— Не без того. Хотя лично я без этого блеска с радостью бы обошёлся.
Стоило зайти в то самое "заведение" и посмотреть, как лебезит перед Вороном прислуга во главе с хозяйкой, и недоумение Эхагеса исчезло без следа. Действительно, такой блеск более всего походил на чересчур роскошный пиршественный стол. Попробуешь съесть всё и сразу — лопнешь. Хорошо ещё, что Ворон быстро вытребовал отдельный кабинет, добавив, чтобы "не совались, пока не позовут".
— Вот так и живу, — заметил он со смесью смущения и усталости. — Подожди ещё немного, я выставлю защиту.
— Не проще ли тогда было поговорить где-нибудь на природе?
Сосредоточенный на каких-то сложных и трудоёмких действиях с амулетами, Ворон не ответил. А Эхагес подумал, что его друг действительно изменился. Вместо решения самого простого, какое выбрал бы он до Триглавого пика, новый Тиив старательно играет взятую на себя роль Верховного. Роль, не им написанную.
Вот Пламенный — тот на троне Равнин не играл, а жил. Впрочем… за сто лет Владыка мог просто переписать обязанности правителя "под себя". Имел и право, и возможность.
— Готово, — сообщил Ворон, откидываясь на спинку мягкого полукресла. — Голова пухнет от всего этого копошения. Устал я, Гес… слушай, а ты-то как живёшь?
Летун пожал плечами.
— Да вот живу как-то…
— Я в прошлый раз так и не спросил. Каэзга вы одолели?
— Угу. Одолел. Я теперь, как ты мог заметить, тоже Могучий.
— А как это вышло?
— Подарок. Вроде того, который нам Ворон сделал. На одной из верхних граней есть такая, хм… такое существо — Наследница. Она и поспособствовала. Оделила частью своего… наследия.
— Пламенному тоже Мощь досталась?
— Нет. Ему — нет. Впрочем, сейчас он бы от неё не отказался. Ты знаешь, что он затеял? Ни много ни мало — переселение последних тастаров из Краалта.
— Вы и туда добрались?
— Не сразу. Я ведь тебе ещё про Лаэ не рассказал…
Эхагес принялся рассказывать про Лаэ и всё остальное, от души надеясь, что Ворон про Наследницу и дарование Мощи больше не вспомнит. Друг или нет, а прежнего доверия к нему страж не испытывал.
Кроме того, Тиив и без Мощи неплохо устроился.
— …Верховным? Я? Довольно просто. Есть такая почти традиция: убивший предыдущего Верховного занимает его место… — Ворон скорчил что-то вроде пародии на улыбку. — А если без шуток, я обсудил эту авантюру с Искрой. Она меня всецело поддержала, поскольку хочет стать полноправным членом внутреннего круга Ордена. Она на самом деле достойна этого. И по дару, и по опыту. Всё, что ей мешает — возраст и пол. Магистры внутреннего круга — сборище старых бородатых интриганов. Нет, в самом деле! Среди них две трети носят бороду, и нет ни одного, кто был бы моложе ста лет. Ну, кроме меня, конечно. И — ни единой женщины. Женщинам, видите ли, природа не позволяет достичь в магии подлинных высот.
— Тебя послушать, — хмыкнул Летун, уплетая что-то мясное в умеренно остром соусе, — такое положение дел тебя задевает лично.
Ответом было презрительное фырканье.
— Меня, — отпарировал Тиив, — задевает прежде всего невероятная косность Магистров. Их эгоизм, мелочность, подлость… весь этот набор гадских свойств. От слова "гады", сиречь "пресмыкающиеся". О да, меня это задевает, и я собираюсь круто изменить такое положение дел. Не в один миг, конечно. Но почему бы не начать с введения во внутренний круг пяти-шести кандидаток, достойных высшего посвящения?
— Которые, если дело выгорит, станут твоими союзниками.
— Не станут. — Вздох. — Ни один маг из старшего поколения магов Гратсдока не станет мне настоящим союзником. Даже Искра. Они отравлены властью, интригами и жаждой могущества, все до одного. К счастью, я намного моложе их всех и могу успеть воспитать себе смену, если постараюсь. Владыка изменил Равнины за сто лет, могу попытаться и я… если только попытка эта не убьёт меня до отпущенного природой срока.
Эхагес посмотрел на Ворона по-новому.
— Удачи тебе, — искренне пожелал он. — Удачи… страж.
Тиив махнул рукой.
— Какое там! Я уже восемь с лишним декад, два месяца по-здешнему, меча в руки не брал.
— Меч — не главное.
— Ну… может быть, и так. Вот только…
Летун поощрительно приподнял бровь. Ворон с усилием признался:
— Я тоже отравлен властью. Думаешь, мне не нравится быть Верховным? Наоборот! Мне это нравится, да ещё как! Мне радостно глядеть свысока на толпу Магистров, зная, что я сильнее любого из них и что умею тоже больше. И то, что я могу без труда пережить их всех — о, в этом есть своя особая сладость… Сила! Могущество! Ты был зол на меня за то, что я убил прежнего Верховного. А знаешь ли ты, сколько смертных приговоров я подписал только за последние три дня? Не знаешь. Да и откуда тебе знать об этом?.. Не-е-ет, Гес, я уже не страж. Я — правитель… а правитель убивает намного больше любого воина. Он должен убивать! И всей разницы — в выборе, кого предпочесть и кем пожертвовать…
По лицу Эхагеса скользнула судорога мгновенной муки. Но Тиив не прервал монолога. Он слишком глубоко погрузился в свою собственную боль, чтобы замечать чужую.
