день ото дня всё трудней…
Спустя несколько минут Зи Хиссан с Белхусом покинули комнатку, где беседовали, и разошлись в разные стороны.
— Располагайтесь поудобнее, почтенный Кергоз. Угощайтесь.
— Право, вы слишком любезны с таким ничтожным созданием, как я, почтенный… как вас, говорите, зовут?
— Айкем, — поклон. — Рыцарь Айкем, если угодно.
— Аик-хэм? У вас такие трудные имена!
Главный шпион Равнин поклонился, не ответив ничего, и опустился напротив гостя. Стол был сервирован по южному обычаю: на полу, вернее, на ковре, прикрытом плотным, но почти прозрачным прямоугольником шёлка. Поверх него были расставлены многочисленные блюда и напитки, как южные, так и местные, а по сторонам этого стола были в изобилии разложены малые и большие подушки, чтобы сиделось помягче.
Некоторое время гость и хозяин отдавали должное угощению, обмениваясь краткими и вполне нейтральными фразами. Тот и другой украдкой наблюдали за сидящим напротив, по мере сил стараясь подметить больше, чем выдать. Наконец Кергоз ритуальным жестом провёл вдоль лица, на доли мгновения задерживая ладонь против глаз и рта, выпрямился и спросил.
— Чем же я, ничтожный, привлёк внимание столь важного и почтенного человека, как вы, господин Аик-хэм?
Ответом была легчайшая улыбка.
— Позвольте мне не согласиться с вами в отношении вашего ничтожества, Кергоз. Зачем унижать себя и меня? Я не занимаюсь ничтожным, и вы, посвящённый Ве-атти, отнюдь не такой незначительный человек в посольстве Кунгри, как может показаться.
— Я лишь прах под пятой Ве-атти благого и единого.
— Однако ваши слова, как я заметил, не оставляет без внимания принцесса Окхоль. Или та, кого берёт в жёны мой король — лишь недостойный прах?
На это замечание у посвящённого Кергоза благочестивой фразы не нашлось.
— Позволено ли мне будет спросить у господина: зачем вы позвали меня в свой дом?
— Полагаю, с той же целью, с какой вы приняли моё приглашение.
— О!
— Именно. Говоря прямо, без увёрток — мне интересно узнать вас поближе. Если прекрасная Окхоль станет королевой Равнин и матерью наследника престола, вы будете среди тех, для кого, как говорится, широко раскрыта дверь слуха и разума. А может случиться и так, что нас с вами, почтенный, ещё до всех этих радостных событий свяжут взаимные интересы.
— Вы готовы уверовать? — изумился Кергоз. "Очень естественно", — отметил Айкем.
— Как я могу? — спросил он. — Ведь я знаю о том, что вы предлагаете, так мало…
"Ценный союзник и опасный противник… очень опасный. Если и есть человек, способный расстроить наши планы, то он сидит напротив меня.
Осторожность, осторожность и осторожность — прежде всего!"
— Что же вам известно?
— Пять из восемнадцати князей-наместников Кунгри Ош. Третий наследник Дархо Девятого и его иузах-князь Вессаурк. Немногим менее семидесяти тысяч сийми в золоте и драгоценных камнях. По одним подсчётам, сто пятьдесят тысяч верующих. По другим — значительно больше двухсот тысяч…
"Ве-атти единый! Что за человек!"
— …И сверх всего этого — многочисленные подтверждённые чудеса, от которых для людей понимающих, вроде Зи Хиссана, пахнет силами отнюдь не божественными, а вполне, так сказать, земными. Магическими силами, если быть точным. — Сделав паузу, Айкем закончил со вздохом. — Как видите, почтенный Кергоз, я знаю о вашей вере довольно мало. И уж во всяком случае, совершенно недостаточно для серьёзного решения многих вопросов.
Посвящённый помолчал.
— О некоторых вещах вы знаете более чем достаточно, — сказал он наконец. — Я сам причастен далеко не всех тайн, как вы понимаете…
— И?
