тек и "особо религиозный" народ. Ну а когда после отречения Императора я выпустил несколько указов, касающихся паспортного режима и валютных операций, евреи рванули за границу действительно массово.
Но в тех же США (да и в Германии с Францией) избытка рабочих мест не оказалось – то есть были они, но там нужно было именно работать, причем физически и тяжело за весьма умеренную плату. Так что множество бывших соотечественников нашли подработку, обучая местных рабочих русскому языку. Благодаря "просветительской" деятельности Бариссона спрос на услугу оказался весьма приличным – и вместо одного эмигранта в России появлялось минимум двое иммигрантов. Владеющих – ну хоть как-то – великим и могучим.
Кстати, указы были очень простыми. В первом говорилось, что с первого января двенадцатого года Россия вводит новые загранпаспорта – точнее, что старые с этой даты будут считаться недействительными для обратного въезда в страну. И – заодно – что обладатель такого старого паспорта, находящийся за границей, может в течение всего двенадцатого года получить в русском консульстве документ о возвращении в Россию (или же обратиться за таковым по почте). А не получивший (и не обратившийся) – если в стране его пребывания консульство все же имеется – лишается права стать гражданином России, а "старый" паспорт окончательно аннулируется. Именно гражданином – пока все жители страны числились в "подданных".
Второй указ был еще проще: с того же первого января двенадцатого года Россия перестает обменивать "царские" русские банкноты на золото или иностранную валюту – для иностранных держателей этих бумажек. А внутри России – уже перестала, одновременно с введением полной госмонополии на внешнюю торговлю. Вообще-то давно бы стоило ее ввести – монополию эту, но цари очень активно русское золото отправляли за границу в качестве залога по всяким займам – и пока все эти займы не были погашены, а золото не возвращено домой, резких движений делать не стоило. Уж больно последствия были предсказуемыми…
То есть с займами почти все давно уже было проделано, но вот отдельные граждане… Николай пять лет "раздумывал", пока не решил перевести свои вклады из-за границы обратно в Россию. И вот только отрекшись, решился – а это, как оказалось, почти пятьдесят тонн чистого золота. Всего же до одиннадцатого года было возвращено в Россию из частных вкладов золота на сто с лишним тонн. Это очень немало, так что я с удовольствием все это золото обменял владельцам на новенькие (и очень красивые) бумажки…
Новые деньги (в смысле банкноты), как и новый паспорт, были плодом высоких технологий. Братского китайского народа – ну и "отечественному производителю" пришлось от души потрудиться. Китайцы же – вероятно с целью повысить "продажную цену" – в обычный фонарик на динамке столько всякого запихать готовы! Например, две "лазерных указки", красную и зеленую…
Зеленый лазер, как оказалось, получился у них практически когерентный… правда, окончательно убедился я в этом лишь после того, как Ольга Александровна сумела сделать "нанотехнологичную" фотоэмульсию. Понять, зачем я такую попросил, она так и не смогла – но сделала, на что у нее ушло всего пять лет. И фоторезист на ее основе – тоже.
Когда просто знаешь слово "голография", уже есть шанс разобраться, как слово это превратить в дело. А если хотя бы в общих чертах понимаешь, что оно означает…
В общем, за первые два года у меня вышло сделать две "печатные" формы, с которых на тонкой ПЭТ-пленке получалось штамповать вполне различимые голограммы. А когда Фаворский придумал, как эту пленку намертво присобачивать к бумаге, форм у меня стало уже семь штук. С самой большой печаталась защитная пленка для фотографии в новом паспорте (и фальшивый паспорт теперь "революционеры" хрен получат!), а остальные пошли на банкноты. Правда на сторублевку пришлось все же "паспортного" орла ставить, однако перенести голограмму все равно (благодаря Фаворскому) не выйдет… но теперь "старые" деньги нужно было из оборота вывести. По возможности, без ущерба для "своих" – вот только дармоедов всяких я в "своих" не числил.
Вой поднялся страшный – прежде всего среди отечественной интеллигенции, понятное дело. Ведь стало невозможно просто так взять и поехать в Париж или Ниццу с бумажником, набитым крупными (или хотя бы средними) купюрами. Да и довольно многочисленные представители "дворянской элиты", постоянно в этих Ниццах и Парижах проживающие, воспылали праведным гневом, так как мгновенно прекратилась финансовая подпитка из России их приятной и насыщенной культурной жизни. Но сколь-нибудь серьезного недовольства из-за рубежа пока не донеслось: с долгами-то Россия полностью рассчиталась, иностранный бизнес в России и так уже был почти полностью задавлен – но объемы внешней торговли в части закупок постоянно росли… и пока французы не успели подсчитать, сколько у них тратили "руссо туристо". А вот Коковцев был счастлив, поскольку "туристы" в карманах вывозили в год более трехсот миллионов золотых рубликов. То есть вывозили бумажки и в кошельках, но ему-то потом приходилось бумажки на золото менять…
Госмонополия внешней торговли больно ударила по целой куче разнообразных купцов и торговых компаний – почему-то размещавшихся главным образом за границей, но как раз от них особого визга не последовало. Потому что визжать, сидя в теплом уютном каземате, просто бесполезно, а после выхода их этого каземата (обусловленного переводом вырученных за экспортированный товар денег обратно в Россию) – тем более. Конечно, сажать "честных торговцев" – чистой воды волюнтаризм и тирания, но по подсчетам Коковцева благодаря этим частным внешним торговцам Россия теряла больше двухсот миллионов рублей ежегодно (а по подсчетам Славы – раза в два больше), так что включенные в "список номер два" потерпят.