— Через месяц начнётся очередная война с Карун Теном. Всего через месяц, Гес. А я по сию пору понятия не имею, как её избежать. Просто не вижу способа. Во всяком случае, такого, который стоил бы меньшего числа жизней. Единственное, что пришло мне в голову — поставить начальником войск Союза Хейги. Он-то уж сбережёт жизни балийцев… убив больше тенийцев. А торговые гильдии Карун Тена и их знать, как всегда, останутся невредимы! Самое большее — немного похудеют от контрибуций, полную тяжесть которых, как всегда, понесёт на своём намозоленном горбу простой люд…
Тиив говорил то быстрее, то медленнее, говорил печально и гневно, горько и презрительно. А Гес слушал его — и не знал, что сказать. Просто не знал.
"Если бы здесь был Владыка… если бы…"
Неожиданно для самого Эхагеса внутри словно лопнуло что-то.
"Нет! Хватит прятаться за спиной Пламенного! Хватит!
Проклятье, почему Тиив может решать за себя сам, а я не могу?! Неужели я до сих пор не повзрослел? Чего мне не хватает?"
— Эй, Гес? Эй! Что с тобой?
Прикрыть глаза. Вдохнуть. Выдохнуть. Открыть глаза.
— Со мной всё хорошо. Правда.
"У тех, с кем всё хорошо, в расширенных зрачках не бушует белое пламя", — подумал Тиив.
Но промолчал.
Он поймал себя на том, что больше не видит в существе по ту сторону стола кого-то близкого и знакомого. Новый Эхагес мало походил на старого друга, бок о бок с которым они так решительно и просто шагнули в неизвестность следом за Владыкой. С этим, новым Эхагесом можно было поговорить на родном языке (поправка: на родном языке Тиива). Ещё можно было повернуться к нему спиной, не опасаясь удара… И — не более того.
Не более.
"Зря я разоткровенничался. Зря. Что ему в моих печалях?" Но об этом Верховный Магистр Ворон промолчал тоже.
Вместо этого он спросил:
— Ну, будем прощаться? Заглядывай при случае, — добавил он без особого напора, вежливо и вполне формально.
— Да, конечно, — ответил Летун с похожей интонацией.
И исчез. Был — нет.
Снова, как и в прошлый раз, не оставив Ворону координат Равнин.
Глава семнадцатая
Вестник прилетел ночью. Бурый, услышав его, вышел из дома, чтобы встретить гостя.
Короткий сдвоенный крик, похожий на лай, улетел в тёмную высь. Падающий на землю частый высокий треск стал чаще: Вестник снижался, с осторожной придирчивостью перебирая эхо-картины места посадки. Но на полпути к земле он отклонился от прямой.
И выбрал одиноко торчащий валун в большом отдалении.
Бурый фыркнул, однако пошёл к валуну. Спустя время приблизился, сел на землю, склонив набок большую голову.
— Рад слышать твою тень, Отшельник-у-Края, — тонко проскрипел Вестник.
— И я рад твоему полёту, Взмывающий Высоко, — ответил Бурый. — Почему ты не сел на мой дом, как прежде?
— Что сделали с твоим домом?
— Отблагодарили за приют. Это не злая магия.
— Это чужая магия.
— Да. Ты прежде слышал ли такую, Взмывающий Высоко?
— Нет. Такую — нет. О похожей — слышал: братья мои летают далеко. Но в мире теперь стало много чужой магии. Очень много. И очень разной.
— Я угощу тебя, как положено, плотью и кровью. — Сказал Бурый. И попросил. — Расскажи мне о том, что ты слышал.
Вестник запел.
Бурый слушал песнь, не похожую на его собственные: слишком точную, полную тонких штрихов с одним-единственным значением… да, именно значением, потому что толкований язык Вестников почти не допускал. И слушая, хозяин хижины в предгорьях думал, что в Вестниках воля древних, создавших их, явлена ясно. Этот народ создан для того, чтобы носить по миру новости: быстро, скрытно и точно. Не то, что они, Бурые, до сих пор ищущие свою Главную Цель.
Древние люди-маги тоже как будто не имели Главной Цели… и не потому ли они в конце концов разрушили себя?
…Я летел сюда с запада, редко отклоняясь от прямого маршрута. И над горькими водами между Землёй Гнездовий и Срединной Зелёной Землёй я пролетел над деревянными судами, что строят прямые потомки Творителей. Но с ними на этих кораблях, плывших с севера на юг, была сила, холодная, как пустой воздух больших высот, яркая, как поток лавы из горы-с-огнём-камня. Об этой силе Вестники пели прежде: пять десятков периодов назад и ещё восемь. Но прежде эта сила пребывала на севере, среди руин и хмурых лесов. В первый раз она пересекает горькие воды, и в первый раз она столь велика.
Я летел дальше, к Срединной Зелёной Земле, и полёт был спокоен. Но в Малом Кольце Гор, которое в дне полёта от береговой линии горьких вод, я услышал низкий плач. В нём тоже была сила, но о такой не пели Вестники никогда. Поднимался плач к вершинам и углублялся к корням, и я миновал Место Плача по большой дуге, ибо испугался того, кто оплакивал свою потерю. Был он голоден и не был добр.