— И я не уполномочен заключать какие-либо соглашения…
— Но?
— Но посвящённым найдётся, что предложить вам, — добавил Кергоз с решительным видом. — Вы можете не верить, что наши чудеса и наши силы дарованы нам свыше; я вижу, что вы — из тех людей, кои не уверуют без зримых доказательств даже в скорый восход солнца. Но даже вы при всём неверии своём не отрицаете, что посвящённые в силах творить именем Ве-атти и во славу его нечто превыше понимания обыкновенных людей.
Айкем кивнул.
— Доказанному — верю, — сказал он. Кергоз внутренне напрягся.
"Говорить? Промолчать?..
Скажу. И — будь что будет!"
— Вы говорили о взаимных интересах, почтенный? Мне известен один такой интерес. Ведь недаром говорится, что имеющие одного врага должны быть друзьями.
— О каком враге речь?
— Демоны, именуемые тасстар. Пославшим меня ведомо, что для вашей державы угроза с этой стороны не исчезла. Примете ли вы помощь Ве-атти для избавления от этих существ?..
Глава четырнадцатая
Колония поразила Эхагеса многим, но прежде всего — двумя вещами: обширностью системы пещер и царящим в ней, несмотря на все старания подземников, духом тревожной неуверенности. Страж привык видеть в тастарах древнюю мудрость, величие и силу. Льды Славы лишь укрепили его в этом. Но видеть после Льдов колонию Рроэрт… даже для него, для стороннего в сущности наблюдателя, это было еле выносимо. Контраст резал душу.
А то, что ощущал Пламенный…
— Сколько вас здесь?
На простой вопрос Владыки Пёстрый ответил, не оборачиваясь, так же просто:
— Три тысячи.
— А тех, кто помнит Вторжение?
— Четыреста семь… нет, уже четыреста шесть.
Значит, подумал Гес, подавляющее большинство из них — молодые… незавершённые? Семь из восьми — существа, для Пламенного подобные горбатым, кривым, хромым уродцам?
Владыка бросил на ходу, не обернувшись:
— Хуже.
"Простите, сай".
"Ты здесь ни при чём", — ответил Пламенный молча, с пугающей хрупкой отрешённостью. "Поистине многому научились мы от пелэ не по своей воле. Быть может, пришла нам пора научиться и ненависти".
(Позже Эхагесу — и особенно часто на грани сна — вспоминался пещерный мрак, еле-еле раздвигаемый бледным свечением каких-то влажных нитей, свисающих с потолка; вспоминался странный сладковатый запах, испускаемый иной подземной растительностью, служившей пищей местным обитателям; но ярче всего вспоминались взгляды. Те лучи липкого, разом боязливого и тайно жестокого внимания, которыми окатывали стража встречаемые по пути незавершённые. Во взглядах старших тастаров не было страха, а тайное желание раздавить человеческое насекомое они прятали гораздо лучше. Однако Гес помнил посетившую его мысль.
"Научиться ненависти? Здесь этот урок давно усвоен…")
Ближе к угадываемому центру колонии незавершённых было мало. А в полости размером с бальный зал, куда привёл гостей Пёстрый, их не было вообще. Только пятеро таких же, как сам Пёстрый, старейшин. В одном из них Эхагес определил мастера Корней подстать Холодной (было похоже, что вся колония носила живые одежды, сотворённые именно этим тастаром); в другом старейшине был виден мастер майе, в третьей — мастер Порывов, походившая на отца Раскрытой, Беспокойного, даже аурой подавленности, печатью давней, не находящей утоления жажды. Определить область силы двоих оставшихся страж не смог.
Зато он с лёгкостью и без каких-либо сомнений понял, что местный мастер Порывов и ещё одна из старейшин в данный момент вынашивают детей.
"Эхагес".
"Сай?"
"Не отвлекайся на считывание смысла переговоров. Я не особенно доверяю этим и хочу, чтобы ты следил за ними, готовый вмешаться и унести нас прочь".