Мне золото самому пригодится – вдруг чего-то важное закупать за границей нужно будет. Пока, правда, хватало доходов от явной и тайной торговли отечественными и не очень товарами, но ведь счастье-то может оказаться и не вечным! К тому же уже сейчас расходы вплотную приблизились к доходам… ну да, засуха, голод…
Странно: самыми "голодными" – наряду с Приуральем и Средним Поволжьем – стали Бессарабия и, к моему великому удивлению, Волынская губерния. Правда, волынцы и тут отличились: если в других местах голодали целыми селами, если не волостями, то на Волыни полсела могли быть вполне сытыми, а другие полсела просто умирали с голоду…
Не умерли в основном все же. Пузыревский – после небольшой "подсказки" с моей стороны – придумал план по переброске стока Ишима на юг. Не всего стока, Ишим – речка более чем бурная весной и в начале лета, так что "перебрасывать" было решено воду только в паводок… который два года назад чуть Петропавловск не смыл совсем. Правда и я смог "подсказать" Нестору Платоновичу идею лишь после того, как Иван Гаврилович Александров мне ее подсказал вместе с подробными по проекту расчетами: вероятно, водные ресурсы Сибири его всерьез заинтересовали. Так что дело было полезное, и все желающие не помереть с голода могли на еду легко заработать на стройке канала. Небольшого – километров сорок длиной всего. Но глубокого: на водоразделе нужно было копать на сорок метров в глубину. Ну и на полтораста в ширину – чтобы берега не обрушились. Выкопанную землю употребили на постройку плотины водохранилища на конце этого канала – ведь воду, набранную за пару месяцев половодья предполагалось все лето тратить.
Пузыревский – как раз закончивший постройку канала из Волги в Москву-реку – туда отправил всю освободившуюся технику. Которой он – постаравшись Московский канал этот выстроить за год (и выстроивший его меньше чем за полтора года) – набрал довольно много. Однако техника техникой, но копать на Ишимском канале было очень много чего, так что и лопаты там более чем полезными оказались. А к лопате же должен человек прилагаться, и с одной Волыни на стройку отправилось за семьдесят тысяч мужиков. А всего там работало чуть меньше двухсот тысяч человек, и народу все равно не хватало. Но больше там просто разместить было негде, и так балки-времянки чуть не со всей страны туда везли, да и ставили их там в два-три этажа.
Как сказал сам Нестор Платонович, такой стройки он еще не видел. Понятно – такой вообще никто не видел: чтобы только землю вывозить была проложена восьмипутная железная дорога. Узкоколейка, понятное дело, но картина все равно впечатляла. Я своими глазами видел, правда на фотографиях. Хотел вживую посмотреть, но – дела…
И дела вроде назревали серьезные, а я – впрочем, как и всегда – был еще не готов. Не успевал я все нужное в срок сделать. Тем не менее попробовать стоило…
Глава 58
Николай Егорович, после того как за неожиданным гостем закрылась дверь, оглядел сидящих за столом и тяжело вздохнул. Не то, чтобы он был сильно недоволен или удивлен случившимся – за собой он знал свойство не замечать иной раз вещей даже совсем уж очевидных, но его удивило то, кто это заметил.
– Ну что скажете? – Николай Егорович повернулся к дочери, но ответа он более ожидал он Бори.
– Я не знаю – ответила дочка. – Я подумаю, а вы пока узнайте, что же ему от Бори надо.
Вообще-то канцлер заявился "в гости" совершенно неожиданно, безо всякого приглашения. Просто постучался в дверь – и, даже не испросив позволения, прошел в столовую, вместе со своей девицей прошел. Девицу эту Николай Егорович уже видел не раз, и она всегда молча становилась где-то в углу, никогда не принимая предложений присесть или чем-либо перекусить. Так она поступила и в этот раз, а вот канцлер приглашение присесть к столу принял.
Самому Николаю Егоровичу этот какой-то заводной молодой человек даже нравился: тот пожертвовал Училищу очень немалые деньги, даже выстроил за свой счет три больших учебных корпуса, оснастил прекрасные лаборатории и – что было более всего удивительно – выстроил неподалеку огромное и весьма удобное для проживания и учебы общежитие студентам. Да еще постановил тем, кто хорошие успехи в обучении имеет, денег за учебу приплачивать – из его же средств.